– Там слишком много любопытных глаз и длинных языков, а если Сэм узнает...
Балашов вяло кивнул:
– Знаю. Вероятность, что он обнаружит наблюдение, колеблется от одного до трех процентов. Допустимый риск. Или для тебя недопустимый?
– То есть? – «удивился» Евгений... на самом деле прекрасно все понимая и спокойно ожидая следующего вопроса.
– Ты боишься, что твой подопечный испытает свой дар на тебе, если что-то пронюхает? Ты настолько в нем не уверен?
– Я вполне в нем уверен, – твердо сказал Евгений. – Во всяком случае, сразу он меня не убьет.
– Ага, вначале помучает, – с легким ехидством заметил Балашов. – Кстати, о возможности обезвредить его на такой случай ты даже не подумал! Впрочем, это вопрос не ко мне...
Евгений молчал, ожидая продолжения – но его не последовало. Что ж, Балашов никогда не утруждал себя «чужими» вопросами, это Евгений хорошо помнил. Впрочем, разговоры о мерах предосторожности еще предстоят – и с Майзлисом, и с Сарой, а не исключено, что и с Гуминским... Но это будет потом, а пока главная задача – добиться тем или иным способом установки дальней аппаратуры!
Евгений вдохновенно продолжил в русле, далеком от техники. Да, установка аппаратуры в больнице более рациональна, вероятность разоблачения мала, пусть... Но деликатный момент: если оно все же произойдет – как вовремя узнать, что ты раскрыт? Давать Сэму такую фору по времени рискованно, причем обоюдно рискованно: если Сэм что-то сгоряча натворит, он же потом просто свихнется от раскаяния!
На последнюю фразу Балашов скептически пожал плечами, но вслух ничего не сказал. Евгений не стал развивать опасную тему, вернувшись к перечислению возможных проблем:
– А прогулки по горам? Если не на вертолете? Может, по абсолютному времени это и не много – но эмоционально момент очень важный. Кто знает, может быть только в знакомых окрестностях «Лотоса» у Сэма просыпаются по-настоящему сильные способности...
– Он что, перед каждым убийством ездил в горы? Это установлено? – перебил Балашов неожиданным вопросом, и Евгений понял, что слишком увлекся.
– Н-не знаю, – после секундной паузы ответил он. Балашов тяжело вздохнул:
– А если не знаешь... Ладно, твои аргументы я усвоил. Правда, думать над ними придется не мне, но это тебя уже не касается. В общем, если решат, что за твоим приятелем надо наблюдать постоянно – ну что же... будешь обучаться пользоваться дальней аппаратурой.
Евгений опустил глаза, чтобы скрыть радость. Он, конечно, понимал, что обучение у Балашова станет весьма утонченным издевательством. Ну и что? Главное, он наконец получит то, о чем еще недавно мог только мечтать!
Он вышел от Балашова в радужном настроении, чувствуя себя уже почти свободным – и снова полноправным исследователем СБ. Черт возьми, он даже себе не признавался, насколько же ему хочется вернуться!
...Увы, мечтам не суждено было сбыться. В комнате его уже ждала Сара – и едва взглянув на нее, Евгений обрадовался, что не отменил затею с письмами! Никогда не стоит доверять тюремщикам, даже если в этой роли и выступают старые знакомые...
На краю стола лежала пачка конвертов. Евгений сразу узнал их: ложный комплект, все правильно, их и должны были сегодня перехватить. Но ведь Сара знала о них! Что тогда значит эта демонстрация?!
– Я проанализировала текст твоих писем, – спокойно сказала Сара. – Они сразу показались мне в чем-то подозрительными, и я сделала сравнительное информационное исследование.
Евгений вздрогнул: он плохо представлял себе, о чем говорит Сара, но понимал, какие возможности могут быть у профессионального психолога. Но что подозрительного она могла обнаружить в его письмах? Обычный зов о помощи к бывшим коллегам...
– Стиль письма, – пояснила Сара. – Его есть с чем сравнивать: есть записи твоих разговоров – это, так сказать, самое непосредственное выражение мыслей, есть написанный тобой план исследования Сэма, твои прежние отчеты...
Она не сказала «твои письма ко мне», но Евгений был уверен, что их она тоже использовала. Впрочем, какое это имеет значение?
– Так вот, – продолжала Сара, – я могу с полной уверенностью сказать, что эти, – она показала рукой, – письма были написаны обдуманно, более того, очень рассудочно. Сочетание слов, смысловые оттенки, пунктуация характерны для тебя, я бы даже сказала, что слишком характерны. Для отчаянного зова о помощи очень странно смотрится столь изящная пропорция осторожности и патетики. Я посчитала: твой средний стиль обладает гораздо большей энтропией, чем тот, что имеется в письмах. Ты отнюдь не плохо соображал, когда составлял их! – Она посмотрела Евгению в глаза: – Так что все эти слова насчет отчаяния... это сплошное вранье или, будем говорить мягко, преувеличение. Ты был в нормальном состоянии, ты все прекрасно оценивал – и значит не мог не понимать, что за твоей женой будут следить! Так зачем же ты велел ей отправить письма?
«Вот оно! – мелькнула мысль. – Нельзя долго казаться глупее, чем ты есть... Но как теперь вести себя?»
– Не думаешь же ты, – почти искренне возмутился Евгений, – что я нарочно подставил собственную жену?!
– Не ее, – терпеливо пояснила Сара, – а только письма. Ясно же было, что никто ее не тронет – зачем лишняя обуза? – только изымут конверты, и все. Но после этого будут уверены, что пресекли твою попытку дать знать о себе, успокоятся и потеряют бдительность. Так?
Евгению стало очень неуютно: Сара умудрилась «вычислить» его маневр, просто анализируя текст письма. Он такого не умел и на такое не рассчитывал! Но что же теперь делать? Не рассказывать же правду?
– Ну, – спросила Сара, – от чего же отвлекала внимание твоя жена? Что ты еще задумал?
«Проанализируй письма еще раз, – хотелось сказать Евгению, – и определи это сама... если сможешь!»
Но грубости были неуместны. Следовало быстро сообразить, чего произойти не может ни при каких условиях, и именно это объявить своим предполагаемым планом. Может быть, что-нибудь с участием Юли? Ведь ей строго-настрого запрещено уезжать от родителей, и вряд ли она нарушит этот запрет. А поскольку за ней все равно следят, то лишней опасности она на себя не навлечет...
– Юля, – медленно сказал Евгений, – должна будет сообщить о нашем аресте Олегу...
– Каким образом? – быстро перебила Сара.
– Привезти мое письмо. Я хотел было, чтобы она просто позвонила, но потом подумал, что Олег может не поверить...
Евгений осекся, встретившись взглядом с Сарой. Что такое? Что еще она могла заподозрить?
Сара демонстративно вздохнула и сказала со странной смесью насмешки и досады:
– Великолепный образчик джентльменства! Чтобы вот так хладнокровно подвергнуть любимую жену опасности быть схваченной... Ну, выбирай сам, что тебе больше нравится:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Балашов вяло кивнул:
– Знаю. Вероятность, что он обнаружит наблюдение, колеблется от одного до трех процентов. Допустимый риск. Или для тебя недопустимый?
– То есть? – «удивился» Евгений... на самом деле прекрасно все понимая и спокойно ожидая следующего вопроса.
– Ты боишься, что твой подопечный испытает свой дар на тебе, если что-то пронюхает? Ты настолько в нем не уверен?
– Я вполне в нем уверен, – твердо сказал Евгений. – Во всяком случае, сразу он меня не убьет.
– Ага, вначале помучает, – с легким ехидством заметил Балашов. – Кстати, о возможности обезвредить его на такой случай ты даже не подумал! Впрочем, это вопрос не ко мне...
Евгений молчал, ожидая продолжения – но его не последовало. Что ж, Балашов никогда не утруждал себя «чужими» вопросами, это Евгений хорошо помнил. Впрочем, разговоры о мерах предосторожности еще предстоят – и с Майзлисом, и с Сарой, а не исключено, что и с Гуминским... Но это будет потом, а пока главная задача – добиться тем или иным способом установки дальней аппаратуры!
Евгений вдохновенно продолжил в русле, далеком от техники. Да, установка аппаратуры в больнице более рациональна, вероятность разоблачения мала, пусть... Но деликатный момент: если оно все же произойдет – как вовремя узнать, что ты раскрыт? Давать Сэму такую фору по времени рискованно, причем обоюдно рискованно: если Сэм что-то сгоряча натворит, он же потом просто свихнется от раскаяния!
На последнюю фразу Балашов скептически пожал плечами, но вслух ничего не сказал. Евгений не стал развивать опасную тему, вернувшись к перечислению возможных проблем:
– А прогулки по горам? Если не на вертолете? Может, по абсолютному времени это и не много – но эмоционально момент очень важный. Кто знает, может быть только в знакомых окрестностях «Лотоса» у Сэма просыпаются по-настоящему сильные способности...
– Он что, перед каждым убийством ездил в горы? Это установлено? – перебил Балашов неожиданным вопросом, и Евгений понял, что слишком увлекся.
– Н-не знаю, – после секундной паузы ответил он. Балашов тяжело вздохнул:
– А если не знаешь... Ладно, твои аргументы я усвоил. Правда, думать над ними придется не мне, но это тебя уже не касается. В общем, если решат, что за твоим приятелем надо наблюдать постоянно – ну что же... будешь обучаться пользоваться дальней аппаратурой.
Евгений опустил глаза, чтобы скрыть радость. Он, конечно, понимал, что обучение у Балашова станет весьма утонченным издевательством. Ну и что? Главное, он наконец получит то, о чем еще недавно мог только мечтать!
Он вышел от Балашова в радужном настроении, чувствуя себя уже почти свободным – и снова полноправным исследователем СБ. Черт возьми, он даже себе не признавался, насколько же ему хочется вернуться!
...Увы, мечтам не суждено было сбыться. В комнате его уже ждала Сара – и едва взглянув на нее, Евгений обрадовался, что не отменил затею с письмами! Никогда не стоит доверять тюремщикам, даже если в этой роли и выступают старые знакомые...
На краю стола лежала пачка конвертов. Евгений сразу узнал их: ложный комплект, все правильно, их и должны были сегодня перехватить. Но ведь Сара знала о них! Что тогда значит эта демонстрация?!
– Я проанализировала текст твоих писем, – спокойно сказала Сара. – Они сразу показались мне в чем-то подозрительными, и я сделала сравнительное информационное исследование.
Евгений вздрогнул: он плохо представлял себе, о чем говорит Сара, но понимал, какие возможности могут быть у профессионального психолога. Но что подозрительного она могла обнаружить в его письмах? Обычный зов о помощи к бывшим коллегам...
– Стиль письма, – пояснила Сара. – Его есть с чем сравнивать: есть записи твоих разговоров – это, так сказать, самое непосредственное выражение мыслей, есть написанный тобой план исследования Сэма, твои прежние отчеты...
Она не сказала «твои письма ко мне», но Евгений был уверен, что их она тоже использовала. Впрочем, какое это имеет значение?
– Так вот, – продолжала Сара, – я могу с полной уверенностью сказать, что эти, – она показала рукой, – письма были написаны обдуманно, более того, очень рассудочно. Сочетание слов, смысловые оттенки, пунктуация характерны для тебя, я бы даже сказала, что слишком характерны. Для отчаянного зова о помощи очень странно смотрится столь изящная пропорция осторожности и патетики. Я посчитала: твой средний стиль обладает гораздо большей энтропией, чем тот, что имеется в письмах. Ты отнюдь не плохо соображал, когда составлял их! – Она посмотрела Евгению в глаза: – Так что все эти слова насчет отчаяния... это сплошное вранье или, будем говорить мягко, преувеличение. Ты был в нормальном состоянии, ты все прекрасно оценивал – и значит не мог не понимать, что за твоей женой будут следить! Так зачем же ты велел ей отправить письма?
«Вот оно! – мелькнула мысль. – Нельзя долго казаться глупее, чем ты есть... Но как теперь вести себя?»
– Не думаешь же ты, – почти искренне возмутился Евгений, – что я нарочно подставил собственную жену?!
– Не ее, – терпеливо пояснила Сара, – а только письма. Ясно же было, что никто ее не тронет – зачем лишняя обуза? – только изымут конверты, и все. Но после этого будут уверены, что пресекли твою попытку дать знать о себе, успокоятся и потеряют бдительность. Так?
Евгению стало очень неуютно: Сара умудрилась «вычислить» его маневр, просто анализируя текст письма. Он такого не умел и на такое не рассчитывал! Но что же теперь делать? Не рассказывать же правду?
– Ну, – спросила Сара, – от чего же отвлекала внимание твоя жена? Что ты еще задумал?
«Проанализируй письма еще раз, – хотелось сказать Евгению, – и определи это сама... если сможешь!»
Но грубости были неуместны. Следовало быстро сообразить, чего произойти не может ни при каких условиях, и именно это объявить своим предполагаемым планом. Может быть, что-нибудь с участием Юли? Ведь ей строго-настрого запрещено уезжать от родителей, и вряд ли она нарушит этот запрет. А поскольку за ней все равно следят, то лишней опасности она на себя не навлечет...
– Юля, – медленно сказал Евгений, – должна будет сообщить о нашем аресте Олегу...
– Каким образом? – быстро перебила Сара.
– Привезти мое письмо. Я хотел было, чтобы она просто позвонила, но потом подумал, что Олег может не поверить...
Евгений осекся, встретившись взглядом с Сарой. Что такое? Что еще она могла заподозрить?
Сара демонстративно вздохнула и сказала со странной смесью насмешки и досады:
– Великолепный образчик джентльменства! Чтобы вот так хладнокровно подвергнуть любимую жену опасности быть схваченной... Ну, выбирай сам, что тебе больше нравится:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85