И наконец, две дюжины простыней, принадлежащих Полет Ляшом.
— Они помечены буквой «П»?
— Да.
— Я полагаю, что обычно ими пользуется она одна?
— Я не мог себе позволить настаивать на таких деталях. Мне только сказали, что это ее личные простыни.
— Благодарю вас.
— Разрешите вас спросить…
— Нет, метр. Я еще ничего не знаю… Извините. Не взяв с собой никаких бумаг, он открыл дверь в комнату инспекторов, куда только что пришел Люка.
— Если меня будут спрашивать, скажите, что я у следователя.
У него был ключ от застекленной двери, которая соединяла Управление криминальной полиции с Дворцом правосудия и которую стали тщательно запирать с тех пор, как один арестованный воспользовался этой Дверью для побега.
Как всегда, он увидел много знакомых лиц среди посетителей, ожидавших на скамейках, некоторые из них сидели между двумя жандармами. Так он увидел Каноника, приведенного на допрос к следователю. Он молча показал Мегрэ свои наручники, пожав плечами, как бы говоря: «Вот как они здесь со мной обращаются!» Действительно, это был совершенна иной мир, в котором царил запах бумаг и чиновничества.
Он постучался в дверь кабинета Анжело и, войдя, увидел молодого следователя, сидящего за столом, тщательно выбритого и распространяющего вокруг себя легкий аромат лаванды. Его секретарь, находившийся здесь же, вряд ли был намного старше.
— Садитесь, господин комиссар. Я был вчера весьма удивлен тем, что всю вторую половину дня и вечера не имел от вас никаких сведений. Должен ли я из этого заключить, что вы ничего еще не нашли, что вы не сделали никаких открытий, способных заинтересовать меня?
Секретарь сидел с карандашом в руке с видом человека, приготовившегося вести протокол, но, к счастью, он ничего не записывал.
— Вы заезжали еще раз на набережную де-ля-Гар?
— Лично я нет.
— Следовательно, вы больше не видели ни одного из членов семьи или служащих?
— Нет.
— Я полагаю, однако, что вы и ваши сотрудники все же занимались этим делом? Я, со своей стороны, много размышлял о нем и признаюсь, что, несмотря на незначительность этой кражи, я склоняюсь к гипотезе ограбления.
Мегрэ молчал, вспоминая сегодняшний сон, столь непохожий на действительность. Имело ли смысл трудиться и доказывать, пытаться объяснить этому чиновнику, что…
Он ждал конкретных вопросов.
— Что вы об этом думаете? — наконец спросил следователь.
— О чем? Об ограблении?
— Да.
— Я разыскал для вас некоторые данные. Знаете ли вы, сколько за десять лет произошло в Париже ночных ограблений в квартирах или в особняках в то время, как хозяева были дома?
Следователь удивленно взглянул на него, явно заинтересованный.
— Тридцать два, — продолжал Мегрэ ровным голосом. — Получается немного более трех ограблений в год. К тому же дюжину из них надо отнести за счет одного, своего рода артиста или маньяка, арестованного нами три года тому назад. Он до сих пор сидит в тюрьме — парень двадцати пяти лет, который жил у своей сестры, не имея ни друзей, ни любовницы, — им владела только одна страсть — совершать самые дерзкие и трудные ограбления, как, например, забраться в комнату спящей пары и, не разбудив их, забрать драгоценности. Конечно, он не был вооружен.
— Почему вы сказали «конечно»?
— Потому что профессиональные квартирные воры никогда не бывают вооружены. Они на собственном опыте изучили уголовный кодекс и не хотят рисковать.
— И несмотря на это, почти каждую неделю…
— Почти каждую неделю читаешь в газетах, что была убита какая-то старуха, владелица табачной или галантерейной лавчонки, а то и хозяин бакалейного магазина в предместьях или в городе… В действительности же причиной этого является не ограбление… Авторами подобных преступлений бывают молодые проходимцы, умственно недоразвитые, подчас даже слабоумные… Я хотел также установить, сколько за десять лет произошло настоящих ограблений с убийством… Всего три, господин следователь… Одно при помощи гаечного ключа, который находился у грабителя в кармане, второе — кочергой, которую грабитель схватил, когда его пытались задержать, наконец, третье — огнестрельным оружием, оставшимся со времен войны…
Он повторил:
— Одно-единственное!.. И это не был автоматический пистолет калибра 6,35… Я не верю, чтобы во всем Париже можно было найти профессионального вора или проходимца, способного использовать, один из тех револьверов, которые порядочные люди хранят в ящиках своего ночного столика, а ревнивые женщины носят в сумках.
— Если я вас правильно, понял, вы не принимаете версию ограбления?
— Нет.
— Даже, например, кем-нибудь из персонала или бывшим работником фабрики?
— Один из бельгийцев, хозяин баржи, которого мои ребята опросили, видел в тот вечер, как со стороны двора неизвестный, взобравшийся на лестницу, разбивал бутылочное стекло, вмазанное в край стены:
— Вечером или после двух часов ночи?
— Вечером, около десяти часов.
— Иначе говоря, за четыре часа до преступления?
— Да, за четыре часа до преступления.
— Если это действительно так, то каковы ваши выводы?
— Пока нет никаких. Вы же просили меня проинформировать вас.
— Вы сделали еще какие-нибудь открытия?
— У Полет Ляшом есть любовник.
— Она сама вам сказала? Я понял, что вы…
— Я ее не видел. Она мне ничего не говорила. Ее золовка невольно навела меня на след…
— Какая золовка?
— Вероника Ляшом.
— Где вы ее разыскали?
— У нее дома, на улице Франсуа. Она работает барменшей в ночном кабаре «Амазонка» на улице Марбеф. Ее любовник, за которого она собиралась выйти в ближайшее время замуж, является также любовником Полет…
— Он в этом сознался?
— Да.
— Что он за человек?
— Один из тех типов, которых в таком количестве встречаешь в окрестностях Елисейских полей… Рекламный агент по профессии. Весь в долгах. Вначале он собирался жениться на Веронике, у которой собственная квартира плюс некоторые сбережения… Когда он услышал рассказ о золовке и ее миллионах, он познакомился с ней, стал ее любовником… Еще позавчера вечером они обедали вместе, а затем он отвез ее в квартиру на острове Сан-Луи, которую ему для этой цели предоставил один из его английских друзей…
Мегрэ нарочно, с насмешливым удовлетворением беспорядочно нагромождал все эти факты, которые следователь мысленно пытался привести в порядок.
— Вы оставили его на набережной Орфевр?
— Я его туда даже не возил.
— К чему эти факты нас приведут?
— Не знаю. Если отбросить версию ограбления и если доверять показаниям хозяина баржи, нужно признать, что убийство было совершено кем-то из домашних. Работники оперативного отдела нашли в комнате Леонара Ляшома гаечный ключ длиной тридцать шесть сантиметров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Они помечены буквой «П»?
— Да.
— Я полагаю, что обычно ими пользуется она одна?
— Я не мог себе позволить настаивать на таких деталях. Мне только сказали, что это ее личные простыни.
— Благодарю вас.
— Разрешите вас спросить…
— Нет, метр. Я еще ничего не знаю… Извините. Не взяв с собой никаких бумаг, он открыл дверь в комнату инспекторов, куда только что пришел Люка.
— Если меня будут спрашивать, скажите, что я у следователя.
У него был ключ от застекленной двери, которая соединяла Управление криминальной полиции с Дворцом правосудия и которую стали тщательно запирать с тех пор, как один арестованный воспользовался этой Дверью для побега.
Как всегда, он увидел много знакомых лиц среди посетителей, ожидавших на скамейках, некоторые из них сидели между двумя жандармами. Так он увидел Каноника, приведенного на допрос к следователю. Он молча показал Мегрэ свои наручники, пожав плечами, как бы говоря: «Вот как они здесь со мной обращаются!» Действительно, это был совершенна иной мир, в котором царил запах бумаг и чиновничества.
Он постучался в дверь кабинета Анжело и, войдя, увидел молодого следователя, сидящего за столом, тщательно выбритого и распространяющего вокруг себя легкий аромат лаванды. Его секретарь, находившийся здесь же, вряд ли был намного старше.
— Садитесь, господин комиссар. Я был вчера весьма удивлен тем, что всю вторую половину дня и вечера не имел от вас никаких сведений. Должен ли я из этого заключить, что вы ничего еще не нашли, что вы не сделали никаких открытий, способных заинтересовать меня?
Секретарь сидел с карандашом в руке с видом человека, приготовившегося вести протокол, но, к счастью, он ничего не записывал.
— Вы заезжали еще раз на набережную де-ля-Гар?
— Лично я нет.
— Следовательно, вы больше не видели ни одного из членов семьи или служащих?
— Нет.
— Я полагаю, однако, что вы и ваши сотрудники все же занимались этим делом? Я, со своей стороны, много размышлял о нем и признаюсь, что, несмотря на незначительность этой кражи, я склоняюсь к гипотезе ограбления.
Мегрэ молчал, вспоминая сегодняшний сон, столь непохожий на действительность. Имело ли смысл трудиться и доказывать, пытаться объяснить этому чиновнику, что…
Он ждал конкретных вопросов.
— Что вы об этом думаете? — наконец спросил следователь.
— О чем? Об ограблении?
— Да.
— Я разыскал для вас некоторые данные. Знаете ли вы, сколько за десять лет произошло в Париже ночных ограблений в квартирах или в особняках в то время, как хозяева были дома?
Следователь удивленно взглянул на него, явно заинтересованный.
— Тридцать два, — продолжал Мегрэ ровным голосом. — Получается немного более трех ограблений в год. К тому же дюжину из них надо отнести за счет одного, своего рода артиста или маньяка, арестованного нами три года тому назад. Он до сих пор сидит в тюрьме — парень двадцати пяти лет, который жил у своей сестры, не имея ни друзей, ни любовницы, — им владела только одна страсть — совершать самые дерзкие и трудные ограбления, как, например, забраться в комнату спящей пары и, не разбудив их, забрать драгоценности. Конечно, он не был вооружен.
— Почему вы сказали «конечно»?
— Потому что профессиональные квартирные воры никогда не бывают вооружены. Они на собственном опыте изучили уголовный кодекс и не хотят рисковать.
— И несмотря на это, почти каждую неделю…
— Почти каждую неделю читаешь в газетах, что была убита какая-то старуха, владелица табачной или галантерейной лавчонки, а то и хозяин бакалейного магазина в предместьях или в городе… В действительности же причиной этого является не ограбление… Авторами подобных преступлений бывают молодые проходимцы, умственно недоразвитые, подчас даже слабоумные… Я хотел также установить, сколько за десять лет произошло настоящих ограблений с убийством… Всего три, господин следователь… Одно при помощи гаечного ключа, который находился у грабителя в кармане, второе — кочергой, которую грабитель схватил, когда его пытались задержать, наконец, третье — огнестрельным оружием, оставшимся со времен войны…
Он повторил:
— Одно-единственное!.. И это не был автоматический пистолет калибра 6,35… Я не верю, чтобы во всем Париже можно было найти профессионального вора или проходимца, способного использовать, один из тех револьверов, которые порядочные люди хранят в ящиках своего ночного столика, а ревнивые женщины носят в сумках.
— Если я вас правильно, понял, вы не принимаете версию ограбления?
— Нет.
— Даже, например, кем-нибудь из персонала или бывшим работником фабрики?
— Один из бельгийцев, хозяин баржи, которого мои ребята опросили, видел в тот вечер, как со стороны двора неизвестный, взобравшийся на лестницу, разбивал бутылочное стекло, вмазанное в край стены:
— Вечером или после двух часов ночи?
— Вечером, около десяти часов.
— Иначе говоря, за четыре часа до преступления?
— Да, за четыре часа до преступления.
— Если это действительно так, то каковы ваши выводы?
— Пока нет никаких. Вы же просили меня проинформировать вас.
— Вы сделали еще какие-нибудь открытия?
— У Полет Ляшом есть любовник.
— Она сама вам сказала? Я понял, что вы…
— Я ее не видел. Она мне ничего не говорила. Ее золовка невольно навела меня на след…
— Какая золовка?
— Вероника Ляшом.
— Где вы ее разыскали?
— У нее дома, на улице Франсуа. Она работает барменшей в ночном кабаре «Амазонка» на улице Марбеф. Ее любовник, за которого она собиралась выйти в ближайшее время замуж, является также любовником Полет…
— Он в этом сознался?
— Да.
— Что он за человек?
— Один из тех типов, которых в таком количестве встречаешь в окрестностях Елисейских полей… Рекламный агент по профессии. Весь в долгах. Вначале он собирался жениться на Веронике, у которой собственная квартира плюс некоторые сбережения… Когда он услышал рассказ о золовке и ее миллионах, он познакомился с ней, стал ее любовником… Еще позавчера вечером они обедали вместе, а затем он отвез ее в квартиру на острове Сан-Луи, которую ему для этой цели предоставил один из его английских друзей…
Мегрэ нарочно, с насмешливым удовлетворением беспорядочно нагромождал все эти факты, которые следователь мысленно пытался привести в порядок.
— Вы оставили его на набережной Орфевр?
— Я его туда даже не возил.
— К чему эти факты нас приведут?
— Не знаю. Если отбросить версию ограбления и если доверять показаниям хозяина баржи, нужно признать, что убийство было совершено кем-то из домашних. Работники оперативного отдела нашли в комнате Леонара Ляшома гаечный ключ длиной тридцать шесть сантиметров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32