И
только с приходом тепла словно невидимая рука проводила по
всей этой картина мягкой кистью, окуная ее то в киноварь,
то в охру, то в индиго.
Зима подходила к концу, и Ниун решил не ждать первых
весенних дней, а отправляться в путь прямо назавтра. Идти
по снегу, покрытому довольно прочным настом, было гораздо
легче, чем по вязкой чавкающей жиже, в которую превращались
лесные тропы, когда лето ненадолго вступало в свои права в
северной стране.
Молодой варвар привык обходиться малым, и поэтому, едва
рассвело, быстро собрал дорожный мешок, положив в него
только самое необходимое, взял большой охотничий нож, меч,
лук со стрелами, надел штаны и куртку из тщательно
выделанного козьего меха, сапоги из толстой, но мягкой кожи
и, в последний раз окинув взглядом свой опустевший дом,
тронулся в путь.
Ниун шел быстро, не оглядываясь, и старался не думать о
покинутом селении. Он уговаривал себя, что его поиски
обязательно увенчаются успехом, что рано или поздно он
вернется домой настоящим мастером, что снова заиграет огонь
в кузнице на берегу ручья, весело зазвенит молот, бьющий по
наковальне. Эти мысли придавали ему сил, и узкая тропа в
глухом лесу, уводившая его все дальше и дальше от прошлой
жизни, казалась ему широкой дорогой, в конце которой
путника ждала его заветная мечта.

2

Через два дня пути лес начал редеть, и зоркие глаза
киммерийца разглядели вдали низкие крыши домов, стоявших на
окраине деревни. Он прибавил шагу, и вскоре чуткие ноздри
уловили запах кипящей мясной похлебки - дома были совсем
рядом.
Киммерийцев, как тех, кто обитал в горах, так и жителей
равнины, трудно было назвать гостеприимными. Суровая жизнь
приучила их встречать чужаков настороженно, но к своим
соплеменникам они относились с неким подобие дружелюбия, и
поэтому взгляд женщины, вышедший на порог ближайшего дома,
хоть и был пронзительно пристальным, но не выражал
враждебности.
- Кто ты? - прямо спросила она. - Что ты здесь ищешь?
- Ниун. Мое селение лежит в двух днях пути к северу.
Ищу кузнеца. Где его дом?
Женщина кивнула, видимо, удовлетворенная ответом, и
молча указала на противоположный край деревни. Похоже, и
здесь люди не отличались разговорчивостью. Ниун поспешил в
указанном направлении, и вскоре до его ушей донесся
знакомый перестук молотов. Сердце молодого воина учащенно
забилось, и он приготовился вести нелегкий разговор с
мастером. Однако долго им беседовать не пришлось. Кузнец,
высокий и очень крепкий, как и все, кто избрал для себя это
ремесло, выйдя на порог, смерил Ниуна изучающим взглядом и
сурово спросил:
- Зачем ты пришел? У тебя есть ко мне дело?
Мастер чем-то напомнил Ниуну погибшего отца, и он,
неожиданно для себя смутившись, ответил:
- Я Ниун. Моя деревня осталась без кузнеца много лет
назад. Я его единственный сын. Отец не успел обучить меня
ремеслу, но голос предков повелевает мне найти учителя и
продолжить их дело. Вот я и отправился в путь.
Кузнец посмотрел на широкие плечи Ниуна и могучие руки,
покрытые шрамами, на видавшие виды оружие и сказал:
- Ты воин.
- Воинов у нашего племени много, а вот кузнеца нет.
Отец погиб слишком рано.
- Я не возьму тебя. У меня трое сыновей, и мое дело
находится в надежных руках. Но могу тебе дать совет. Через
три дома отсюда живет мастер Отнар. Зайди к нему. Может, ты
сумеешь с ним договорится.
С этими словами кузнец повернулся к Ниуну спиной и,
пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку, вошел в
кузницу. Посчитав разговор оконченным, он спешил вернуться
к работе.
Слова кузнеца удивили Ниуна. Мастер Отнар? У них в
деревне два кузнеца? Но почему тогда второй живет в самой
середине селения? Или он уже стар, не имеет ни сыновей, ни
учеников, и поэтому его кузница остыла? Впрочем, что толку
задавать вопросы самому себе. Надо найти Отнара и все
узнать у него.
Дом мастера Отнара он нашел быстро. Тот был явно выше и
просторнее соседских, вокруг располагались еще какие-то
постройки, но они не имели никакого отношения к кузнице, и
Ниун решил немного понаблюдать со стороны, прежде чем
начать разговор с мастером. Вскоре из дома вышел пожилой
мужчина маленького роста, щуплый и чуть сутулый,
невзрачный. Единственное, что в его лице бросалось в
глаза, - это тяжелая, заметно выступавшая вперед челюсть.
Взглянув на ее, Ниун понял, что Отнар принадлежит к племени
мурохов. Не зря его соплеменники посмеивались: "Хорошие
женщину у мурохов и на охоте полезные - любого зверя своей
челюстью напугают". Узкие плечи и тонкие руки старика
никак не подходили кузнецу, даже бывшему. Отнар и не был
кузнецом, но мастером его называли не зря. Он выделывал
меха, и во всей округе в этом ремесле не знал себе равных.
Маленький человечек подошел к бревенчатому настилу,
внимательным взглядом окинул груду лежавших на нем
свежевыделанных шкурок, взял одну из них и осторожно
запустил узловатые пальцы в густой мех, чтобы проверить,
достаточно ли он мягок и плотен, затем встряхнул так, что
ворс пошел волнами, и подул, пристально всматриваясь в
подшерсток. Похоже, такой осмотр не удовлетворил его, и он,
поднеся шкурку ко рту, прикусил мездру зубами: опытный
мастер мог легко определить плотность меха и, кажется,
остался доволен: ни малейшего запаха тления, а значит,
мездра очищена хорошо, и шкурка послужит долго.
Умение выделывать мех, как и многие другие ремесла,
передавалось в Киммерии от отца к сыну. Но, видимо, Отнар
разгневал великого Крома, и жена мастера несколько лет
подряд исправно рожала дочерей. А теперь ей уже поздно
думать о новых детях, и, похоже, скоро селение останется
без умелого меховщика, а его жителям придется идти на
поклон к соседям, поневоле соглашаясь на вовсе не выгодный
для себя обмен: хорошая шкура стоила дорого. Конечно, у
Отнара были ученики - дети из многодетных соседских
семейств, но он доверял им лишь отдельные операции, а
обучить главным заклинаниям и всему делу в целом ему было
некого.
Помрачнев от тяжелых дум, стареющий мастер отправился
проверить, как работают подмастерья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15