Регент снова ожил, и был если не совсем сдержан, то вполне владел собой, и вопросы сыпались быстрые и прямые.
— Да, милорд, я сам там был. Я покинул поле битвы, когда совсем уж стемнело, как только составили депешу и в новостях не осталось больше сомнений. Ближе к закату король еще сражался, его многие видели, хотя к тому времени с сопротивлением было почитай что покончено, и сам Квинтилиан уже пал. Повсюду царило смятенье, и люди уже начинали обирать тела мертвецов и добивать раненых ради оружия и одежды. Наши люди не были склонны к милосердию, но франки… Мой господин, они варвары. Они дерутся как бешеные волки, и как волками ими нельзя управлять. Враг смешал ряды и побежал в разные стороны, и наши конники бросились в погоню. Многие из бургундов, побросав оружие, подставляли под кандалы руки, умоляя сохранить им жизнь. Это было…
— А король? Что ты знаешь о короле?
— Видели, как он пал с коня. Его штандарт срубили, и в сгущавшихся сумерках сложно было определить, где именно король бьется или что именно там произошло. Бедуир, хотя и был ранен сам, пробился на тот край поля и искал его, и другие тоже звали. Но короля не нашли. Многие из мертвецов уже были обобраны и раздеты, и если король среди них…
— Ты хочешь сказать, что его тела так еще и не нашли?
— Да, милорд. Во всяком случае, к тому времени, когда я покинул поле. Меня отослали, как только спустилась ночь, и из-за темноты пришлось прекратить поиски. Вполне возможно, что в настоящее время сюда спешит еще одна депеша. Но в ставке сочли, что ты должен получить известие до того, как в стране распространятся другие слухи.
— Так вот почему мне не привезли никакого знака? Ни меча, ни перстня?
— Да, милорд.
Мордред помолчал. Потом заговорил вновь, но как будто бы через силу.
— Есть ли еще надежда, что король объявится?
— Мой господин, если б ты видел поле битвы… Но да, надежда есть. Даже обнаженным тело короля безусловно бы опознали… — Под взглядом Мордреда курьер умолк. — Мой господин.
Задав еще несколько вопросов, Мордред отпустил гонца и остался сидеть в одиночестве. Мордред думал.
Оставался еще шанс, что Артур не погиб. Но его долг очевиден. Прежде чем известья достигнут берегов Британии — а с прибытием корабля слухи, должно быть, уже распространяются подобно лесному пожару, — он должен взять страну под свою руку. Его ближайшие шаги предугадать нетрудно: спешный созыв Совета, публичное оглашение указа Артура, в котором он, Мордред, назван престолонаследником с последующим утверждением его, Мордреда, полномочий; следует изготовить копии этого указа и разослать всем королям; подготовить речь для полковых командиров.
А тем временем королева ждет и, пока она ждет, страдает. Он пойдет к ней и найдет любое утешение, какое получит.
И любую любовь, какую сможет.
Не успел он сделать и трех шагов от двери, а королева уже вскочила на ноги. Впоследствии он поймет, что не знал, о ком был ее первый вопрос. Прижав ладонь к горлу, она спросила:
— Он мертв?
— Увы, госпожа, да. Так сказано в привезенной ко мне депеше. Видели, как он пал в час победы, но, когда гонец был послан ко мне, тела еще не нашли.
Она побелела так, что ему показалось, она вот-вот упадет. Сделав несколько шагов вперед, он протянул руки. Ее ладони вспорхнули к его рукам и крепко сжали их.
— Госпожа, — настойчиво заговорил он, — государыня, надежда еще жива. И Бедуир жив, хотя он тяжко ранен. Ему хватило сил отдать приказ о поисках тела короля до наступления темноты.
Королева закрыла глаза. Губы ее сложились в тесное черное “о” отчаянья, втянули воздух, словно она тонула. Веки ее дрогнули. Потом словно невидимая рука взяла ее под подбородок и вздернула его наверх: Гвиневера напряглась, выпрямилась, глаза ее открылись, а лицо застыло в непроницаемую маску. Она тихо высвободила пальцы из рук Мордреда, но позволила ему подвести себя к креслу. Ее дамы готовы были столпиться вокруг со словами и жестами утешенья, но она от них отмахнулась.
— Расскажи мне все, что тебе известно.
— Очень немногое, госпожа. Письмо было кратким. Но посланнику было что поведать.
Он пересказал ей доклад и ответы гонца. Королева слушала его, не прерывая; поверхностному взору стороннего наблюдателя могло показаться, что она даже не прислушивается; казалось, она наблюдала за дождевыми каплями, нагонявшими одна другую на стебле розы, что свисала с ветки перед самым окном.
Наконец Мордред умолк. Капли сбегали, собирались, набухали на шипе, чтобы с плеском разбиться о подоконник.
Спокойным и тихим, мертвым голосом королева проговорила:
— Если действительно есть надежда на то, что король жив, тогда, разумеется, по пятам за первым последует второй гонец. А тем временем мы должны поступить так, как повелел мой господин.
— Исходя из того, что он погиб, — вставил Мордред.
— Исходя из этого… — Потом, с внезапным взрывом горя и ужаса, проговорила скороговоркой: — Мордред, что станется теперь с Британией? Что станется теперь с нами? Так недавно мы говорили об этом, ты и я, а теперь — теперь этот день настал…
Он непроизвольно склонился к ней, почти незаметно, но хватило и этого. Она вновь затихла, вновь подобралась, вновь стала королевой. Но глаза выдавали ее. Она не смогла заговорить снова, не разразившись рыданьем. А этого не должно случиться до тех пор, пока она не останется в одиночестве.
И он заговорил монотонно и деловито настолько, насколько нашел в себе сил:
— Две вещи следует сделать немедля. Я должен увидеться с Сердиком. Встреча уже назначена. И я должен созвать Совет. Он соберется сегодня вечером. До тех пор, пока депеши или гонцы не подтвердят или не опровергнут это известье, крайне важно, чтобы люди знали, что центральная власть в Британии еще существует, что во главе ее стоит правитель, назначенный указом самого короля, и что этот правитель исполняет волю Артура. Что до тебя, госпожа, — уже мягче добавил он, — думаю, никто не удивится, если ты не придешь на это собранье.
— Я буду там.
— Если ты того желаешь…
— Желаю. Мордред, тело Верховного короля не найдено. У тебя есть государственная печать, которую ты и я, как соправители здесь в Камелоте, властью короля вправе использовать. Но его перстень и его меч, истинные символы королевской власти, не могут быть привезены тебе — разве что с его бездыханного тела.
— Это так, госпожа.
— Так что я явлюсь на Совет. Если тебя поддержит супруга Артура, им самим поставленная твоей соправительницей, в королевствах не найдется никого, кто посмел бы не принять Артурова сына как законного правителя.
Мордред не нашелся что сказать. Гвиневера подала ему руку, и он склонил голову, чтобы припасть к этой руке поцелуем. Затем он оставил ее. Немного времени выпадет ей, чтобы оплакать павших перед тем, как она займет свое место в Круглом зале подле нового короля Британии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Да, милорд, я сам там был. Я покинул поле битвы, когда совсем уж стемнело, как только составили депешу и в новостях не осталось больше сомнений. Ближе к закату король еще сражался, его многие видели, хотя к тому времени с сопротивлением было почитай что покончено, и сам Квинтилиан уже пал. Повсюду царило смятенье, и люди уже начинали обирать тела мертвецов и добивать раненых ради оружия и одежды. Наши люди не были склонны к милосердию, но франки… Мой господин, они варвары. Они дерутся как бешеные волки, и как волками ими нельзя управлять. Враг смешал ряды и побежал в разные стороны, и наши конники бросились в погоню. Многие из бургундов, побросав оружие, подставляли под кандалы руки, умоляя сохранить им жизнь. Это было…
— А король? Что ты знаешь о короле?
— Видели, как он пал с коня. Его штандарт срубили, и в сгущавшихся сумерках сложно было определить, где именно король бьется или что именно там произошло. Бедуир, хотя и был ранен сам, пробился на тот край поля и искал его, и другие тоже звали. Но короля не нашли. Многие из мертвецов уже были обобраны и раздеты, и если король среди них…
— Ты хочешь сказать, что его тела так еще и не нашли?
— Да, милорд. Во всяком случае, к тому времени, когда я покинул поле. Меня отослали, как только спустилась ночь, и из-за темноты пришлось прекратить поиски. Вполне возможно, что в настоящее время сюда спешит еще одна депеша. Но в ставке сочли, что ты должен получить известие до того, как в стране распространятся другие слухи.
— Так вот почему мне не привезли никакого знака? Ни меча, ни перстня?
— Да, милорд.
Мордред помолчал. Потом заговорил вновь, но как будто бы через силу.
— Есть ли еще надежда, что король объявится?
— Мой господин, если б ты видел поле битвы… Но да, надежда есть. Даже обнаженным тело короля безусловно бы опознали… — Под взглядом Мордреда курьер умолк. — Мой господин.
Задав еще несколько вопросов, Мордред отпустил гонца и остался сидеть в одиночестве. Мордред думал.
Оставался еще шанс, что Артур не погиб. Но его долг очевиден. Прежде чем известья достигнут берегов Британии — а с прибытием корабля слухи, должно быть, уже распространяются подобно лесному пожару, — он должен взять страну под свою руку. Его ближайшие шаги предугадать нетрудно: спешный созыв Совета, публичное оглашение указа Артура, в котором он, Мордред, назван престолонаследником с последующим утверждением его, Мордреда, полномочий; следует изготовить копии этого указа и разослать всем королям; подготовить речь для полковых командиров.
А тем временем королева ждет и, пока она ждет, страдает. Он пойдет к ней и найдет любое утешение, какое получит.
И любую любовь, какую сможет.
Не успел он сделать и трех шагов от двери, а королева уже вскочила на ноги. Впоследствии он поймет, что не знал, о ком был ее первый вопрос. Прижав ладонь к горлу, она спросила:
— Он мертв?
— Увы, госпожа, да. Так сказано в привезенной ко мне депеше. Видели, как он пал в час победы, но, когда гонец был послан ко мне, тела еще не нашли.
Она побелела так, что ему показалось, она вот-вот упадет. Сделав несколько шагов вперед, он протянул руки. Ее ладони вспорхнули к его рукам и крепко сжали их.
— Госпожа, — настойчиво заговорил он, — государыня, надежда еще жива. И Бедуир жив, хотя он тяжко ранен. Ему хватило сил отдать приказ о поисках тела короля до наступления темноты.
Королева закрыла глаза. Губы ее сложились в тесное черное “о” отчаянья, втянули воздух, словно она тонула. Веки ее дрогнули. Потом словно невидимая рука взяла ее под подбородок и вздернула его наверх: Гвиневера напряглась, выпрямилась, глаза ее открылись, а лицо застыло в непроницаемую маску. Она тихо высвободила пальцы из рук Мордреда, но позволила ему подвести себя к креслу. Ее дамы готовы были столпиться вокруг со словами и жестами утешенья, но она от них отмахнулась.
— Расскажи мне все, что тебе известно.
— Очень немногое, госпожа. Письмо было кратким. Но посланнику было что поведать.
Он пересказал ей доклад и ответы гонца. Королева слушала его, не прерывая; поверхностному взору стороннего наблюдателя могло показаться, что она даже не прислушивается; казалось, она наблюдала за дождевыми каплями, нагонявшими одна другую на стебле розы, что свисала с ветки перед самым окном.
Наконец Мордред умолк. Капли сбегали, собирались, набухали на шипе, чтобы с плеском разбиться о подоконник.
Спокойным и тихим, мертвым голосом королева проговорила:
— Если действительно есть надежда на то, что король жив, тогда, разумеется, по пятам за первым последует второй гонец. А тем временем мы должны поступить так, как повелел мой господин.
— Исходя из того, что он погиб, — вставил Мордред.
— Исходя из этого… — Потом, с внезапным взрывом горя и ужаса, проговорила скороговоркой: — Мордред, что станется теперь с Британией? Что станется теперь с нами? Так недавно мы говорили об этом, ты и я, а теперь — теперь этот день настал…
Он непроизвольно склонился к ней, почти незаметно, но хватило и этого. Она вновь затихла, вновь подобралась, вновь стала королевой. Но глаза выдавали ее. Она не смогла заговорить снова, не разразившись рыданьем. А этого не должно случиться до тех пор, пока она не останется в одиночестве.
И он заговорил монотонно и деловито настолько, насколько нашел в себе сил:
— Две вещи следует сделать немедля. Я должен увидеться с Сердиком. Встреча уже назначена. И я должен созвать Совет. Он соберется сегодня вечером. До тех пор, пока депеши или гонцы не подтвердят или не опровергнут это известье, крайне важно, чтобы люди знали, что центральная власть в Британии еще существует, что во главе ее стоит правитель, назначенный указом самого короля, и что этот правитель исполняет волю Артура. Что до тебя, госпожа, — уже мягче добавил он, — думаю, никто не удивится, если ты не придешь на это собранье.
— Я буду там.
— Если ты того желаешь…
— Желаю. Мордред, тело Верховного короля не найдено. У тебя есть государственная печать, которую ты и я, как соправители здесь в Камелоте, властью короля вправе использовать. Но его перстень и его меч, истинные символы королевской власти, не могут быть привезены тебе — разве что с его бездыханного тела.
— Это так, госпожа.
— Так что я явлюсь на Совет. Если тебя поддержит супруга Артура, им самим поставленная твоей соправительницей, в королевствах не найдется никого, кто посмел бы не принять Артурова сына как законного правителя.
Мордред не нашелся что сказать. Гвиневера подала ему руку, и он склонил голову, чтобы припасть к этой руке поцелуем. Затем он оставил ее. Немного времени выпадет ей, чтобы оплакать павших перед тем, как она займет свое место в Круглом зале подле нового короля Британии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120