А самым опасным и зловредным здесь не место. Решил Керенский: сегодня же ночью, когда не будет публики, под строго надёжным конвоем перебросить их в Петропавловскую крепость.
Это будет – и народный эффект!
А что ожидало теперь самого Александра Фёдоровича – наполняло его ещё новым освобождением! В первые же сутки революции тут, на кушетке, сообразил он, что эти невиданные обстоятельства освобождают его от скучного домашнего плена: стало естественно теперь, что он никак не сможет ходить ночевать домой – ещё долго, долго! В понедельник утром ускочив из дому, он больше туда не ступил ногой.
А дальше… рисовалась упоительная вереница встреч… В миг успеха всегда находятся женщины, готовые радостно нас принять. Как будто, притаясь, они все ждали этого момента, – а тут все сразу объявляются, улыбаются, зовут облегчить историческое бремя.
А пока – эти ночи прокорчились тут на таврических диванах, столах и стульях, да и ночей не было. Но надо было устроить свой быт на холостую ногу в министерстве юстиции: взять себе кабинет министра, ещё пару комнат – а остальную казённую квартиру оставить жене арестованного Добровольского. На нужду исторической личности сразу появляются и нужные помощники: перед Керенским вырос граф Орлов-Давыдов (Керенский был шафером на его второй свадьбе, с актрисой Пуаре), и всем усердием готовый услужать и помогать: для кормления Александра Фёдоровича приставить своего графского повара, и всюду сопровождать, и вообще выполнить любое интимное поручение. Сам граф, правда, очень пострадал в общественной репутации после скандала разводного процесса с Пуаре (для неё разводился, а она дурачила его ложной беременностью, мнимыми родами, и только случайно граф догадался, и сколько позора). Но всё равно – граф! и какая старинная звонкая фамилия! и богат!
340

* * *
В Москве морозец – градуса три. Улицы переполнены ещё больше вчерашнего. Всеобщее торжество. Раздаются, теснятся, чтобы пропустить вооружённые автомобили. Кое-где военные оркестры. Во главе военных отрядов уже не только прапорщики, но – подполковники и полковники.
Около городской думы два английских офицера с восторгом говорят публике: «Мы знали, что Россия – великая страна, но не знали, что у вас такая прекрасная дисциплина. Наконец настоящая Россия нашла себя! Мы передадим в Англии, что мы видели».
Со ступенек думы объявляют: в Луге создался отряд, который арестует царя.
В самой думе стало так тесно, что сегодня днём подполковник Грузинов реквизировал кинематограф «Художественный» на Арбатской площади и перевёл туда свой штаб восстания. Сам он объезжал город на автомобиле и везде держал речи.

* * *
Весь день в разных местах Петрограда – митинги, политические речи: какая будет власть? что будет с царём?
Какой-то в затёртом пальтишке:
– Товарищи! Да разве Родзянко и Милюков могут нам дать землю и волю?
Студент:
– Товарищи! Это говорит провокатор!
А тот:
– Вас хотят усыпить, чтобы вы подчинились и больше ничего не требовали!
Вылезает господин в чёрной мягкой шляпе и держит речь о честности Родзянки:
– Он много лет защищал народные интересы!
В толпе на лицах- страдание нерешённости: кому верить?

* * *
«Россия! Ты больше не раба!» – под красными флагами, с красными бантами по Невскому оживлённая, плотная смешанная демонстрация: рабочие в чёрных пальто, работницы, студенты – и с ними вместе, вперемешку, упитанные белокожие обыватели, хорошо одетые, в дорогих шубах, в котелках. Все вместе поют:
Долго в цепях нас держали!
Долго нас голод томил!…

* * *
14-летняя Леночка Таубе записала в дневник: «С Кронштадтом телефонная связь прервалась, а телеграфная сохранилась. И нам пришла телеграмма, неизвестно от кого: 'Барин жив и здоров арестован'. Мама то в слезах, то в обмороке».

* * *
В квартиру звонок. Два безусых солдата, на папахах красные лохмотья:
– Дозвольте посмотреть.
В зубах папиросы. Уходя, на пол их, гасят и сплёвывают.
– …Всё обыскивают, всё обшаривают… При старом режиме так не бывало.

* * *
Несколько сибирских скопцов, по торговым делам приехавших в Петроград, были взяты при обыске меблированных комнат на углу Невского и Пушкинской. От вида ли их, с женскими лицами, но вдруг заподозрили, что они – от охранки. И повели. А толпа на улице, глядя на их необычные старые физиономии, вдруг решила почему-то, что это ведут придворных лакеев, – и с ненавистью стала кричать, теснить конвоиров. Недалеко было, что скопцов тут же и разорвут.
Но всё-таки довели до нового участка милиции, там студент быстро разобрался, вышел, убедил толпу, – и перепуганных старичков отпустили.

* * *
Нападали на ломовиков, везущих продовольствие: «Куда везёте? Здесь раздавайте!» И растаскивали.

* * *
Два драматических артиста арестовали директора императорских театров Теляковского и с патрулём доставили в Думу. Там ответили: «Пока не подлежит аресту». Отпустили.

* * *
Армейский капитан, до 27 февраля сидевший в «Крестах», дважды судившийся за подлоги, при освобождении объявил себя комендантом тюрьмы. Побыл так. Потом пошёл на патронный завод, арестовал начальника завода и объявил начальником себя. Собрал рабочих, говорил им речь – и тут заподозрили, что он безумен. Отвезли его в Таврический дворец, а оттуда в госпиталь.

* * *
В штабе новой милиции, в городской думе, так обременены работой, в одной руке телефонная трубка, в другой – печать городской управы, что некогда поговорить друг с другом. Кто-то приходит, садится рядом, начинает работать, получает поручения, выполняет их – потом начальник опоминается: «А кто его назначил? Вы?» – «Нет». – «Так и я не назначал».

* * *
В Петропавловской крепости набралось много лишних офицеров – ни в какой не охране, не гарнизонные, а слоняются, обсуждают события, играют в биллиард. Прячутся.

* * *
Перед вечером с грузового автомобиля читают толпе свежие «Известия», состав нового правительства.
Удивляются: «А что ж Родзянко? Не вошёл?»
Толпа перекачивается по Невскому, радуется.

* * *
И другие ещё листовки, розовые, на стенах, не на Невском: «Не верьте Временному правительству! Рабочие должны взять власть в свои руки».
Люди читают с недоумением.

* * *
В цирке Чинизелли вечером – солдатское собрание, всё полно. Гудят, что Милюков обещал царя возворотить. Это что же значит? – нас наказывать будут?… Хотят обмануть??
В Доме Армии и Флота, в зале, где вчера собирались офицеры, сегодня вечером! – пленарное собрание ротных и батальонных комитетов. Среди докладчиков – депутат Государственной Думы Родичев, в пенсне и с сильным красивым голосом, – благодарит солдат за совершённые подвиги, восторгается их мужеством, но напоминает о родине и дисциплине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327