Как бы мне быстро привлечь внимание мужчин? Впрочем, нет причин, по которым я не могу просто зашуметь. Например, запеть. Ну, а почему бы и нет?
Запела. Голос мой весело подхватило эхо в горах, а затем его поглотили и заглушили кипарисы. Вспоминая, как звук распространялся на этом самом склоне горы вчера, я была уверена, что меня немедленно ясно услышит сверху любой, кто есть поблизости. Я выбрала позицию перед самыми густыми зарослями и остановилась, словно желая осмотреться. Наклонила голову, прикрыла глаза и пристально посмотрела вдоль ущелья.
Даже зная место так хорошо, как я, понадобилось время, чтобы сориентироваться. От ущелья пришлось направить взгляд к скале, где ручей Наяды… да, там глухое место… оно выглядит чрезвычайно маленьким… где должен быть покрытый цветами луг. Хижина пастухов должна быть в углу, вне видимости. А выступ… С выступом возникли сложности. Можно было предположить, что он находится в полудюжине мест. Но общее направление я определила и наблюдала терпеливо и тщательно минут шесть.
Ничто не колыхнулось. Никакого движения и мелькания, никакой внезапной вспышки стекла или металла. Ничего. Проверка совсем неудовлетворительная, но ничего другого не придумаешь. Я потратила еще минуты две, затем повернулась, чтобы поспешить обратно. Страх был даже больше, чем желание найти Марка – неразумный, возможно, но тем не менее сильный страх, что Колин каким-нибудь загадочным способом снова исчез, пока меня не было. Но нет, на месте, сидит под кустом. Нетерпеливо поднялся мне навстречу.
Я покачала головой. «Никаких признаков. Честно, я их и не ожидала. Они должны были уйти к каяку. Поэтому последуем за ними и поторопимся, мне нужно вернуться».
«Послушай, ты не должна утомлять себя и идти со мной. Я могу сам справиться», – сказал брат Марка.
«Это скорее всего, но я пойду с тобой. Во-первых, у меня есть много чего сказать Марку. Во-вторых, даже Джозеф, возможно, подумает дважды, прежде чем выстрелить в тебя у меня на глазах».
«Ну, – сказал Колин, – разреши идти впереди. Я могу немного расчищать посохом дорогу. И дай сумку. Мне не следует разрешать тебе нести ее».
«Спасибо». Я смиренно согласилась и последовала за ним вверх по тропинке между деревьями. Он шел очень быстро, каждую минуту все больше приходил в себя и, очевидно, все, чего хотел сейчас, – найти брата как можно быстрее и стряхнуть пыль Крита с веревочных подошв. Я его не винила.
«Зачем ты пела?» – спросил он через плечо.
«Сигнал подавала. А пела что? Я даже не могу вспомнить, что пела».
«Люби меня нежно».
«Да? О, да, полагаю, я это пела».
«Не удивительно, что Марк не откликнулся», – сказал он, смеясь.
Такой грубости я не ожидала, слишком он молод. Я почувствовала, что покраснела. «А что ты имеешь в виду?»
«Он очень прямолинеен, прямоуголен, почти куб. Ему такая и музыка нужна, какой-нибудь концерт для трех пивных стаканов и фагота. Чарли такая же, но что касается ее, это Королевская Академия драматического искусства виновата. Чарли – это моя сестра Шарлотта. Джулия и я любим поп, она младше меня. Ну а у Анны слуха нет».
«О, понимаю».
«А ты немного старомодна, а?»
«Возможно. Но послушай, я умираю услышать, что с тобой случилось. Допустим, ты расскажешь, и мы соединим наши истории, прежде чем найдем Марка». И пока мы преодолевали ущелье, он, задыхаясь, рассказал отрывками обо всем.
Когда Марк раненый упал на обочину, Колин побежал к нему, но его сразу же оттащили Стратос и Джозеф. Он дрался. Его ударили в висок, он упал и потерял сознание, но только на несколько минут. Когда он пришел в себя, его утихомирили тем, что грубо связали, в рот засунули кляп и понесли вниз по склону горы. И он не мог сказать, в каком направлении. Он держался так безвольно и тихо, как мог, в смутной надежде, что они решат, что он умер, и бросят, или расслабятся и дадут ему шанс уйти.
Это был долгий путь и трудный. Совсем стемнело, поэтому похитители тратили все силы на переход. Большую часть разговоров они вели на греческом, Колин только понял, что они очень не соглашаются в чем-то. «Не могу быть абсолютно уверен, что все точно помню, – сказал он, – плохо соображал из-за удара по голове, и очень боялся, что в любую минуту они могут убить меня… и кроме того, почти рехнулся из-за Марка… Я думал, что он либо мертв, либо лежит где-либо, истекая кровью, и умирает. Но они говорили и по-английски… когда какие-то Стратос и Тони вступали в разговор… но я плохо помню».
«Любым путем постарайся вспомнить. Это важно».
«Я старался. Нечего было делать три дня, кроме как думать. Но это скорее впечатления, чем воспоминания, если понимаешь, что я имею в виду. Тони был в страшной ярости, что они стреляли в Марка и захватили меня. Мы бы никогда не выследили их, сказал он, мы не рассмотрели их хорошенько. И, в любом случае, они дали бы друг другу алиби, но захватывать мальчика подобным образом – это глупо!»
«Ну, – сказала я, – это так. Я все еще не знаю, почему они это сделали».
«София, – сказал просто Колин. – Мне рассекли голову, из меня хлестала кровь, как из поросенка. Она подумала, что если меня оставить, я истеку кровью, и она так разнервничалась и вышла из себя, что они уступили и потащили меня. А еще Тони сказал, что они могут выйти сухими из воды с этой стрельбой в Марка, объяснят это несчастным случаем. Но если нас обоих найдут мертвыми или тяжело ранеными, поднимется переполох на всю округу и это разоблачит „убийство Александрова“ и приведет к ним и лондонским делам».
«Лондонские дела?» – спросила я быстро.
«Думаю, он это сказал. Но не уверен».
«Может быть. И мужчину, которого убили, звали, значит, Александрос… Определенно, похоже, что он знаком со Стратосом и Тони со времен их жизни в Лондоне, так? Интересно, это грек или англичанин? Он говорил с Тони на английском, но Тони плохо говорит по-гречески…»
«Несомненно, он грек, если его имя… А, понял, ты имеешь в виду, что они называли его имя, как это сказать? Называли его имя на греческий манер?»
«Да, элленизировали. Но неважно. Если ты правильно слышал, он убит за что-то, что случилось в Лондоне. Тони говорил, что этот город вреден для здоровья… не мне, он только шутил. Он говорил детям, но меня это поразило. Ну, вернемся к ночи в субботу, что же они собирались сделать с тобой?»
«Честно, думаю, они были в такой панике из-за всего происшедшего, что хотели избавиться от меня как можно быстрее. Я понял, что Стратос и Тони очень злы на Джозефа за то, что он потерял голову и выстрелил в Марка, и что Джозеф за то, чтобы меня тоже убить, но Стратос сомневается, а Тони и София категорически против. В конце концов они вроде сдались и связали меня. Решили сначала уйти и подумать. Тони был целиком за то, чтобы меня запереть… и сразу уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66