Потом
дернул шкаф, как ковбой упрямого жеребца, и тот навалился на одного
силача. Силач поерзал-поерзал и стал крупно отдыхать. Гневом обуян, другой
чугунок вырос перед Торном. Не слушая протесты, оборвал Дмитрию Федоровичу
обе квазируки, как лепестки розы, и вдобавок дал ему в морду. Торн прянул
назад, спасая лицо, и лишился только очков, но по свисту пудового кулака
понял, что тот смертью пахнет. С укрепляющим криком "И-а" ученый прыгнул
головой вперед, прямо в брюхо обидчика. Брюхо всосало нападающего, потом
спружинило, и тот улетучился. Однако, следующие движение богатыря не
покончило с Торном как с яркой индивидуальностью, наоборот, сам богатырь
сломал пол своей тушей. Правда, он хватался не за атакованный Торном
живот, а за задницу, от которой шел едкий дым. Вельских успел в последний
момент сделать нечистой силе короткое замыкание. Торн хотел оправиться, но
не получилось. Два тиска сдавили плечи, потянули, и его ноги заболтались в
воздухе. Торн догадался, что находится он не в станке, а в обычных руках.
Но это не радовало его, потому что не вывернуться и не соскочить никак.
Вдобавок те умелые руки оказались биоэлектродами, а сам Торн плохим
проводником, даром что ученый-мембранист. Его выкручивало, как тряпку, и
комкало, как газету.
- Гори, гори ясно, чтобы не погасло, - радовался электрокультурист
близкой победе, но и сочувствовал, - наблюдал бы ты за своей рожей сейчас,
кукиш и то симпатичнее.
Чтобы добраться до кристалла состояний, надо было поскорее разглядеть
боль, вернее, ее причину - враждебные человеку кольцевики. И опытный Торн
видит цепочку крыс с вращающимися, как бор, зубами. У каждой крысы позади
другая, грызет ее за хвост, подгоняет. А самая передовая харчит, чавкая и
хрустя, красную землю. Торн начинает всасываться в свой позвоночник, тот
становится водоворотом. Торн барахтается разными стилями, пытаясь
удержаться на поверхности, а в круговерть попадают и земля, и крысы. Он
вспоминает любимое правило утопающих в водоворотах и перестает
сопротивляться. Его завинчивает быстродействующим штопором, а следом, как
за предводителем, несутся крысы.
Рев смял воздух. Захваты разжались. Торн соскочил, как гимнаст с
перекладины, на пол. Порозовевший супермен ровно, шлагбаумом, опрокинулся
назад и развалил стенд шлемоносной головой.
"Разряд прошел правее, а может левее, главное, что в вакууме.
Успел-таки я подбросить психоцентр и уговорить кольцевики вести себя
получше".
Стало тихо. Только пузырилась и лопалась горячая краска, да ползла
чернота по тлеющей изоляции. Чугунки лежали, где попало. Кто вздыхал
горько, кто ворочался, подбирая удобную позу для лежания. Торн для
верности взял в руки электронную пушку.
- Эй, Вельских, вылезай, разговор есть. - Вельских не появлялся.
Торн прошелся по руинам. И нашел доктора. Тот разлегся, упираясь
головой в ящик. Как бы на привале человек. Даже руки раскинуты. Только на
виске угольное пятно. И вместо пульса пустота. А широкие зрачки смотрят
уже в нездешние края, где всему есть ответ. До свидания, Паша. Бог тебе
судья.
Из кармана куртки Вельских выглядывал краешек фотографии. Торн
потянул бумагу и узнал отпечатанное лицо. Оно имело отношение к лешику
Деревянному с тусовочной квартиры. Тот стоял в обнимку с товарищами, в
рабочей спецовке. Нашлось-таки фото пациента, который, видно, был самой
главной осью, местным пупом.
7. БОРЬБА ИДЕЙ
- Наступила поистине трагическая минута, товарищи. Минута, когда надо
думать, - Воробьев начал упражнять голову вслух. - Недолеченный Торн вошел
в историю. Правда, уже вышел с другой стороны. По всему городу ищут
мембранную технику. Общественность возмущенно воет. Дескать,
врачей-преступников попой на кол, и чтоб подольше мучались. Эти самые
аппараты и раньше на витрине не выставлялись, а теперь и вовсе под
прилавком окажутся. На меня из окна нашей клиники сбросили
ускоритель-резонатор. Хотели попасть прямо по разуму. Макаров прикрывает
срам Веревкиным, а тот молчит, болезный. Веревкина на веревочку,
скандируют дети. Достоверно установлено, что человекодыры производятся на
этих установках. Кое-кто намекает даже на искрозадых. Такая ужасть, прямо
живот болит с нервного расстройства. Куда пойти лечиться?
- Ладно, даю ЦУ, полезай лечиться в блок, пока никто в дверь не
ломится. Я сажусь на дудочке играть, пучки привораживать. А ты их
человеческим своим фактором обрабатывай, не зевай. Главное, получить
изобразительный ряд в голове, какую-то задачу в условных картинках, и
решить ее. Это будет означать - психоцентр все осознает, все понимает, и
ось твоей мембраны становится для группы нужных вихреобразований ведущей,
ну, как программа правительства.
- А мухи на что? - возмутился Воробьев.
- Про мух забудь, они себе на уме. У них биологическое подвижно.
Вспомни, как у мух родилось кровососущее поколение от твоего пучка.
- Мне ли забыть, - рассудил Воробьев. - Я ведь, а не вы, целый день с
Лордом бил и кусал их внапрыг. Мир спас от страшной угрозы, хоть бы кто
орден на майку приколол.
- Себя спасал, я ж тебя здесь запер вплоть до окончательного решения
вопроса, - уточнил Торн.
Лаборант уже забрался в блок вместе с тарелкой каши и хотел узнать,
какие пучки она несет с собой. Торн с надеждой уставился на пульт. Но тут
появился Ливнев, и прогнать его не удалось. Он собирал в поход группу
здоровья. Пришли двое плачущих граждан, они хотели дать взятку, лишь бы их
успокоили. Дескать, на городской свалке возле водоема творится нечто
спорное, противоречивое. Эти вольные стрелки выискивали, чем поживиться, а
на них накинулись волки, которые при ближайшем рассмотрении оказались
человекообразными. И предложили: переходите в нашу веру. Прохожие чуть
было не стали плохими, уже завыли на Луну, а потом вспомнили родной завод
и убежали. По дороге они захватили странного мужика, который уверял, что
отращивает органы внутренних дел. Пострадавшие говорят, там еще много
таких чудаков. И кто туда приходит, просто так или по делу - там же
толкучка - уйти уже своими силами не может и становится оборотнем.
Человекозверем или человекопредметом или даже человекоинстанцией.
- А человекострана еще не приходила? - поинтересовался Торн.
- Хочешь пива с хреном, Ливнев? Мембрана сразу задубеет, - предложил
Воробьев. - Будешь внукам рассказывать, как я тебе жизнь спас.
Ливнев поднял палец и предупредил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
дернул шкаф, как ковбой упрямого жеребца, и тот навалился на одного
силача. Силач поерзал-поерзал и стал крупно отдыхать. Гневом обуян, другой
чугунок вырос перед Торном. Не слушая протесты, оборвал Дмитрию Федоровичу
обе квазируки, как лепестки розы, и вдобавок дал ему в морду. Торн прянул
назад, спасая лицо, и лишился только очков, но по свисту пудового кулака
понял, что тот смертью пахнет. С укрепляющим криком "И-а" ученый прыгнул
головой вперед, прямо в брюхо обидчика. Брюхо всосало нападающего, потом
спружинило, и тот улетучился. Однако, следующие движение богатыря не
покончило с Торном как с яркой индивидуальностью, наоборот, сам богатырь
сломал пол своей тушей. Правда, он хватался не за атакованный Торном
живот, а за задницу, от которой шел едкий дым. Вельских успел в последний
момент сделать нечистой силе короткое замыкание. Торн хотел оправиться, но
не получилось. Два тиска сдавили плечи, потянули, и его ноги заболтались в
воздухе. Торн догадался, что находится он не в станке, а в обычных руках.
Но это не радовало его, потому что не вывернуться и не соскочить никак.
Вдобавок те умелые руки оказались биоэлектродами, а сам Торн плохим
проводником, даром что ученый-мембранист. Его выкручивало, как тряпку, и
комкало, как газету.
- Гори, гори ясно, чтобы не погасло, - радовался электрокультурист
близкой победе, но и сочувствовал, - наблюдал бы ты за своей рожей сейчас,
кукиш и то симпатичнее.
Чтобы добраться до кристалла состояний, надо было поскорее разглядеть
боль, вернее, ее причину - враждебные человеку кольцевики. И опытный Торн
видит цепочку крыс с вращающимися, как бор, зубами. У каждой крысы позади
другая, грызет ее за хвост, подгоняет. А самая передовая харчит, чавкая и
хрустя, красную землю. Торн начинает всасываться в свой позвоночник, тот
становится водоворотом. Торн барахтается разными стилями, пытаясь
удержаться на поверхности, а в круговерть попадают и земля, и крысы. Он
вспоминает любимое правило утопающих в водоворотах и перестает
сопротивляться. Его завинчивает быстродействующим штопором, а следом, как
за предводителем, несутся крысы.
Рев смял воздух. Захваты разжались. Торн соскочил, как гимнаст с
перекладины, на пол. Порозовевший супермен ровно, шлагбаумом, опрокинулся
назад и развалил стенд шлемоносной головой.
"Разряд прошел правее, а может левее, главное, что в вакууме.
Успел-таки я подбросить психоцентр и уговорить кольцевики вести себя
получше".
Стало тихо. Только пузырилась и лопалась горячая краска, да ползла
чернота по тлеющей изоляции. Чугунки лежали, где попало. Кто вздыхал
горько, кто ворочался, подбирая удобную позу для лежания. Торн для
верности взял в руки электронную пушку.
- Эй, Вельских, вылезай, разговор есть. - Вельских не появлялся.
Торн прошелся по руинам. И нашел доктора. Тот разлегся, упираясь
головой в ящик. Как бы на привале человек. Даже руки раскинуты. Только на
виске угольное пятно. И вместо пульса пустота. А широкие зрачки смотрят
уже в нездешние края, где всему есть ответ. До свидания, Паша. Бог тебе
судья.
Из кармана куртки Вельских выглядывал краешек фотографии. Торн
потянул бумагу и узнал отпечатанное лицо. Оно имело отношение к лешику
Деревянному с тусовочной квартиры. Тот стоял в обнимку с товарищами, в
рабочей спецовке. Нашлось-таки фото пациента, который, видно, был самой
главной осью, местным пупом.
7. БОРЬБА ИДЕЙ
- Наступила поистине трагическая минута, товарищи. Минута, когда надо
думать, - Воробьев начал упражнять голову вслух. - Недолеченный Торн вошел
в историю. Правда, уже вышел с другой стороны. По всему городу ищут
мембранную технику. Общественность возмущенно воет. Дескать,
врачей-преступников попой на кол, и чтоб подольше мучались. Эти самые
аппараты и раньше на витрине не выставлялись, а теперь и вовсе под
прилавком окажутся. На меня из окна нашей клиники сбросили
ускоритель-резонатор. Хотели попасть прямо по разуму. Макаров прикрывает
срам Веревкиным, а тот молчит, болезный. Веревкина на веревочку,
скандируют дети. Достоверно установлено, что человекодыры производятся на
этих установках. Кое-кто намекает даже на искрозадых. Такая ужасть, прямо
живот болит с нервного расстройства. Куда пойти лечиться?
- Ладно, даю ЦУ, полезай лечиться в блок, пока никто в дверь не
ломится. Я сажусь на дудочке играть, пучки привораживать. А ты их
человеческим своим фактором обрабатывай, не зевай. Главное, получить
изобразительный ряд в голове, какую-то задачу в условных картинках, и
решить ее. Это будет означать - психоцентр все осознает, все понимает, и
ось твоей мембраны становится для группы нужных вихреобразований ведущей,
ну, как программа правительства.
- А мухи на что? - возмутился Воробьев.
- Про мух забудь, они себе на уме. У них биологическое подвижно.
Вспомни, как у мух родилось кровососущее поколение от твоего пучка.
- Мне ли забыть, - рассудил Воробьев. - Я ведь, а не вы, целый день с
Лордом бил и кусал их внапрыг. Мир спас от страшной угрозы, хоть бы кто
орден на майку приколол.
- Себя спасал, я ж тебя здесь запер вплоть до окончательного решения
вопроса, - уточнил Торн.
Лаборант уже забрался в блок вместе с тарелкой каши и хотел узнать,
какие пучки она несет с собой. Торн с надеждой уставился на пульт. Но тут
появился Ливнев, и прогнать его не удалось. Он собирал в поход группу
здоровья. Пришли двое плачущих граждан, они хотели дать взятку, лишь бы их
успокоили. Дескать, на городской свалке возле водоема творится нечто
спорное, противоречивое. Эти вольные стрелки выискивали, чем поживиться, а
на них накинулись волки, которые при ближайшем рассмотрении оказались
человекообразными. И предложили: переходите в нашу веру. Прохожие чуть
было не стали плохими, уже завыли на Луну, а потом вспомнили родной завод
и убежали. По дороге они захватили странного мужика, который уверял, что
отращивает органы внутренних дел. Пострадавшие говорят, там еще много
таких чудаков. И кто туда приходит, просто так или по делу - там же
толкучка - уйти уже своими силами не может и становится оборотнем.
Человекозверем или человекопредметом или даже человекоинстанцией.
- А человекострана еще не приходила? - поинтересовался Торн.
- Хочешь пива с хреном, Ливнев? Мембрана сразу задубеет, - предложил
Воробьев. - Будешь внукам рассказывать, как я тебе жизнь спас.
Ливнев поднял палец и предупредил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23