Предполагалось, что Такк просто попытался обогнуть опасное место при сильном ветре, но его самолет затянуло в смерч.
У него были снимки плавающих обломков, оставшихся от «стагервинг-бич». При увеличении можно было рассмотреть подушку сиденья летчика, куски материи и весь в выбоинах бак со знакомой белой линией и большой буквой "К" чуть пониже. Вокруг топливного бака виднелись части фюзеляжа. Нетрудно было догадаться, что это все, что осталось от самолета.
Поскольку на вертолете не оказалось плавучих средств, капитан не стал пытаться поднять это все на борт, а связался по радио с базой и передал координаты; и туда послали патрульный катер. Однако, когда катер прибыл на место, там оказался рыбак, заметивший вертолет. Он уже осмотрел обломки, подобрал часть из них, а затем отдал их спасателям.
Прежде чем мы расстались, я сказал капитану, что когда-то и сам был летчиком, и спросил, что он думает о силе ветра в тот день.
— В том-то и дело, что это просто смешно, — начал он. — Не так все было плохо, как кажется. Для «стагервинг-бич» полет в таких погодных условиях не представляет больших трудностей. Однако вы и сами знаете о молниях. Возможно, это и явилось причиной трагедии. В таком случае теоретически самолет должно было буквально разнести на куски.
— Да, на практике это случается часто.
— Спасибо, капитан, — поблагодарила Лоис. Позже она спросила: — Что теперь?
— Мне хотелось бы получить информацию еще кое о чем.
— И ты не собираешься мне сказать, что это за информация?
— Боюсь, ты не поймешь.
— Почему же?
— Потому что ты не слишком любопытна, сладенькая. Ты сидишь и слушаешь, в то время как я пытаюсь выяснить, что же происходит. Тебя же совершенно не занимают подробности. Ведь ты журналистка, у тебя должно быть чутье на все новости и события. Ты собираешь факты для крупного политического скандала, который может затронуть интересы большой политики, и тебя это даже не интересует!
Лоис разозлилась.
— Ладно, я знаю, к чему ты клонишь.
— Тогда скажи.
— Ты хочешь знать, как погиб Такер Стэйси.
Я усмехнулся:
— Я знаю это, сладкая моя. В полете могут возникнуть любые неожиданности. Я просто хочу понять, почему он погиб.
— Тогда продолжай в том же духе. У тебя хорошо получается. А если твои поиски окажутся безрезультатными, ты сможешь сам для себя придумать интересный рассказ. Если же у тебя есть что-нибудь более конкретное для меня, то...
— Да, есть.
— Что?
— Майами переполнен людьми, настроенными против режима Кастро. Ты кого-нибудь из них знаешь? Они достаточно открыто действуют сейчас.
— Среди них есть такие, что обращаются с призывами к нашему правительству. У них имеется свое правительство, так называемое правительство в ссылке, и...
— О'кей. Тогда попытайся связаться с кем-либо из них. Выйди на самых влиятельных и посмотри, как можно увязать это все с бананами. — Ее взгляд буквально сверлил меня. — Ты ведь берешь откуда-то информацию. Откуда?
— По слухам. Человек, который обмолвился об этом и собирался давать показания перед специальной комиссией конгресса, убит.
— Это тот парень, Гонзалес, о котором сообщалось на прошлой неделе?
— Ага. Он переправился в лодке через залив и плыл около семи дней. Его подобрали в полубессознательном состоянии. Я была там в момент, когда его снимали со спасательного катера, и слышала, что он сказал это слово — «банан».
— Он же был голоден.
— Очень возможно.
— Предположим, ты станешь выяснять. Найдешь ли ты нужных людей?
Лоис пожала плечами, а затем кивнула:
— Я попытаюсь. Мы встретимся позже?
— Неподалеку от того места, где мы взяли напрокат машину, есть мотель «Парамаунт». Я буду там сегодня вечером.
На ее лице появилась улыбка.
— Там две комнаты, — произнес я.
Лоис тут же надула губы.
— Смежные, — добавил я.
Улыбка вновь заиграла на ее губах.
— Вот это мне нравится.
* * *
Придя в офис, я застал там Де Витта и попросил показать газетные статьи, касающиеся смерти Гонзалеса. В них сообщалось, что в тот день, когда Гонзалес не прибыл на слушание дела, его нашли мертвым в его спальне, в доме неподалеку от Вашингтона. Хотя полицейский и охранял здание, Гонзалеса задушили. В ходе расследования стало ясно, что убийца забрался по дереву, растущему во дворе, на второй этаж, выдавил стекло и, сделав свое дело, ушел таким же способом. Предполагалось, что убийца — один из фанатиков режима Кастро и что он ловко избежал встречи с полицией.
Де Витт сказал:
— Это не первый случай смерти.
— Да?
— Этот город наводнен людьми с обеих сторон. Они враждуют в открытую, порой не выясняя, за кого ты. К нашему счастью, они вершат расправы в своих кварталах. Но ситуация может обостриться в любой день.
— Безумство.
— Да. Между прочим, ты не нашел, кем был тот парень?
— Нет.
Де Витт пролистал несколько последних газет и из множества выудил одну. В ней на четвертой странице была статья о спасении и последующем убийстве Гонзалеса. В примечании сообщалось о том, что Гонзалес ранее работал на одну американскую промышленную фирму в Гаване, которая затем распалась.
Прочитав это, я спросил:
— Как это?
Он пожал плечами:
— До сих пор его представляли как крестьянина, ушедшего со своей фермы. Оказалось, что он инженер-химик. Хотелось бы мне знать, что он собирался рассказать комиссии.
— Не думаю, что его слова имели бы важное значение. Ведь в комиссии и так никого не слушают.
— Именно так и есть. Что-нибудь еще нужно?
— Где я могу найти этого рыбака?
— Который подобрал обломки самолета?
— Ага.
Де Витт попросил меня подождать и стал копаться в подшивках газет до тех пор, пока не обнаружил то, что искал, после чего вручил мне листок бумаги, на котором были записаны имя и адрес.
— Одна просьба, Фэллон... если ты узнаешь что-нибудь интересное, позвони мне, хорошо?
— Будет сделано. Спасибо тебе.
Питер Клод Сэтвози был худощавым, небольшого роста человеком, который провел большую часть жизни под палящими лучами солнца. Кожа на его лице, шее и руках была огрубевшей, коричневой от загара, с глубокими морщинами.
Старик сидел на краю своего автоприцепа, дымил трубкой и с откровенным удовольствием глядел на закат. Я обратился к нему с просьбой и рассказал о том, что ищу.
Старик с мудрым видом закивал головой. Наконец он докурил, поднялся и сказал:
— Я тоже интересуюсь этим, сынок. До сих пор никто не расспрашивал меня, а я сам не собираюсь попусту тратить время и рассуждать о том, что меня не особенно-то и касается.
— А мне расскажете?
Он выбил пепел из трубки и тут же принялся заново набивать ее.
— Я люблю говорить по существу, сынок. Однако до сих пор еще никто не давал мне такого повода. Ты хочешь узнать о том самолете, да?
— Готов выслушать все, что вы скажете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
У него были снимки плавающих обломков, оставшихся от «стагервинг-бич». При увеличении можно было рассмотреть подушку сиденья летчика, куски материи и весь в выбоинах бак со знакомой белой линией и большой буквой "К" чуть пониже. Вокруг топливного бака виднелись части фюзеляжа. Нетрудно было догадаться, что это все, что осталось от самолета.
Поскольку на вертолете не оказалось плавучих средств, капитан не стал пытаться поднять это все на борт, а связался по радио с базой и передал координаты; и туда послали патрульный катер. Однако, когда катер прибыл на место, там оказался рыбак, заметивший вертолет. Он уже осмотрел обломки, подобрал часть из них, а затем отдал их спасателям.
Прежде чем мы расстались, я сказал капитану, что когда-то и сам был летчиком, и спросил, что он думает о силе ветра в тот день.
— В том-то и дело, что это просто смешно, — начал он. — Не так все было плохо, как кажется. Для «стагервинг-бич» полет в таких погодных условиях не представляет больших трудностей. Однако вы и сами знаете о молниях. Возможно, это и явилось причиной трагедии. В таком случае теоретически самолет должно было буквально разнести на куски.
— Да, на практике это случается часто.
— Спасибо, капитан, — поблагодарила Лоис. Позже она спросила: — Что теперь?
— Мне хотелось бы получить информацию еще кое о чем.
— И ты не собираешься мне сказать, что это за информация?
— Боюсь, ты не поймешь.
— Почему же?
— Потому что ты не слишком любопытна, сладенькая. Ты сидишь и слушаешь, в то время как я пытаюсь выяснить, что же происходит. Тебя же совершенно не занимают подробности. Ведь ты журналистка, у тебя должно быть чутье на все новости и события. Ты собираешь факты для крупного политического скандала, который может затронуть интересы большой политики, и тебя это даже не интересует!
Лоис разозлилась.
— Ладно, я знаю, к чему ты клонишь.
— Тогда скажи.
— Ты хочешь знать, как погиб Такер Стэйси.
Я усмехнулся:
— Я знаю это, сладкая моя. В полете могут возникнуть любые неожиданности. Я просто хочу понять, почему он погиб.
— Тогда продолжай в том же духе. У тебя хорошо получается. А если твои поиски окажутся безрезультатными, ты сможешь сам для себя придумать интересный рассказ. Если же у тебя есть что-нибудь более конкретное для меня, то...
— Да, есть.
— Что?
— Майами переполнен людьми, настроенными против режима Кастро. Ты кого-нибудь из них знаешь? Они достаточно открыто действуют сейчас.
— Среди них есть такие, что обращаются с призывами к нашему правительству. У них имеется свое правительство, так называемое правительство в ссылке, и...
— О'кей. Тогда попытайся связаться с кем-либо из них. Выйди на самых влиятельных и посмотри, как можно увязать это все с бананами. — Ее взгляд буквально сверлил меня. — Ты ведь берешь откуда-то информацию. Откуда?
— По слухам. Человек, который обмолвился об этом и собирался давать показания перед специальной комиссией конгресса, убит.
— Это тот парень, Гонзалес, о котором сообщалось на прошлой неделе?
— Ага. Он переправился в лодке через залив и плыл около семи дней. Его подобрали в полубессознательном состоянии. Я была там в момент, когда его снимали со спасательного катера, и слышала, что он сказал это слово — «банан».
— Он же был голоден.
— Очень возможно.
— Предположим, ты станешь выяснять. Найдешь ли ты нужных людей?
Лоис пожала плечами, а затем кивнула:
— Я попытаюсь. Мы встретимся позже?
— Неподалеку от того места, где мы взяли напрокат машину, есть мотель «Парамаунт». Я буду там сегодня вечером.
На ее лице появилась улыбка.
— Там две комнаты, — произнес я.
Лоис тут же надула губы.
— Смежные, — добавил я.
Улыбка вновь заиграла на ее губах.
— Вот это мне нравится.
* * *
Придя в офис, я застал там Де Витта и попросил показать газетные статьи, касающиеся смерти Гонзалеса. В них сообщалось, что в тот день, когда Гонзалес не прибыл на слушание дела, его нашли мертвым в его спальне, в доме неподалеку от Вашингтона. Хотя полицейский и охранял здание, Гонзалеса задушили. В ходе расследования стало ясно, что убийца забрался по дереву, растущему во дворе, на второй этаж, выдавил стекло и, сделав свое дело, ушел таким же способом. Предполагалось, что убийца — один из фанатиков режима Кастро и что он ловко избежал встречи с полицией.
Де Витт сказал:
— Это не первый случай смерти.
— Да?
— Этот город наводнен людьми с обеих сторон. Они враждуют в открытую, порой не выясняя, за кого ты. К нашему счастью, они вершат расправы в своих кварталах. Но ситуация может обостриться в любой день.
— Безумство.
— Да. Между прочим, ты не нашел, кем был тот парень?
— Нет.
Де Витт пролистал несколько последних газет и из множества выудил одну. В ней на четвертой странице была статья о спасении и последующем убийстве Гонзалеса. В примечании сообщалось о том, что Гонзалес ранее работал на одну американскую промышленную фирму в Гаване, которая затем распалась.
Прочитав это, я спросил:
— Как это?
Он пожал плечами:
— До сих пор его представляли как крестьянина, ушедшего со своей фермы. Оказалось, что он инженер-химик. Хотелось бы мне знать, что он собирался рассказать комиссии.
— Не думаю, что его слова имели бы важное значение. Ведь в комиссии и так никого не слушают.
— Именно так и есть. Что-нибудь еще нужно?
— Где я могу найти этого рыбака?
— Который подобрал обломки самолета?
— Ага.
Де Витт попросил меня подождать и стал копаться в подшивках газет до тех пор, пока не обнаружил то, что искал, после чего вручил мне листок бумаги, на котором были записаны имя и адрес.
— Одна просьба, Фэллон... если ты узнаешь что-нибудь интересное, позвони мне, хорошо?
— Будет сделано. Спасибо тебе.
Питер Клод Сэтвози был худощавым, небольшого роста человеком, который провел большую часть жизни под палящими лучами солнца. Кожа на его лице, шее и руках была огрубевшей, коричневой от загара, с глубокими морщинами.
Старик сидел на краю своего автоприцепа, дымил трубкой и с откровенным удовольствием глядел на закат. Я обратился к нему с просьбой и рассказал о том, что ищу.
Старик с мудрым видом закивал головой. Наконец он докурил, поднялся и сказал:
— Я тоже интересуюсь этим, сынок. До сих пор никто не расспрашивал меня, а я сам не собираюсь попусту тратить время и рассуждать о том, что меня не особенно-то и касается.
— А мне расскажете?
Он выбил пепел из трубки и тут же принялся заново набивать ее.
— Я люблю говорить по существу, сынок. Однако до сих пор еще никто не давал мне такого повода. Ты хочешь узнать о том самолете, да?
— Готов выслушать все, что вы скажете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16