— Вы признаете?..
Она кивнула, нашла в сумочке платок, высморкалась без всякого кокетства, и ее нос еще больше покраснел.
— Вы признаете, что имели намерение отравить сестру?
И тут она разрыдалась:
— Я ничего уже не знаю… Не мучайте меня… Скорей бы уж все это закончилось…
Она даже не думала о том, чтобы скрыть свое мокрое лицо.
— Вы любили своего зятя?
— Не знаю. Я уже не знаю. Полагаю, да… Сделайте так, чтобы все это прошло быстро, комиссар!.. Я больше не могу… — взмолилась Дженни.
Казалось, комиссар был застигнут врасплох признанием молодой женщины. Проходя мимо, он даже несколько раз касался рукой ее плеча, как будто понимая, что она нуждается в человеческом прикосновении.
— Вы отдавали себе отчет в том, что Ксавье не такой, как все?
Она отвечала «да». Отвечала «нет». Она столкнулась со слишком сложными для нее проблемами.
— Это она его не понимала! — выкрикнула Дженни наконец. — Она сводила его с ума…
— Намеренно?
— Не знаю. Он нуждался… — Слова она подбирала с трудом. — Я пыталась…
— Успокоить его?
— Вы даже представить себе не можете, в какой атмосфере мы жили… Только когда мы оставались вдвоем, он и я… Потому что со мной он чувствовал себя хорошо, доверял…
— Когда вчера вечером, на набережной, Ксавье подошел к вам, он объявил, что сегодня утром ему предстоит пройти обследование?
Удивившись, что Мегрэ в курсе, она на мгновение замерла, разинув рот.
— Отвечайте… Я тоже пытаюсь освободить вас как можно скорее…
Дженни поняла смысл сказанного. Она не воображала, что комиссар говорит о том, чтобы выпустить ее, а о том, чтобы, в некотором смысле, освободить ее от себя самой.
— Он мне рассказал, — с неохотой призналась она.
— Это его пугало?
Дженни сказала «да» и шмыгнула носом, снова готовая расплакаться.
— Он думал, что она выиграла…
Подбор слов выдавал беспорядок в ее мыслях.
— Это ведь она его толкнула… Она предусмотрела, что он найдет яд, навоображает себе…
— Он ее ненавидел?
Дженни испуганно уставилась на комиссара, не смея ответить.
— И вы, вы тоже возненавидели сестру, верно?
Она помотала головой. Это не означало ни да ни нет.
Скорее, этим движением она пыталась отогнать кошмар.
— Вчера вечером, выйдя отсюда, — продолжал Мегрэ, — Мартон полагал, что после медицинского обследования его не выпустят на свободу. Значит, у него остался только один вечер. Это был его последний шанс…
Поведение продавца игрушечных железных дорог могло показаться нелогичным, и тем не менее оно не было лишено определенной логики, и Мегрэ начинал понимать определенные моменты трактата по психиатрии. Вот только то, что автор книги излагал заумными словами и сложными фразами, в конце концов оказалось человечным.
— Когда он отправился на кухню, где находились вы…
Дженни вздрогнула, явно желая заставить его замолчать.
— Отвар уже был налит в чашки?
Комиссар был в этом уверен и не нуждался в ответе.
— Вы не видели, как он насыпал порошок?
— Я стояла к нему спиной. Он открыл ящик с приборами и взял нож. Я услышала звон ножей…
— И решили, что у него не хватило мужества насыпать яду?
Мегрэ ясно видел перед собой нож с темной деревянной ручкой, лежащий возле радиоприемника.
Под тяжелым взглядом комиссара Дженни еще немного колебалась, прежде чем простонать:
— Мне стало жалко…
Он мог бы заметить: «Уж во всяком случае, не вашу сестру!»
А она продолжала:
— Я была уверена, что его запрут в дурдом, что Жизель выиграла эту партию… Тогда…
— Тогда вы схватили флакон с фосфатом и всыпали большую дозу в чашку вашей сестры. У вас хватило присутствия духа вытереть флакон.
— У меня в руке было влажное полотенце.
— Вы убедились, что чашка, предназначенная вашей сестре, стоит на нужной стороне подноса…
— Умоляю вас, комиссар! Если б вы знали, какую ночь я провела…
— Вы все слышали?
А как она могла не слышать?
— И не спустились?
— Испугалась.
Она дрожала от запоздалого страха, и поэтому он вновь залез в шкаф.
— Выпейте, Дженни подчинилась, поперхнулась и чуть не выплюнула коньяк, обжегший ей горло.
Мегрэ чувствовал, что она дошла до той точки, когда хочется лечь на пол и лежать неподвижно, ничего больше не слыша.
— Если бы ваш зять вам все рассказал…
Вся сжавшись, она мысленно спрашивала себя, что еще ей предстоит узнать.
А Мегрэ вспоминал слова Ксавье, произнесенные в этом кабинете.
Тот объяснял, что, если бы у него возникло намерение избавиться от жены или отомстить ей, он бы воспользовался не ядом, а револьвером. И ведь это чуть было не удалось. Разве психиатры не рассуждают о строгой логике некоторых сумасшедших?
Это он подсыпал в свою чашку порошок, вороша ножи, причем подсыпал так быстро, что свояченица, стоявшая к нему спиной, подумала, будто в последний момент он струсил. Он рассчитал дозу с целью почувствовать себя достаточно плохо, дабы объяснить свой поступок, который совершит позднее, но так, чтобы не умереть. Не зря же он неделями торчал в библиотеках, штудируя труды по медицине и химии. Эту дозу, переставив чашки на подносе, приняла Жизель Мартон и почувствовала только недомогание.
Неужели всего этого Дженни не поняла за бесконечно длинную ночь, которую провела в спальне, прислушиваясь к раздававшимся в доме звукам?
Она все знала, стало доказательством этого то, что она еще больше сжалась на стуле и, как будто у нее уже не хватало сил четко выговаривать слова, пролепетала:
— Это я его убила…
Комиссар оставил ее в прострации, стараясь не шуметь и боясь только одного: что она сейчас свалится на пол. Затем на цыпочках вышел в кабинет инспекторов.
— Отведите ее вниз… Будьте деликатнее… Сначала в санчасть… — распорядился он.
Мегрэ предпочитал не заниматься этим сам. Встав перед окном, он даже не посмотрел, кто из инспекторов направился в его кабинет.
Вины он не почувствовал. Не мог же он при первом визите Мартена послать его к психиатру. А тот, очевидно, не взял бы на себя ответственность направить его в стационар. Между ответственностью и безответственностью существует неопределенная зона, область теней, куда опасно соваться. Минимум два персонажа этой истории барахтались в ней, а третий…
— А со второй что делать, патрон?
Комиссар вздрогнул, обернулся и посмотрел взглядом человека, находящегося далеко-далеко от кабинета инспекторов:
— Пусть идет.
Он чуть не сказал: «Выгоните ее к такой-то матери».
Мегрэ дождался, пока его кабинет опустеет, и только тогда вошел туда. Почувствовав посторонние запахи, открыл окно.
Он глубоко вдыхал влажный воздух, когда у него за спиной Люка произнес:
— Не знаю, правильно ли я поступил. Перед уходом мадам Мартон попросила у меня разрешения позвонить.
Я разрешил, подумав, что ее разговор даст нам что-нибудь новое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32