– Это тебе такая цена, – рассердился Юрковский. – До сих пор не читал моей последней статьи.
– Ладно, – сказал Дауге, – не сердись. У меня спина затекла.
– У меня тоже, – сказал Юрковский. Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. Это было нелегко. Он дотянулся до перископа и заглянул. – П-посмотри-ка, – сказал он.
Они стали смотреть в перископы. «Тахмасиб» плавал в пустоте, заполненной розовым светом. Не видно было ни одного предмета, никакого движения, на котором мог бы задержаться взгляд. Только ровный розовый свет. Казалось, что смотришь в упор на фосфоресцирующий экран. После долгого молчания Юрковский сказал:
– Скучно.
Он поправил подушки и снова лег на спину.
– Этого еще никто не видел, – сказал Дауге. – Это свечение металлического водорода.
– Т-таким н-наблюдениям, – сказал Юрковский, – грош цена. Может, пристроим к п-перископу с-спектрограф?
– Глупости, – сказал Дауге, еле шевеля губами. Он сполз на подушки и тоже лег на спину. – Жалко, – сказал он. – Ведь этого еще никто никогда не видел.
– Д-до чего м-мерзко ничего не делать, – сказал Юрковский с тоской.
Дауге вдруг приподнялся на локте и нагнул голову, прислушиваясь.
– Что ты? – спросил Юрковский.
– Тише, – сказал Дауге. – Послушай.
Юрковский прислушался. Низкий, едва слышный гул доносился откуда-то, волнообразно нарастая и снова затихая, словно гудение гигантского шмеля. Гул перешел в жужжание, стал выше и смолк.
– Что это? – спросил Дауге.
– Не знаю, – отозвался Юрковский вполголоса. Он сел. – Может быть, это двигатель?
– Нет, это оттуда, – Дауге махнул рукой в сторону перископов. – Ну-ка… – Он опять прислушался, и снова послышалось нарастающее гудение.
– Надо поглядеть, – сказал Дауге.
Гигантский шмель смолк, но через секунду загудел снова. Дауге поднялся на колени и уткнулся лицом в нарамник перископа.
– Смотри! – закричал он.
Юрковский тоже подполз к перископу.
– Смотри, как здорово! – крикнул Дауге.
Из желто-розовой бездны поднимались огромные радужные шары. Они были похожи на мыльные пузыри и переливались зеленым, синим, красным. Это было очень красиво и совершенно непонятно. Шары поднимались из пропасти с низким нарастающим гулом, быстро проносились и исчезали из поля зрения. Они все были разных размеров, и Дауге судорожно вцепился в рубчатый барабан дальномера. Один шар, особенно громадный и колыхающийся, прошел совсем близко. На несколько мгновений обсерваторный отсек заполнился нестерпимо низким, зудящим гулом, и планетолет слегка качнуло.
– Эй, в обсерватории! – раздался в репродукторе голос Быкова. – Что за бортом?
– Ф-феномены, – сказал Юрковский, пригнув голову к микрофону.
– Что? – спросил Быков.
– П-пузыри какие-то, – пояснил Юрковский.
– Это я и сам вижу, – проворчал Быков и замолчал.
– Это уже не металлический водород, – сказал Юрковский.
Пузыри исчезли.
– Вот, – сказал Дауге. – Диаметры: пятьсот, девятьсот и три тысячи триста метров. Если, конечно, здесь не искажается перспектива. Больше я не успел. Что это может быть?
В розовой пустоте пронеслись еще два пузыря. Вырос и сейчас же смолк густой басовый звук.
– М-машина п-планеты р-работает, – сказал Юрковский. – И мы никогда не узнаем, что там происходит…
– Пузыри в газе, – сказал Дауге. – А впрочем, какой это газ – плотность как у бензина…
Он обернулся. На пороге открытой двери сидел Моллар, прислонившись виском к косяку. Кожа на его лице вся сползла к подбородку от тяжести. У него был белый лоб и темно-вишневая шея.
– Это есть я, – сказал Моллар.
Он перевалился на живот и пополз к своему месту у казенника. Планетологи молча смотрели на него, затем Дауге встал, взял две подушки – у себя и у Юрковского – и помог Моллару устроиться поудобнее. Все молчали.
– Очень тоскливо?, – сказал, наконец, Моллар. – Не могу один. Хочется гово?рить. – Он делал самые невообразимые ударения.
– Мы очень рады вам, Шарль, – сказал Дауге совершенно искренне. – Нам тоже тоскливо, и мы все время говорим.
Моллар попытался сесть, но раздумал и остался лежать, тяжело дыша и глядя в потолок.
– А к-как жизнь, Шарль? – спросил Юрковский с интересом.
– Жизьнь хорошё-о, – сказал Моллар, бледно улыбаясь. – Только мало.
Дауге лег и тоже уставился в потолок. «Мало, – подумал он, – гораздо меньше, чем хочется». Он выругался вполголоса по-латышски.
– Что? – спросил Моллар.
– Он ругается, – объяснил Юрковский.
Моллар вдруг сказал высоким голосом: «Друзья мои!» – и планетологи разом повернулись к нему.
– Друзья мои! – сказал Моллар. – Что мне дьелатть? Ви есть опытные межпланьетники?! Ви есть большие льюди и геройи?. Да, геройи?! Mon dieu! Ви смотрели в глаза смерти больше, чем я смотрелль в глаза деву?шки. – Он горестно помотал головой. – И я совсем не есть опытний. Мне страшно, и я хочу много говорить сейчас, но сейчас уже близок конец, и я не знаю как. Да, да, как надо сейчас говорить?
Он смотрел на Дауге и Юрковского блестящими глазами. Дауге неловко пробормотал: «О черт» – и оглянулся на Юрковского. Юрковский лежал, заложив руки за голову, и искоса глядел на Моллара.
– О черт, – сказал Дауге. – Я уже и забыл.
– М-могу рассказать, к-как мне однажды х-хотели ам-ампутировать н-ногу, – предложил Юрковский.
– Верно! – радостно сказал Дауге. – А потом вы, Шарль, тоже расскажете что-нибудь веселенькое…
– Ах, вы все шути?те, – сказал Моллар.
– А еще можно спеть, – сказал Дауге. – Я про это читал. Вы нам споете, Шарль?
– Ах, – сказал Моллар. – Я совсем прокис.
– Отнюдь, – сказал Дауге. – Вы замечательно держитесь, Шарль. А это же самое главное. Правда, Шарль замечательно держится, а, Володя?
– К-конечно, – сказал Юрковский. – З-замечательно.
– А капитан не спит, – бодро продолжал Дауге. – Вы заметили, Шарль? Он что-то задумал, наш капитан.
– Да, – сказал Моллар. – Да! Наш капитан – это есть большая надежда.
– Еще бы, – сказал Дауге. – Вы даже не знаете, какая это большая надежда.
– М-метр девяносто пять, – сказал Юрковский.
Моллар засмеялся.
– Вы все шути?те, – сказал он.
– А мы пока будем болтать и наблюдать, – сказал Дауге. – Хотите посмотреть в перископ, Шарль? Это красиво. Этого никто никогда не видел. – Он поднялся и приник к перископу.
Юрковский увидел, как у него вдруг выгнулась спина. Дауге обеими руками взялся за нарамник.
– Бог мой! – сказал он. – Планетолет!
В розовой пустоте висел планетолет. Он был виден совершенно отчетливо и во всех подробностях и находился, по-видимому, километрах в трех от «Тахмасиба». Это был фотонный грузовик первого класса с параболическим отражателем, похожим на растопыренную юбку, с круглой жилой гондолой и дисковидным грузовым отсеком, с тремя сигарами аварийных ракет на далеко вынесенных кронштейнах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21