- недоверчиво спросил Алан.
- Я бы так не сказал. Скорее, люди просто не хотят в это поверить.
Они достаточно наслышаны, но предпочитают думать, что все это сказка,
которую сочинили, чтобы скрыть что-то вполне нормальное, но позорное. Но
насмешки соседей нам даже на руку. Это означает, что газеты вряд ли
добьются от них чего-либо интересного, если только не получат информацию
от кого-то непосредственно в Мидвиче.
Еще около получаса Зеллаби рассказывал разные истории, иллюстрирующие
солидарность жителей Мидвича, пока Алан не спросил задумчиво:
- Вы говорите, что несколько женщин, которые могли бы оказаться в
таком же положении, все-таки его избежали, верно?
- Около полудюжины, - подтвердил Зеллаби.
- Вы не интересовались, где они были во время Потерянного дня?
- Нет. Хотя, кажется, Уиллерс интересовался. Давайте-ка вспомним, кто
это был?
Он немного подумал и затем назвал несколько имен, включая Джанет.
- Вряд ли стоит считать миссис Гейфорд, - заметил Алан, - она пробыла
в зоне всего полчаса. Но Бетти Шаттлер - это имя я помню. Она не из тех,
кто был в автобусе на дороге из Оппли? В этом автобусе ехали четыре
женщины. Вы не помните, как звали других?
Зеллаби помнил - имена были те, которые он только что назвал.
- Странно, - добавил он. - Как же я упустил?..
- Получается, что этого не случилось ни с кем, кто был в тот день у
нас на виду. И значит, можно считать установленным, что беременность
вызывается не усыпляющим излучением, чем бы оно ни было. Хотя в результате
мы все равно не продвинулись ни на шаг...
- Ох, не знаю, - сказал Зеллаби. - По крайней мере, теперь мы можем
не заблуждаться насчет способностей науки, этого "ужасного ребенка" нашего
времени...
12. БРАВО, МИДВИЧ!
"Очень сожалею, - писал мне Бернард в начале мая, - что
обстоятельства не позволяют мне лично принести вам заслуженные
поздравления в связи с успехом операции. На сегодняшний день ситуация
полностью вами контролируется, что, честно говоря, удивительно;
большинство у нас считало, что какие-то официальные действия придется
предпринять уже на первом этапе. Теперь, когда до дня "Д" остается около
семи недель, мы надеемся, что вообще сможем обойтись без этого. А что
думают по этому поводу у вас? Как ты считаешь сам - Мидвич сумеет
продержаться?"
Ответить на эти вопросы было далеко не просто. Если бы не общая
напряженность, шансы на успех были бы достаточно велики; c другой же
стороны, все это могло рухнуть в любой момент от малейшей искорки, от
любой неизвестности, которых так много на нашем пути.
Иногда Мидвич вдруг охватывала паника; она возникала словно бы
ниоткуда и распространялась, как инфекция. Но нам всегда удавалось с нею
справиться. Самых нервных успокаивал доктор Уиллерс, быстро организуя
рентген и показывая, что все идет нормально.
В середине мая, однако, в жизни поселка произошли перемены. До сих
пор ритм ее был созвучен общему весеннему настроению, но теперь в
поведении людей появилось какое-то нездоровое ожидание. Лица посерьезнели,
на них читалась напряженность. Зеллаби как-то сказал об этом Уиллерсу, и
доктор согласно кивнул.
- Ничего удивительного, - сказал он. - Мы приближаемся к финишу,
каков бы он ни был. Ближайшие недели вызывают у меня опасений даже больше,
чем их было в самом начале. Сейчас мы должны напрячь все силы.
- Болтовня старух нам отнюдь не помогает, - сказал Зеллаби. - Антее
уже не удается, как прежде, держать их на расстоянии. Нельзя ли как-нибудь
заставить их замолчать?
- Это еще никогда и никому не удавалось, - покачал головой доктор. -
Мы и так уже сделали все возможное - и почти все благодаря помощи миссис
Зеллаби.
Несколько мгновений Зеллаби колебался, затем решился.
- Я обеспокоен ее состоянием, Уиллерс. Не могли бы вы с ней
поговорить? - спросил он.
- Поговорить?
- Она встревожена сильнее, чем нам кажется. Это обнаружилось пару
ночей назад. Вроде бы ничего особенного. Я вдруг заметил, что она смотрит
на меня так, словно ненавидит, - но вы же знаете, что это не так... Потом,
хотя я и молчал, она вдруг воскликнула: "Мужчинам гораздо проще! Вам ведь
не суждено через это пройти! Откуда вам знать, каково это - лежать без сна
и сознавать, что тебя просто использовали, словно ты вообще не человек, а
какой-то механизм, вроде инкубатора..."
Зеллаби помолчал, покачав головой.
- Чертовски мало тут можно сделать. Я не пытался остановить ее.
Думал, ей лучше выговориться, думал, ей это поможет. Но лучше бы вы
поговорили с ней, успокоили ее. Она знает, что все анализы и рентген
показывают нормальное развитие плода, но она вбила себе в голову, что даже
в случае отклонений вы будете утверждать, что все идет нормально. Такова
ваша профессия. И наверное, она права.
- Но ведь все, слава Богу, идет хорошо, - сказал доктор. - Не знаю,
что бы я сделал, если бы было наоборот. Уверяю вас, пациенты не могут
испытывать большего облегчения, чем я сам. Так что не беспокойтесь.
Конечно, я с ней поговорю. Она не первая, к кому приходят подобные мысли,
и наверняка не последняя. Но, знаете, когда мы разберемся с этим, боюсь, у
нас появятся новые поводы для беспокойства... Нас ждут очень, очень
трудные времена...
Через неделю стало очевидным, что опасения Уиллерса не только
сбываются, но и сильно преуменьшены. Ощущение надвигающейся катастрофы
оказалось заразительным, почти ощутимо нарастая день ото дня. К концу
следующей недели консолидация Мидвича заметно ослабла. Мистер Либоди
проводил ежедневные службы, а все остальное время ездил по домам своих
прихожан, подбадривая каждого в меру своих сил.
Зеллаби оказался почти не у дел. Рационализм стал в немилости. Он был
необычно молчалив и наверняка согласился бы сделаться невидимым, если бы
ему это предложили.
- Вы заметили, - спросил он, зайдя как-то вечером домой к мистеру
Кримму, - как они на нас смотрят? Как будто мы злоупотребляем милостью
Создателя, давшего нам другой пол. Иногда это действует на нервы. На Ферме
так же?
- Тоже начиналось, - сказал мистер Кримм, - но мы пару дней назад
отправили их в отпуск. Те, кто хотел уехать домой, уехали. Остальные живут
в помещениях, которые организовал доктор. В результате от некоторых
трудностей мы избавились.
- Вы недооцениваете ситуацию, - сказал Зеллаби. - Мне, правда, не
приходилось работать на пороховом заводе, но я могу себе представить, что
это такое. Я чувствую, что в любой момент наружу может вырваться нечто
неуправляемое и ужасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
- Я бы так не сказал. Скорее, люди просто не хотят в это поверить.
Они достаточно наслышаны, но предпочитают думать, что все это сказка,
которую сочинили, чтобы скрыть что-то вполне нормальное, но позорное. Но
насмешки соседей нам даже на руку. Это означает, что газеты вряд ли
добьются от них чего-либо интересного, если только не получат информацию
от кого-то непосредственно в Мидвиче.
Еще около получаса Зеллаби рассказывал разные истории, иллюстрирующие
солидарность жителей Мидвича, пока Алан не спросил задумчиво:
- Вы говорите, что несколько женщин, которые могли бы оказаться в
таком же положении, все-таки его избежали, верно?
- Около полудюжины, - подтвердил Зеллаби.
- Вы не интересовались, где они были во время Потерянного дня?
- Нет. Хотя, кажется, Уиллерс интересовался. Давайте-ка вспомним, кто
это был?
Он немного подумал и затем назвал несколько имен, включая Джанет.
- Вряд ли стоит считать миссис Гейфорд, - заметил Алан, - она пробыла
в зоне всего полчаса. Но Бетти Шаттлер - это имя я помню. Она не из тех,
кто был в автобусе на дороге из Оппли? В этом автобусе ехали четыре
женщины. Вы не помните, как звали других?
Зеллаби помнил - имена были те, которые он только что назвал.
- Странно, - добавил он. - Как же я упустил?..
- Получается, что этого не случилось ни с кем, кто был в тот день у
нас на виду. И значит, можно считать установленным, что беременность
вызывается не усыпляющим излучением, чем бы оно ни было. Хотя в результате
мы все равно не продвинулись ни на шаг...
- Ох, не знаю, - сказал Зеллаби. - По крайней мере, теперь мы можем
не заблуждаться насчет способностей науки, этого "ужасного ребенка" нашего
времени...
12. БРАВО, МИДВИЧ!
"Очень сожалею, - писал мне Бернард в начале мая, - что
обстоятельства не позволяют мне лично принести вам заслуженные
поздравления в связи с успехом операции. На сегодняшний день ситуация
полностью вами контролируется, что, честно говоря, удивительно;
большинство у нас считало, что какие-то официальные действия придется
предпринять уже на первом этапе. Теперь, когда до дня "Д" остается около
семи недель, мы надеемся, что вообще сможем обойтись без этого. А что
думают по этому поводу у вас? Как ты считаешь сам - Мидвич сумеет
продержаться?"
Ответить на эти вопросы было далеко не просто. Если бы не общая
напряженность, шансы на успех были бы достаточно велики; c другой же
стороны, все это могло рухнуть в любой момент от малейшей искорки, от
любой неизвестности, которых так много на нашем пути.
Иногда Мидвич вдруг охватывала паника; она возникала словно бы
ниоткуда и распространялась, как инфекция. Но нам всегда удавалось с нею
справиться. Самых нервных успокаивал доктор Уиллерс, быстро организуя
рентген и показывая, что все идет нормально.
В середине мая, однако, в жизни поселка произошли перемены. До сих
пор ритм ее был созвучен общему весеннему настроению, но теперь в
поведении людей появилось какое-то нездоровое ожидание. Лица посерьезнели,
на них читалась напряженность. Зеллаби как-то сказал об этом Уиллерсу, и
доктор согласно кивнул.
- Ничего удивительного, - сказал он. - Мы приближаемся к финишу,
каков бы он ни был. Ближайшие недели вызывают у меня опасений даже больше,
чем их было в самом начале. Сейчас мы должны напрячь все силы.
- Болтовня старух нам отнюдь не помогает, - сказал Зеллаби. - Антее
уже не удается, как прежде, держать их на расстоянии. Нельзя ли как-нибудь
заставить их замолчать?
- Это еще никогда и никому не удавалось, - покачал головой доктор. -
Мы и так уже сделали все возможное - и почти все благодаря помощи миссис
Зеллаби.
Несколько мгновений Зеллаби колебался, затем решился.
- Я обеспокоен ее состоянием, Уиллерс. Не могли бы вы с ней
поговорить? - спросил он.
- Поговорить?
- Она встревожена сильнее, чем нам кажется. Это обнаружилось пару
ночей назад. Вроде бы ничего особенного. Я вдруг заметил, что она смотрит
на меня так, словно ненавидит, - но вы же знаете, что это не так... Потом,
хотя я и молчал, она вдруг воскликнула: "Мужчинам гораздо проще! Вам ведь
не суждено через это пройти! Откуда вам знать, каково это - лежать без сна
и сознавать, что тебя просто использовали, словно ты вообще не человек, а
какой-то механизм, вроде инкубатора..."
Зеллаби помолчал, покачав головой.
- Чертовски мало тут можно сделать. Я не пытался остановить ее.
Думал, ей лучше выговориться, думал, ей это поможет. Но лучше бы вы
поговорили с ней, успокоили ее. Она знает, что все анализы и рентген
показывают нормальное развитие плода, но она вбила себе в голову, что даже
в случае отклонений вы будете утверждать, что все идет нормально. Такова
ваша профессия. И наверное, она права.
- Но ведь все, слава Богу, идет хорошо, - сказал доктор. - Не знаю,
что бы я сделал, если бы было наоборот. Уверяю вас, пациенты не могут
испытывать большего облегчения, чем я сам. Так что не беспокойтесь.
Конечно, я с ней поговорю. Она не первая, к кому приходят подобные мысли,
и наверняка не последняя. Но, знаете, когда мы разберемся с этим, боюсь, у
нас появятся новые поводы для беспокойства... Нас ждут очень, очень
трудные времена...
Через неделю стало очевидным, что опасения Уиллерса не только
сбываются, но и сильно преуменьшены. Ощущение надвигающейся катастрофы
оказалось заразительным, почти ощутимо нарастая день ото дня. К концу
следующей недели консолидация Мидвича заметно ослабла. Мистер Либоди
проводил ежедневные службы, а все остальное время ездил по домам своих
прихожан, подбадривая каждого в меру своих сил.
Зеллаби оказался почти не у дел. Рационализм стал в немилости. Он был
необычно молчалив и наверняка согласился бы сделаться невидимым, если бы
ему это предложили.
- Вы заметили, - спросил он, зайдя как-то вечером домой к мистеру
Кримму, - как они на нас смотрят? Как будто мы злоупотребляем милостью
Создателя, давшего нам другой пол. Иногда это действует на нервы. На Ферме
так же?
- Тоже начиналось, - сказал мистер Кримм, - но мы пару дней назад
отправили их в отпуск. Те, кто хотел уехать домой, уехали. Остальные живут
в помещениях, которые организовал доктор. В результате от некоторых
трудностей мы избавились.
- Вы недооцениваете ситуацию, - сказал Зеллаби. - Мне, правда, не
приходилось работать на пороховом заводе, но я могу себе представить, что
это такое. Я чувствую, что в любой момент наружу может вырваться нечто
неуправляемое и ужасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60