по ней так незаметно скользить на андерсеновских, с тупым закругленным носом, коньках, тогда как нового Кая ударяет острием льдинки в сердце, раздвоенным, надо признать, острием. Он упадет на улице и, отказавшись от причастия, скорее всего умрет, спустя две недели, в возрасте сорока двух лет. С инъекцией, прививающей по видимости мазохистский триумф, мы вступаем в подноготную область
специфического письма, которое, окажись оно рассчитанным до конца, обернется, того гляди, оберегом, исповедью или скрижалью закона. Если не высокой пародией. Ап. Савл продолжает: Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал: Довольно с тебя благодати Моей, ибо сила Моя свершается в немощи . И потому я гораздо охотнее буду хвалиться немощами, чтобы обитала во мне сила Христова (II Кор. 12, 8-9). Немощь выступает здесь как знак блаженства, избранничества. Вторгшись, божественное вмешательство повреждает нечто, выводит из строя, с тем, однако, чтобы инвестировать вступление в интимный завет, деспотический договор, сговор, выманивающий на территорию, которой нет и не может быть места, которая, так сказать, не есть - свою территорию: аналогия с Заветом с народом Израиля в лице Авраама, отца веры, символом чего, как известно, является институт обрезания. Именно Авраам, позднее он занесет нож над сыном в страхе и трепете, заключает с Иеговой союз и вводит этот обычай, призванный записать на крайней плоти волю Бога: ...и будет завет Мой на теле вашем заветом вечным (Быт. 17, 10). Эквивалент обрезанию преднаходится в словах вот я, Господи , тоже обрезанных , сокращенных до просто вот я : И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама, и сказал: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе (Быт. 22, 1-2). Откровение, выступление крайней плоти есть вступление в кровавый, кровный завет: узы родства, непосредственного богосыновства, первородства; философия начинается даже не с поцелуя, а с обмена слова-семени на плоть семита. Обрезанный семит есть жених крови, жених крови по обрезанию (Исход, 4, 27). Протестанту, и сыну протестанта (в прошлом пастуху, позднее чулочнику ), Серену Аби К. зачем-то понадобилось соотнести свой опыт с опытом жития святого, вывесить его как рыцарский герб на воротах заимствованного Замка. Мы,
стало быть, ничего не поймем в обращении эстетика и магистра иронии, как он сам себя называл, к отцу веры, в тщетном усилии идентификации с ним, если пропустим мимо ушей оброненный повествованием о фальшивом жертвоприношении вздох Исаака. Я имею в виду следующее место в Страхе и трепете , подписанном умолчанием: И Авраам приготовил все для жертвоприношения, спокойно и тихо, но когда он отвернулся, Исаак увидел, что левая рука Авраама была сжата в кулак от отчаяния и дрожь пробегала по всему его телу, - но Авраам занес нож. Потом они снова повернули домой, и Сарра выбежала им навстречу, но Исаак потерял свою веру (курсив мой. - А.С.). Во всем мире об этом не было сказано ни слова... . Заключительная фраза, намеренно мною прерванная, встречается также в дневнике К. в связи с неким конфиденциальным разговором, произошедшим у него с отцом еще в ранней юности. Комментаторы полагают, что Микаэль Киркегор поведал сыну причину своей мрачной тоски, преследовавшей его неотступно ; одиннадцатилетним подростком, отданный по бедности и безродности в Ютландию пасти овец, обреченный на рабский труд и полуголодное нищенское существование, однажды он вслух проклял Бога . Был, впрочем, еще один грех, совращение служанки, с которой он вступил в брак вскоре после смерти первой жены, и гораздо скорее, чем положено законом, у них родился ребенок , Серен Аби, записавший в дневнике незадолго до смерти: Я родился в результате преступления, я появился вопреки воле божьей . И еще: когда он родился, отцу исполнилось 57 лет, возраст патриарха , матери 45... И еще: С детства я находился во власти невыносимой деспотии. Будучи ребенком, я подвергался строгому и суровому христианскому воспитанию, говоря по-человечески, безумному воспитанию... (дневник). Он восхищается Авраамом, ревнует об абсурдном прыжке в веру , противопоставляя его мышлению, спорит с Гегелем и современной теологией как филистерством и предательством; но и проговаривается: по-настоя щему его заботой является Исаак, сын, потерявший веру, то есть он сам. Но об
этом не было сказано ни слова. Проекция страха кастрации подставляет здесь левую щеку (или руку?): женский комплекс; оба завуалированы вмешательством руки божьей. Но Авраам занес нож. К. в трепете заставляет его проделывать воображаемое бессчетное количество раз, на каждой странице. Кажется, ему доставляет это ни с чем не сравнимое наслаждение, ужасное, по ту сторону принципа библейской деликатности, завещанной: террор, хоррор. Бессчетное количество раз он мысленно оскопляет себя. Каждый ангел ужасен.
Прибавочная стоимость
Внушительным достижением К. внутри западной метафизики останется то, что он впервые прививает ее себе как болезнь к смерти, как жало - вплоть до гипнотического сеанса, открывающего ее историю как историю сексуальности, христианскую историю par excellence: Как принцип, как сила, как система в себе чувственность впервые положена христианством, и постольку христианство принесло в мир чувственность. Так как чувственное отрицается, то оно впервые выявляется, полагается тем самым актом, который исключает чувственное ( Или-Или ). Женщина для доктора К. есть конечность, уничтожающая бесконечное мужчины и духа. Похоже, он разом хочет и умереть и быть. Одним махом - подвешен в экстатическом эквилибре, обольщении, междуречьи спекулятивного тождества, где умереть сочетается с быть посредством изъяна, зияния, отсутствия запятой. Означающей скольжение соединительного союза... с Региной: Я не могу обнять девушку, как обнимают действительно существующего человека, я могу только ощупью прикасаться к ней, подходить к ней, как подходят к тени ( Повторение ). Тени, добавим, отбрасываемой тенью листа. Именно на его поверхность он проецирует свое не есть , точнее, извлекает из поверхностного не есть проекции некое всеобщее фундаментальное не - не столько невроз, сколько диалектический момент отрицания в продумывании первостепенной проблемы грехопадения как проблемы Ничто. Какое действие имеет Ничто? Оно пробуждает страх. В том и заключается великая тайна невинности, что она есть в то же время и страх ( Понятие страха , далее цитаты из этой работы). Он уже осведомлен о райском состоянии невинности и о комплексе страха; между невинностью и ее утратой пролегает необъяснимый скачок, искушение приходит извне:
1 2 3 4 5 6
специфического письма, которое, окажись оно рассчитанным до конца, обернется, того гляди, оберегом, исповедью или скрижалью закона. Если не высокой пародией. Ап. Савл продолжает: Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал: Довольно с тебя благодати Моей, ибо сила Моя свершается в немощи . И потому я гораздо охотнее буду хвалиться немощами, чтобы обитала во мне сила Христова (II Кор. 12, 8-9). Немощь выступает здесь как знак блаженства, избранничества. Вторгшись, божественное вмешательство повреждает нечто, выводит из строя, с тем, однако, чтобы инвестировать вступление в интимный завет, деспотический договор, сговор, выманивающий на территорию, которой нет и не может быть места, которая, так сказать, не есть - свою территорию: аналогия с Заветом с народом Израиля в лице Авраама, отца веры, символом чего, как известно, является институт обрезания. Именно Авраам, позднее он занесет нож над сыном в страхе и трепете, заключает с Иеговой союз и вводит этот обычай, призванный записать на крайней плоти волю Бога: ...и будет завет Мой на теле вашем заветом вечным (Быт. 17, 10). Эквивалент обрезанию преднаходится в словах вот я, Господи , тоже обрезанных , сокращенных до просто вот я : И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама, и сказал: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе (Быт. 22, 1-2). Откровение, выступление крайней плоти есть вступление в кровавый, кровный завет: узы родства, непосредственного богосыновства, первородства; философия начинается даже не с поцелуя, а с обмена слова-семени на плоть семита. Обрезанный семит есть жених крови, жених крови по обрезанию (Исход, 4, 27). Протестанту, и сыну протестанта (в прошлом пастуху, позднее чулочнику ), Серену Аби К. зачем-то понадобилось соотнести свой опыт с опытом жития святого, вывесить его как рыцарский герб на воротах заимствованного Замка. Мы,
стало быть, ничего не поймем в обращении эстетика и магистра иронии, как он сам себя называл, к отцу веры, в тщетном усилии идентификации с ним, если пропустим мимо ушей оброненный повествованием о фальшивом жертвоприношении вздох Исаака. Я имею в виду следующее место в Страхе и трепете , подписанном умолчанием: И Авраам приготовил все для жертвоприношения, спокойно и тихо, но когда он отвернулся, Исаак увидел, что левая рука Авраама была сжата в кулак от отчаяния и дрожь пробегала по всему его телу, - но Авраам занес нож. Потом они снова повернули домой, и Сарра выбежала им навстречу, но Исаак потерял свою веру (курсив мой. - А.С.). Во всем мире об этом не было сказано ни слова... . Заключительная фраза, намеренно мною прерванная, встречается также в дневнике К. в связи с неким конфиденциальным разговором, произошедшим у него с отцом еще в ранней юности. Комментаторы полагают, что Микаэль Киркегор поведал сыну причину своей мрачной тоски, преследовавшей его неотступно ; одиннадцатилетним подростком, отданный по бедности и безродности в Ютландию пасти овец, обреченный на рабский труд и полуголодное нищенское существование, однажды он вслух проклял Бога . Был, впрочем, еще один грех, совращение служанки, с которой он вступил в брак вскоре после смерти первой жены, и гораздо скорее, чем положено законом, у них родился ребенок , Серен Аби, записавший в дневнике незадолго до смерти: Я родился в результате преступления, я появился вопреки воле божьей . И еще: когда он родился, отцу исполнилось 57 лет, возраст патриарха , матери 45... И еще: С детства я находился во власти невыносимой деспотии. Будучи ребенком, я подвергался строгому и суровому христианскому воспитанию, говоря по-человечески, безумному воспитанию... (дневник). Он восхищается Авраамом, ревнует об абсурдном прыжке в веру , противопоставляя его мышлению, спорит с Гегелем и современной теологией как филистерством и предательством; но и проговаривается: по-настоя щему его заботой является Исаак, сын, потерявший веру, то есть он сам. Но об
этом не было сказано ни слова. Проекция страха кастрации подставляет здесь левую щеку (или руку?): женский комплекс; оба завуалированы вмешательством руки божьей. Но Авраам занес нож. К. в трепете заставляет его проделывать воображаемое бессчетное количество раз, на каждой странице. Кажется, ему доставляет это ни с чем не сравнимое наслаждение, ужасное, по ту сторону принципа библейской деликатности, завещанной: террор, хоррор. Бессчетное количество раз он мысленно оскопляет себя. Каждый ангел ужасен.
Прибавочная стоимость
Внушительным достижением К. внутри западной метафизики останется то, что он впервые прививает ее себе как болезнь к смерти, как жало - вплоть до гипнотического сеанса, открывающего ее историю как историю сексуальности, христианскую историю par excellence: Как принцип, как сила, как система в себе чувственность впервые положена христианством, и постольку христианство принесло в мир чувственность. Так как чувственное отрицается, то оно впервые выявляется, полагается тем самым актом, который исключает чувственное ( Или-Или ). Женщина для доктора К. есть конечность, уничтожающая бесконечное мужчины и духа. Похоже, он разом хочет и умереть и быть. Одним махом - подвешен в экстатическом эквилибре, обольщении, междуречьи спекулятивного тождества, где умереть сочетается с быть посредством изъяна, зияния, отсутствия запятой. Означающей скольжение соединительного союза... с Региной: Я не могу обнять девушку, как обнимают действительно существующего человека, я могу только ощупью прикасаться к ней, подходить к ней, как подходят к тени ( Повторение ). Тени, добавим, отбрасываемой тенью листа. Именно на его поверхность он проецирует свое не есть , точнее, извлекает из поверхностного не есть проекции некое всеобщее фундаментальное не - не столько невроз, сколько диалектический момент отрицания в продумывании первостепенной проблемы грехопадения как проблемы Ничто. Какое действие имеет Ничто? Оно пробуждает страх. В том и заключается великая тайна невинности, что она есть в то же время и страх ( Понятие страха , далее цитаты из этой работы). Он уже осведомлен о райском состоянии невинности и о комплексе страха; между невинностью и ее утратой пролегает необъяснимый скачок, искушение приходит извне:
1 2 3 4 5 6