Мы вышибалы. Я привык к этой роли. Ха! Я был рад, что у меня есть работа!
— Кевин, я хочу, чтобы ты мне помог.
— Чем?
— Выбраться отсюда.
— Заметано, босс. Я все еще капитан Скаббли Би. Черт побери, я работал как проклятый, чтобы стать полковником Скаббли Би. Я могу вытащить тебя отсюда. Куда ты хочешь?
— В Батон Руж. Или где там прячется Хью?
— Охо-хо! Послушай, шеф, не то чтобы я сомневался в твоем уме, но у меня есть хорошее контрпредложение. Бостон, пойдет? Добрая старая мутная река! Бикон Хилл, Чарльстаун, Кембридж… Мы с тобой, да мы же с тобой соседи, шеф! Мы живем на одной улице! Мы можем вместе вернуться домой! Вернуться к настоящему пиву в настоящем бостонском баре. Можем сыграть в хоккей.
— Мне нужно поговорить с Хью, — сказал Оскар решительно. — Мне нужно выяснить очень важный личный вопрос.
Считалось, что Зеленый Хью находится в отставке. Теперь его обязанностью было присутствовать на официальных церемониях и разрезать ленточки. Священнодействовать на публике, сдувая пылинки, в окружении вооруженной стражи, набранной из Регуляторов, было совсем нетрудно, но Хью наслаждался этими спектаклями. Экс-губернатор всегда любил посмеяться. Он умел развлекать народ.
Оскар и Кевин, под видом пролов просочившись через социальные перегородки, затерялись в людском океане и стали выслеживать губернатора. Они шли пешком, останавливаясь по ночам в самых жалких гостиницах, они спали на обочине в палатках, специально закупленных из армейских запасов. Они сожгли свои удостоверения личности и надели соломенные шляпы, резиновые сапоги и комбинезоны. Кевин — хромой парень с гитарой — сходил за старшего. Оскар все время что-то бормотал себе под нос, изображая из себя его придурковатого двоюродного братца. Оскар повесил себе на грудь аккордеон. Даже в этих местах, где когда-то любили аккордеонную музыку, люди их по большей части избегали. Парочка полоумных уличных музыкантов, бредущая вдоль дороги со своими разбитыми бандурами, каждую минуту готовая разразиться песней, — это было зрелище не для слабонервных.
После всего, что произошло, Оскар был в ярости и мечтал отомстить Хью. Как отомстить — об этом у него было два мнения. У Оскара теперь обо всем было два мнения. С одной стороны, он хотел публично бросить вызов этому человеку. С другой — он хотел его просто-напросто убить. Второе решение казалось ему при данных обстоятельствах вполне разумным, поскольку разные чокнутые бродяги, которым было нечего терять, нередко убивали политических деятелей. По этому вопросу у них с Кевином завязались серьезные споры. Кевин колебался между «за» и «против». Оскар был за и против одновременно.
Проблема, какой стратегии держаться, была исключительно многогранной. Для Оскара было очень трудно перестать о ней думать, с тех пор как он оказался способен рассматривать столько разных аспектов одного вопроса одновременно. Убить Хью. Искалечить Хью, быть может, переломать ему руки. Довести его до инвалидной коляски — все эти варианты он обдумывал одновременно. Ослепить Хью — в этом было что-то библейски величавое. Но как? Уложить его выстрелом из засады с дальней дистанции? Но это не под силу любителям, никогда не державшим в руках огнестрельного оружия. Стрельба из пистолетов означала верный и быстрый арест. Яд? Это звучало заманчиво, но требовало предварительного планирования и соответствующей подготовки.
— Ты же из СНБ, верно? — сказал ему Кевин, пока они устраивались в палатке под трескотню сверчков, блаженствуя вдали от зловещей и вездесущей, как туман, городской слежки. — Я думал, они там учат вас, ребята, всяким кошмарным штукам с отравленными сигарами.
— Президент не устраивает покушений на своих политических оппонентов. Если бы его на этом поймали, он получил бы импичмент. Такие методы обходятся слишком дорого.
— Но ты ведь тоже президентский агент. Разумное замечание. Кевин прав. Оскар понял, что заплутался в буйных зарослях своего измененного сознания. На следующий день они остановились у какой-то грязной забегаловки рядом с городом Маму и вызвали СНБ по спутниковой связи из платного автомата. Оскару понадобилось довольно много времени, чтобы дозвониться до своего непосредственного начальника по редко используемой и крайне ненадежной линии, соединяющей Вашингтон с Луизианой. Когда тот наконец подошел к телефону, он был очень сердит. Оскар объявил, что его отравили, что он теперь невменяем, что его умственные способности совершенно расстроены, что его нельзя отныне рассматривать как человека, способного нести ответственность за свои действия, что в таком состоянии он непригоден для государственной службы и потому немедленно, прямо сейчас подает в отставку. Начальник приказал ему вылететь в Вашингтон для полного медицинского обследования. Оскар сказал ему, что теперь он частный гражданин и это не входит в его обязанности. Начальник пригрозил ему арестом. Оскар в ответ указал, что в настоящее время он находится в самом сердце Луизианы, где местное население крайне недружелюбно относится к федеральным агентам. Он повесил трубку. Все было сказано. Он наговорил столько, что натрудил себе язык.
Кевин все больше вовлекался в гущу событий. Он внес еще одно предложение: по его мнению, следовало точно так же разорвать все связи с сенатором Бамбакиасом. Они вышли и не спеша, пообедали красной фасолью с рисом, а когда вернулись, обнаружили, что телефон-автомат оккупирован бандой хулиганов-Регуляторов на быстроходных пикапах. Они попытались было заработать немного денег игрой на гитаре и аккордеоне, но им было велено убираться вон.
Автостопом они перебрались из Маму в Юнис и снова позвонили в Вашингтон, на этот раз сенатору в его служебный кабинет. Сенатора не было в Вашингтоне. Бамбакиас вылетел в служебную командировку по сбору материалов в недавно завоеванные Нидерланды. Фактически весь Сенатский комитет по международным отношениям уже перенес свою лавочку в Гаагу, в освободившееся здание голландского правительства. Оскар извинился и уже собирался положить трубку, когда сенатор все-таки появился на линии. Его вызвали уже над Атлантикой, разбудив посреди глубокого сна, но он был готов разговаривать.
— Оскар, как я рад, что ты позвонил. Не вешай трубку! Мы все знаем о том, что с тобой случилось. Нас с Лореной от этого прямо лихорадит. Мы намерены обвинить в этом Хью. Я знаю, что будет огласка, поскольку тут замешана Мойра, но я ко всему сейчас готов. Мы не можем позволить Хью и дальше продолжать свои варварские покушения, это просто чудовищно. В такой стране невозможно жить. Мы должны занять определенную позицию.
— Вы очень добры, сенатор.
— Оскар, слушай меня внимательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
— Кевин, я хочу, чтобы ты мне помог.
— Чем?
— Выбраться отсюда.
— Заметано, босс. Я все еще капитан Скаббли Би. Черт побери, я работал как проклятый, чтобы стать полковником Скаббли Би. Я могу вытащить тебя отсюда. Куда ты хочешь?
— В Батон Руж. Или где там прячется Хью?
— Охо-хо! Послушай, шеф, не то чтобы я сомневался в твоем уме, но у меня есть хорошее контрпредложение. Бостон, пойдет? Добрая старая мутная река! Бикон Хилл, Чарльстаун, Кембридж… Мы с тобой, да мы же с тобой соседи, шеф! Мы живем на одной улице! Мы можем вместе вернуться домой! Вернуться к настоящему пиву в настоящем бостонском баре. Можем сыграть в хоккей.
— Мне нужно поговорить с Хью, — сказал Оскар решительно. — Мне нужно выяснить очень важный личный вопрос.
Считалось, что Зеленый Хью находится в отставке. Теперь его обязанностью было присутствовать на официальных церемониях и разрезать ленточки. Священнодействовать на публике, сдувая пылинки, в окружении вооруженной стражи, набранной из Регуляторов, было совсем нетрудно, но Хью наслаждался этими спектаклями. Экс-губернатор всегда любил посмеяться. Он умел развлекать народ.
Оскар и Кевин, под видом пролов просочившись через социальные перегородки, затерялись в людском океане и стали выслеживать губернатора. Они шли пешком, останавливаясь по ночам в самых жалких гостиницах, они спали на обочине в палатках, специально закупленных из армейских запасов. Они сожгли свои удостоверения личности и надели соломенные шляпы, резиновые сапоги и комбинезоны. Кевин — хромой парень с гитарой — сходил за старшего. Оскар все время что-то бормотал себе под нос, изображая из себя его придурковатого двоюродного братца. Оскар повесил себе на грудь аккордеон. Даже в этих местах, где когда-то любили аккордеонную музыку, люди их по большей части избегали. Парочка полоумных уличных музыкантов, бредущая вдоль дороги со своими разбитыми бандурами, каждую минуту готовая разразиться песней, — это было зрелище не для слабонервных.
После всего, что произошло, Оскар был в ярости и мечтал отомстить Хью. Как отомстить — об этом у него было два мнения. У Оскара теперь обо всем было два мнения. С одной стороны, он хотел публично бросить вызов этому человеку. С другой — он хотел его просто-напросто убить. Второе решение казалось ему при данных обстоятельствах вполне разумным, поскольку разные чокнутые бродяги, которым было нечего терять, нередко убивали политических деятелей. По этому вопросу у них с Кевином завязались серьезные споры. Кевин колебался между «за» и «против». Оскар был за и против одновременно.
Проблема, какой стратегии держаться, была исключительно многогранной. Для Оскара было очень трудно перестать о ней думать, с тех пор как он оказался способен рассматривать столько разных аспектов одного вопроса одновременно. Убить Хью. Искалечить Хью, быть может, переломать ему руки. Довести его до инвалидной коляски — все эти варианты он обдумывал одновременно. Ослепить Хью — в этом было что-то библейски величавое. Но как? Уложить его выстрелом из засады с дальней дистанции? Но это не под силу любителям, никогда не державшим в руках огнестрельного оружия. Стрельба из пистолетов означала верный и быстрый арест. Яд? Это звучало заманчиво, но требовало предварительного планирования и соответствующей подготовки.
— Ты же из СНБ, верно? — сказал ему Кевин, пока они устраивались в палатке под трескотню сверчков, блаженствуя вдали от зловещей и вездесущей, как туман, городской слежки. — Я думал, они там учат вас, ребята, всяким кошмарным штукам с отравленными сигарами.
— Президент не устраивает покушений на своих политических оппонентов. Если бы его на этом поймали, он получил бы импичмент. Такие методы обходятся слишком дорого.
— Но ты ведь тоже президентский агент. Разумное замечание. Кевин прав. Оскар понял, что заплутался в буйных зарослях своего измененного сознания. На следующий день они остановились у какой-то грязной забегаловки рядом с городом Маму и вызвали СНБ по спутниковой связи из платного автомата. Оскару понадобилось довольно много времени, чтобы дозвониться до своего непосредственного начальника по редко используемой и крайне ненадежной линии, соединяющей Вашингтон с Луизианой. Когда тот наконец подошел к телефону, он был очень сердит. Оскар объявил, что его отравили, что он теперь невменяем, что его умственные способности совершенно расстроены, что его нельзя отныне рассматривать как человека, способного нести ответственность за свои действия, что в таком состоянии он непригоден для государственной службы и потому немедленно, прямо сейчас подает в отставку. Начальник приказал ему вылететь в Вашингтон для полного медицинского обследования. Оскар сказал ему, что теперь он частный гражданин и это не входит в его обязанности. Начальник пригрозил ему арестом. Оскар в ответ указал, что в настоящее время он находится в самом сердце Луизианы, где местное население крайне недружелюбно относится к федеральным агентам. Он повесил трубку. Все было сказано. Он наговорил столько, что натрудил себе язык.
Кевин все больше вовлекался в гущу событий. Он внес еще одно предложение: по его мнению, следовало точно так же разорвать все связи с сенатором Бамбакиасом. Они вышли и не спеша, пообедали красной фасолью с рисом, а когда вернулись, обнаружили, что телефон-автомат оккупирован бандой хулиганов-Регуляторов на быстроходных пикапах. Они попытались было заработать немного денег игрой на гитаре и аккордеоне, но им было велено убираться вон.
Автостопом они перебрались из Маму в Юнис и снова позвонили в Вашингтон, на этот раз сенатору в его служебный кабинет. Сенатора не было в Вашингтоне. Бамбакиас вылетел в служебную командировку по сбору материалов в недавно завоеванные Нидерланды. Фактически весь Сенатский комитет по международным отношениям уже перенес свою лавочку в Гаагу, в освободившееся здание голландского правительства. Оскар извинился и уже собирался положить трубку, когда сенатор все-таки появился на линии. Его вызвали уже над Атлантикой, разбудив посреди глубокого сна, но он был готов разговаривать.
— Оскар, как я рад, что ты позвонил. Не вешай трубку! Мы все знаем о том, что с тобой случилось. Нас с Лореной от этого прямо лихорадит. Мы намерены обвинить в этом Хью. Я знаю, что будет огласка, поскольку тут замешана Мойра, но я ко всему сейчас готов. Мы не можем позволить Хью и дальше продолжать свои варварские покушения, это просто чудовищно. В такой стране невозможно жить. Мы должны занять определенную позицию.
— Вы очень добры, сенатор.
— Оскар, слушай меня внимательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146