Три однодолларовых бумажки, которые дала ему Айрин, переходят к клерку, еще кучка мелочи. Они уезжают с чизбургером, двумя пакетиками картошки и парой тако.
Айрин грызет первое тако. Джим видит, что она голодна - но она обращается с хрустящей глазурью, как с китайским фарфором.
- У тебя много монет?
- Да?
- Ты ограбил машину в прачечной, - внезапно заявляет она, глядит ему в лицо. - Ты выгреб все монеты. Ты вор, да?
- Что?! Слушай, я даже не живу там. Я в этой прачечной впервые в жизни.
- Когда я туда приходила в последний раз, машина была в полном порядке. Ты ограбил ее, Джим. Ты украл монеты.
- Черт! - Джим чувствует пот под курткой. - Послушай, я не связываюсь с таким дерьмом. Если ты думаешь, что я - вандал, можешь уматывать прямо сейчас.
- Я могу заявить в полицию, - говорит Айрин, пристально глядя ему в лицо. - Хулиган, в синем фургоне. Шеви. - У нее получается «чииви».
- О черт! И приспичило мне тебя пожалеть. Я собирался купить тебе новую одежду, еще что-нибудь. - Он зло взмахивает головой, показывая подбородком назад. - Видишь все это? Сварочный аппарат, дрели? Придурок, который взломал эту машину, просто вскрыл ее ломом. Я профессиональный механик, я работаю тонко, понимаешь? Я мог бы разобрать эту штуку, как ты разделываешь курицу, - Джим сделал паузу, - если бы захотел, конечно.
Он резко поворачивает за угол, и полотняный мешок, почти заполненный четвертаками, опрокидывается с веселым звоном. Джим хватает очередную салфетку, громко сморкается, чтобы отвлечь ее. Поздно.
Айрин не реагирует на звон, методично грызет второе тако. Две минуты многозначительного молчания, нарушаемого похрустыванием и шорохом картошки в пакетике.
Потом она откидывается в кресле со слабым вздохом животного удовлетворения, аккуратно вытирает рот салфеткой из пакета.
- Куда мы едем? - спрашивает она наконец, вглядываясь в дорогу отяжелевшими глазами.
У Джима тоже было время подумать о сложившейся ситуации.
- Тебя это правда интересует?
- Нет, - после секундного раздумья. - Совсем нет. Мне абсолютно все равно.
- Хорошо. Тогда мы выезжаем из города по шоссе 30 и направляемся в Эль-Пасо.
Айрин смеется.
- Ты думаешь, мне не все равно? Лос-Аламос. Я ненавижу Лос-Аламос. Нам не следовало туда приезжать. Никогда. Теперь у меня нет ничего, совсем ничего - ни одежды, ни денег. Я должна за квартиру, два месяца!
Джим чешет лоб под бейсболкой.
- А что эти еврейские ребята? Ты говорила, они присылают тебе деньги.
- Я не еврейка. Мой муж был евреем. Не какой-нибудь некультурный еврей из штетля, а нормальный парень, выглядел как русский, очень образованный, прекрасный инженер.
- Да, ты это уже говорила. Ты что, думаешь, я нацист? Это Америка, и я ничего не имею против евреев.
- Ты христианин?
- Я никто.
- На телевидении полно христиан. Все время говорят о деньгах.
- Тут ничем не могу помочь. Сам ненавижу этих уродов.
Разговор оживляет Джима. Ситуация дикая - но ему это нравится, по крайней мере, пока она не выкинула что-нибудь.
- Послушай, Айрин, ты мне ничего не должна. Я могу отвезти тебя обратно. Только не зови полицию, ладно?
- Нет, я ненавижу Лос-Аламос. Мой муж умер там.
- О Господи. Ты серьезно? Ты в самом деле не собираешься возвращаться?
- У меня ничего не осталось. Ничего, кроме плохих воспоминаний, - она нервно приглаживает волосы. - Джим, почему ты так боишься полиции? Они знают, что ты грабишь прачечные?
- Я не трогаю эти чертовы прачечные. Я занимаюсь телефонами, понимаешь? Телефонами!
Его признание не впечатляет ее и, похоже, не сильно удивляет.
- В Америке много телефонов. Ты, наверное, богач?
- Мне хватает.
Она заглядывает ему через плечо:
- У тебя большая машина. Много инструментов. И спальный мешок. Как неплохая квартира, много квадратных метров!
Джим чувствует себя слегка польщенным:
- Да, я прикидывал - получается около 70 штук в год. Минус, конечно, бензин, мотели, еда… Я посылаю деньги своему старику, он в доме престарелых. С 1980 года. Думаю, через меня прошло около полумиллиона.
- Получается, ты - полу-миллионер!
- Я не сохранил их.
Вокруг ровная, пустынная местность, шестой час. Шоссе 30 слегка загружено пригородным транспортом.
- Ты говорила, ты была юристом? Почему же теперь ты нищая?
- В Америке мало толку от советского юридического образования.
- Да, я не подумал об этом.
Она показывает на эксоновскую заправку:
- Джим, там есть телефон. Взломай его. Я хочу видеть это.
- Я не ломаю эти чертовы телефоны! Я не порчу их, понимаешь? Телефоны нужны людям!
Джим смотрит на указатель топлива - и правда, пора заправляться.
Останавливается около колонки самообслуживания, идет к кассе. «Неэтилированного на десятку». Возвращается к фургону, вставляет шланг.
Айрин выходит, голова накрыта дешевым шарфиком, лежавшим раньше в сумочке.
- Давай, сделай это!
- Послушай, - говорит он ей - слова ничего не стоят, так? То, что я говорил о телефонах - это не доказательство. Но если ты увидишь, как я открою этот телефон, у тебя могут быть неприятности.
- Скажи мне правду, ты можешь это сделать или нет?
Джим качается на носках ковбойских ботинок, думает.
- Ты не боишься, да?
- Ты боишься. Потому что я могу донести в полицию, да? Ты мне не веришь. - Она показывает руками, как будто читает лекцию. - Если я была свидетелем преступления и не донесла полиции - я соучастница. Преступница, как и ты. Мы одинаково виноваты, так?
- Не совсем так, но в общем - да, думаю, я тебя понял.
- Ты и я - мы вместе будем преступниками. Так нам будет безопасней.
- Да, безопасней друг от друга. - Джиму нравится такой подход, в нем есть что-то правильное. - А тебе не приходило в голову, что нас-таки могут поймать?
- А если поймают - что нам будет?
- Не знаю. - Джим открывает заднюю дверь фургона. - Я всегда думал, что смогу выторговать условный приговор, если расскажу, как я это делаю.
- А они не знают?
- Нет, - говорит Джим с тихой гордостью. - Я изобрел этот способ. Только я его знаю. - Он тянется за запасное колесо и вытаскивает кожаный футляр.
- Только ты? - Айрин привстает на цыпочки, смотрит ему через плечо.
- Несколько лет работал над этим. На телефоны ставят серьезные замки, хитрые и прочные. Даже с кувалдой и ломом меньше чем за полчаса трудно управиться. А у меня в мастерской было несколько выброшенных телефонов, я на них тренировался. И однажды - озарило.
Джим расстегивает молнию на футляре и вытаскивает Штуковину. Проверяет, как она работает - все в порядке.
- Ну что ж, вперед!
Они вместе подходят к телефонной будке, Джим входит внутрь, расстегивает куртку так, что полы ее прикрывают аппарат, снимает трубку, зажимает ее между ухом и плечом - чтоб не вызывать подозрений. Нащупывает замочную скважину, вставляет Штуковину.
Она входит медленно, шаг за шагом, на пленке моторного масла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10