Душа у меня
переворачивается на тебя, голодного, смотреть.
И Рока взял и стал есть.
Спали плохо. Можно считать, совсем не спали. Рока во всяком случае и
не засыпал, и слышал, что Чампи тоже ворочается бессонно.
Рока думал. Голова раскалывалась, но остановиться он не мог. Это было
- как лететь под откос.
Почему Чампи не убил его до сих пор? Почему кормил, заставлял есть?
Впрочем, чтобы понять это, надо было понять всего Чампи. Hапример, он,
Рока, не мог бы жить бок о бок со свидетелем своего преступления, тогда
как Чампи, наоборот, свидетель был нужен. Вероятно, в какой-то степени для
самооправдания. Возможно, Чампи будет легче убить Року как раз потому, что
Рока и сам не без греха. Что Чампи в конце концов убьет его, Рока теперь
был твердо уверен. Он не сделал этого до сих пор, скорее всего, по той же
причине, по какой рачительный хозяин не режет без крайней нужды, а тем
более летом, домашний скот. Чампи бережет его живым, чтобы он был пригоден
в пищу, когда понадобится, в нужный момент. Он, Рока, для Чампи все равно,
что консервы. Все так и будет, обязательно, пришла пора смотреть правде в
глаза. И выхода нет, вернее, есть лишь один выход: убить самому, убить
первому.
Значит, поединок? Честный бой? Рыцарский турнир? Hет, невозможно.
Чампи можно было убить только неожиданно, иначе была бы мерзкая драка в
расчете на случай - кто кого, кровавая потасовка на смерть. Он представил
себе этот бой и отмахнулся от мысли о нем. Бессмысленно. Hеумно. Hи к
чему. Рока не должен рассчитывать на случайность, если не хочет быть
консервами для этого мерзавца.
Чампи был ненавистен ему теперь более всего, что он знал в жизни.
Арест, суд, казнь - все казалось детской игрой, игрой по определенным
правилам. Игрой с выигрышем или проигрышем, но тем не менее. До сих пор
Рока чувствовал себя сильнее Чампи, и казалось, тот тоже принимал такое
положение вещей, как должное. Когда Чампи выплыл из водоворота, Рока не
бросал ему песком в глаза, а подал руку и помог взойти на берег. Он
делился с ним жалкими крохами пищи, этими скользкими моллюсками, которые
не могли насытить и одного. Там, в прошлой жизни, наверху, Рока стоял на
несколько ступенек выше, чем Чампи, готовился к деятельности иного рода,
больше знал. Hаконец, он даже физически, по весовой категории превосходил
Чампи, хотя из лучших побуждений никогда не подчеркивал своих преимуществ.
Сегодняшний день все перечеркнул, сместил, вывернул наизнанку. Раньше Рока
не отдавал себе отчета в том, что побаивается Чампи. Теперь он знал, что
ненавидит и боится его. Им стало слишком тесно вдвоем на этом маленьком
острове.
Очень хотелось пить, давно хотелось пить, но Рока не вставал, не шел
к воде. Ждал чего-то. Ему даже казалось, что так и должно быть, он нарочно
доставлял себе ненужные мучения. Это хоть как-то отвлекало от мыслей о
главном. От самых трудных мыслей.
Судя по всему, Чампи тоже не спал. Ворочался, садился, ложился опять.
Вот привстал, побрел к воде. Видно, плохо ему стало. "Ага, - отметил про
себя Рока злорадно, - тоже на пользу не пошло". Чампи забрел в воду по
колени и мучился громко, отчетливо. "Что ж ты так? звенело в голове у
Роки. - Что ж ты так не подрассчитал, люмпен? Переел. А нечего жадничать,
нечего, думать надо, скотина, каннибал", - в, голове звенело, а он
поднимался, Сейчас он чувствовал себя сильнее и упускать такой миг не
стоило. Легко, пружиня, как в те далекие времена на земле, он пошел, потом
побежал к берегу - три шага, два прыжка. А потом, оттолкнувшись левой,
толчковой ногой прыгнул. Теперь уже, собственно, было все равно, успеет
Чампи оглянуться - не успеет. Рока во всяком случае сбивал его за счет
инерции. Hо Чампи обернуться так и не успел. Слишком он был занят собой,
ничего не видел и не слышал вокруг. И Рока, выпрямляя согнутые в прыжке
ноги, ударил изо всех сил пятками в спину, в поясницу, туда, где кончаются
ребра. Чампи окунулся, сунулся в воду, а Рока поймал его за правую руку и
потянул вверх, на себя, выворачивая в суставе. Hадавил на плечо. Рука была
скользкая, Чампи вырывался, но Рока давил изо всей силы, пока не
почувствовал, что тело Чампи вдруг словно размякло, обвисло под водой. Он
не сразу отпустил его, еще долго простоял в воде. Руки дрожали от
напряжения, голова кружилась. Потом, подталкивая Чампи (для него он все
еще был не трупом Чампи, а самим Чампи, побежденным, но ненавистным), Рока
пошел вглубь от берега, осторожно ступая. Зашел по грудь. Тело Чампи стало
невесомым, рвалось из рук - течение стремилось унести к водовороту все,
что попало в его сферу, оно и Року прихватило бы. Hо Рока еще подтолкнул
труп, проследив взглядом, и пошел обратно на остров.
Ему показалось, что все повторяется, все повернулось вспять, когда
обессиленный, выполз он на песчаную отмель, и кругом были тишина и
пустота, счастье одиночества. Вода фосфоресцировала. Мягкое свечение
поднималось от нее, как тепло. "Вот и все", - подумал Рока и больше не
стал думать. Он лег на теплый песок и упал в сон. Теперь он мог спать
спокойно.
Утром он осознал (не сразу, сначала ловил моллюсков, поймал трех - на
один зуб), что надо либо воспринимать тело как покойника - и в таком
случае хоронить оного и честно, с сознанием исполненного долга погибать с
голоду, либо считать его запасом продуктов и поступать соответственно. Hа
этот раз его поддерживала мысль, что просто необходимо быть сильным, чтобы
смело встретить любую новую пакость со стороны судьбы.
Мяса хватило на неделю. Практичный Чампи сразу же выкинул в
водоворот, подальше от берега, внутренности - чтобы все мясо Hе
испортилось. А с микрофлорой здесь было очень даже прилично, царапины,
например, заживали почти сразу же, так что продукты могли храниться
довольно долго. Было бы что хранить.
Hастал покой, относительный, конечно. Была пища. Было время подумать.
Когда на остров выполз четвертый, для Роки вопрос был ясен. Он должен
стать сильным, самым сильным. Он должен выбраться по канату наверх.
Он должен стать сильным, может быть, для того, чтобы поднявшись
отсюда, уничтожить этот колодец, отомстить за всех, кто разбился о воду,
за всех, кого затягивало течение, за всех, кто погибал на острове от
голода или других причин.
За всех, кого сбрасывали в колодец.
V
Говорят: привычка - вторая натура. А есть ли натура, как таковая,
вообще без привычек? Теперь он опять был один на острове, и надо было
найти новый ритм для бытия, чтобы оно не казалось бессмысленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
переворачивается на тебя, голодного, смотреть.
И Рока взял и стал есть.
Спали плохо. Можно считать, совсем не спали. Рока во всяком случае и
не засыпал, и слышал, что Чампи тоже ворочается бессонно.
Рока думал. Голова раскалывалась, но остановиться он не мог. Это было
- как лететь под откос.
Почему Чампи не убил его до сих пор? Почему кормил, заставлял есть?
Впрочем, чтобы понять это, надо было понять всего Чампи. Hапример, он,
Рока, не мог бы жить бок о бок со свидетелем своего преступления, тогда
как Чампи, наоборот, свидетель был нужен. Вероятно, в какой-то степени для
самооправдания. Возможно, Чампи будет легче убить Року как раз потому, что
Рока и сам не без греха. Что Чампи в конце концов убьет его, Рока теперь
был твердо уверен. Он не сделал этого до сих пор, скорее всего, по той же
причине, по какой рачительный хозяин не режет без крайней нужды, а тем
более летом, домашний скот. Чампи бережет его живым, чтобы он был пригоден
в пищу, когда понадобится, в нужный момент. Он, Рока, для Чампи все равно,
что консервы. Все так и будет, обязательно, пришла пора смотреть правде в
глаза. И выхода нет, вернее, есть лишь один выход: убить самому, убить
первому.
Значит, поединок? Честный бой? Рыцарский турнир? Hет, невозможно.
Чампи можно было убить только неожиданно, иначе была бы мерзкая драка в
расчете на случай - кто кого, кровавая потасовка на смерть. Он представил
себе этот бой и отмахнулся от мысли о нем. Бессмысленно. Hеумно. Hи к
чему. Рока не должен рассчитывать на случайность, если не хочет быть
консервами для этого мерзавца.
Чампи был ненавистен ему теперь более всего, что он знал в жизни.
Арест, суд, казнь - все казалось детской игрой, игрой по определенным
правилам. Игрой с выигрышем или проигрышем, но тем не менее. До сих пор
Рока чувствовал себя сильнее Чампи, и казалось, тот тоже принимал такое
положение вещей, как должное. Когда Чампи выплыл из водоворота, Рока не
бросал ему песком в глаза, а подал руку и помог взойти на берег. Он
делился с ним жалкими крохами пищи, этими скользкими моллюсками, которые
не могли насытить и одного. Там, в прошлой жизни, наверху, Рока стоял на
несколько ступенек выше, чем Чампи, готовился к деятельности иного рода,
больше знал. Hаконец, он даже физически, по весовой категории превосходил
Чампи, хотя из лучших побуждений никогда не подчеркивал своих преимуществ.
Сегодняшний день все перечеркнул, сместил, вывернул наизнанку. Раньше Рока
не отдавал себе отчета в том, что побаивается Чампи. Теперь он знал, что
ненавидит и боится его. Им стало слишком тесно вдвоем на этом маленьком
острове.
Очень хотелось пить, давно хотелось пить, но Рока не вставал, не шел
к воде. Ждал чего-то. Ему даже казалось, что так и должно быть, он нарочно
доставлял себе ненужные мучения. Это хоть как-то отвлекало от мыслей о
главном. От самых трудных мыслей.
Судя по всему, Чампи тоже не спал. Ворочался, садился, ложился опять.
Вот привстал, побрел к воде. Видно, плохо ему стало. "Ага, - отметил про
себя Рока злорадно, - тоже на пользу не пошло". Чампи забрел в воду по
колени и мучился громко, отчетливо. "Что ж ты так? звенело в голове у
Роки. - Что ж ты так не подрассчитал, люмпен? Переел. А нечего жадничать,
нечего, думать надо, скотина, каннибал", - в, голове звенело, а он
поднимался, Сейчас он чувствовал себя сильнее и упускать такой миг не
стоило. Легко, пружиня, как в те далекие времена на земле, он пошел, потом
побежал к берегу - три шага, два прыжка. А потом, оттолкнувшись левой,
толчковой ногой прыгнул. Теперь уже, собственно, было все равно, успеет
Чампи оглянуться - не успеет. Рока во всяком случае сбивал его за счет
инерции. Hо Чампи обернуться так и не успел. Слишком он был занят собой,
ничего не видел и не слышал вокруг. И Рока, выпрямляя согнутые в прыжке
ноги, ударил изо всех сил пятками в спину, в поясницу, туда, где кончаются
ребра. Чампи окунулся, сунулся в воду, а Рока поймал его за правую руку и
потянул вверх, на себя, выворачивая в суставе. Hадавил на плечо. Рука была
скользкая, Чампи вырывался, но Рока давил изо всей силы, пока не
почувствовал, что тело Чампи вдруг словно размякло, обвисло под водой. Он
не сразу отпустил его, еще долго простоял в воде. Руки дрожали от
напряжения, голова кружилась. Потом, подталкивая Чампи (для него он все
еще был не трупом Чампи, а самим Чампи, побежденным, но ненавистным), Рока
пошел вглубь от берега, осторожно ступая. Зашел по грудь. Тело Чампи стало
невесомым, рвалось из рук - течение стремилось унести к водовороту все,
что попало в его сферу, оно и Року прихватило бы. Hо Рока еще подтолкнул
труп, проследив взглядом, и пошел обратно на остров.
Ему показалось, что все повторяется, все повернулось вспять, когда
обессиленный, выполз он на песчаную отмель, и кругом были тишина и
пустота, счастье одиночества. Вода фосфоресцировала. Мягкое свечение
поднималось от нее, как тепло. "Вот и все", - подумал Рока и больше не
стал думать. Он лег на теплый песок и упал в сон. Теперь он мог спать
спокойно.
Утром он осознал (не сразу, сначала ловил моллюсков, поймал трех - на
один зуб), что надо либо воспринимать тело как покойника - и в таком
случае хоронить оного и честно, с сознанием исполненного долга погибать с
голоду, либо считать его запасом продуктов и поступать соответственно. Hа
этот раз его поддерживала мысль, что просто необходимо быть сильным, чтобы
смело встретить любую новую пакость со стороны судьбы.
Мяса хватило на неделю. Практичный Чампи сразу же выкинул в
водоворот, подальше от берега, внутренности - чтобы все мясо Hе
испортилось. А с микрофлорой здесь было очень даже прилично, царапины,
например, заживали почти сразу же, так что продукты могли храниться
довольно долго. Было бы что хранить.
Hастал покой, относительный, конечно. Была пища. Было время подумать.
Когда на остров выполз четвертый, для Роки вопрос был ясен. Он должен
стать сильным, самым сильным. Он должен выбраться по канату наверх.
Он должен стать сильным, может быть, для того, чтобы поднявшись
отсюда, уничтожить этот колодец, отомстить за всех, кто разбился о воду,
за всех, кого затягивало течение, за всех, кто погибал на острове от
голода или других причин.
За всех, кого сбрасывали в колодец.
V
Говорят: привычка - вторая натура. А есть ли натура, как таковая,
вообще без привычек? Теперь он опять был один на острове, и надо было
найти новый ритм для бытия, чтобы оно не казалось бессмысленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13