У дверей квартиры ждал денщик Брил.
— Господин велел узнать, дома ли вы, ведь он договаривался с вами.
Ричард Халовель медленно кивнул.
— Вы пока не нужны. Оставайтесь у дверей и, если кто-то захочет меня видеть, скажите, что я очень занят.
— Так точно, сэр!
— Брил… гм… говорил ли что-нибудь господин?.. Гм… Представился ли он?
Денщик медлил.
— Нет, сэр. Он, по-видимому, не в настроении и сказал, что вы, вероятно, весьма довольны своей квартирой… — Брил опять замолчал.
— Больше ничего?
— Нет… Он только язвительно смеялся. Я думал, что очень неприлично с его стороны приходить сюда и все хулить. Как я понял, это ничтожная личность.
— Да, вы правы!
Дик поднялся по каменной лестнице. Он был мрачен. Тихо открыл дверь в богато обставленную комнату. У окна стоял человек, видимо, наблюдавший за упражнениями солдат во дворе. Когда он повернулся, Дик увидел худощавое недовольное лицо. Человек был в поношенном платье, каблуки его туфель были искривлены. Он и лицом, и выправкой был очень похож на Дика, который молча и внимательно смотрел на гостя.
— Привет!
Человек подошел к Дику и испытующе посмотрел на него. Он вел себя ни дружески, ни оскорбительно.
— Привет, брат!
Дик молчал. Хотя братья были похожи, они все-таки сильно отличались. Если бы Грэгэм Халовель не говорил так грубо, его голос был бы абсолютно как у брата. Но он отбросил любезные манеры и, наверное, забыл, что когда-то руководил знаменитой школой гребного спорта и был красой и гордостью университета.
Теперь он знал лишь одно: судьба сокрушила его и никогда ему не улыбалась. И был настолько озлоблен, что помнил лишь о жизненных горестях и невзгодах.
— Ты сегодня такой же приветливый, как всегда, — саркастически сказал он, — и готов заключить пари, что не пригласишь меня обедать в офицерский клуб! «Вот, мол, мой брат — Грэгэм Халовель, которого только вчера выпустили из Дартмора. Он вам расскажет интересные истории об этой преисподней».
Гость так разволновался, что перешел на крик. Дик заметил, что брат был немного нетрезв и очень зол.
— Даже твой проклятый денщик относится ко мне, как к прокаженному.
— Правильно заметил, — тихо согласился Дик, — прокаженный — самый подходящий эпитет для тебя, Грэгэм! Ты настолько опустился морально, что уважающие себя люди должны избегать твоего общества. И, прошу, больше не кричи при мне, иначе возьму за шиворот и спущу с лестницы. Понял?
Грэгэм оторопел. Хвастливый забияка вдруг превратился в жалкого нищего.
— Не беспокойся обо мне, Дик… я выпил сегодня несколько бокалов… Милый мой, подумай, а как бы ты чувствовал себя, если бы только вчера вышел из тюрьмы! Представь себя хоть раз на моем месте!
— При всем желании не могу представить, как бы себя чувствовал в роли преступника, — холодно ответил Дик. — У меня не такое богатое воображение. Как ты мог оглушить и ограбить молодого гвардейского офицера, который поверил тебе потому, что ты мой сводный брат! Еще более возмутительный и подлый поступок — ты увез в Вену жену знатного человека, обольстил ее и оставил в чужом городе прозябать голодную и опозоренную. И… еще много других поступков, на которые я вообще не способен. Не хочу больше об этом говорить, слышишь? Я никогда не паду так низко, никогда так не вываляюсь в грязи, как ты, чтобы понять твои чувства и переживания… Что тебе нужно от меня?
Грэгэм беспокойно посмотрел на окно.
— Я несчастный человек, — сказал он в отчаянии. — Я хотел бы попасть в Америку…
— Что, местная полиция пришла к выводу, что Америке срочно нужны бродяги и дегенераты вроде тебя?
— Ты жестокий и непоколебимый, как ад, Дик!
Дик рассмеялся, но это был смех сквозь слезы.
— Сколько тебе нужно?
— На билет до Нью-Йорка…
— Ты ведь прекрасно знаешь, что с твоими документами тебя не пустят в Соединенные Штаты.
— Я могу поехать под другим именем…
— Ты ведь не отважишься… я тебя хорошо знаю… Да ты даже и не собираешься ехать туда!
Дик сел за письменный стол, открыл ящик, вынул чековую книжку и начал писать.
— Я выписал тебе чек на пятьдесят фунтов. Он заполнен таким образом, чтобы ты не мог подделать его на пятьсот, как ты поступил с моим последним чеком. Я также сообщу в банк по телефону о сумме.
Дик вырвал чек из книжки и подал мрачному брату.
— Это последние деньги, которые ты получаешь от меня. Если думаешь, что заставишь подобными визитами давать тебе деньги и впредь, то глубоко ошибаешься. Можешь и навлечь неприятности. Полковник и мои коллеги прекрасно знают тебя. Офицер, которого ты тогда обманул, как раз несет караул. Станешь мне мешать, попрошу заключить тебя под стражу. Понял?
Грэгэм положил чек в карман.
— Ты не человек, а камень, — сетовал он. — Ах, если бы отец об этом знал…
— Слава Богу, что он мертв, — угрюмо заметил Дик. — Отец и так достаточно наслышался о тебе. Ведь он умер только из-за тебя. Сердце не выдержало.
Грэгэм тяжело дышал. Лишь страх сдерживал его гнев. Он ненавидел сводного брата и с удовольствием оскорбил бы и унизил его, но недоставало духа.
— Я заметил в окно, что ты разговаривал с красивой девушкой…
— Не твое дело, — грубо оборвал Дик. — Не могу слышать, когда ты говоришь о женщинах.
— Вот как! — заносчивость снова вернулась к Грэгэму. — Не можешь слышать! Я только хотел спросить… знает ли Диана…
Дик бросился к двери и широко открыл ее.
— Немедленно убирайся!
— Диана…
— Диана для меня больше не существует! Заруби это себе на носу. Я также не люблю ее друзей.
— Уж не я ли это?
— Да!
Грэгэм пожал плечами и ушел, высокомерно улыбаясь.
— Это место для меня — тюрьма… Но я найду выход…
Он стал спускаться по лестнице.
— Наилучший выход для тебя — одиночная камера под замком, — зло сказал Дик.
— Что? — спросил Грэгэм уже внизу.
— Ворота измены, — ответил Дик и захлопнул тяжелую дверь.
Глава 2
Только после третьего телефонного звонка в салоне Диана Мэртин неохотно положила на подушку маленькую длинношерстную собачку и небрежно взяла наушник. Это был, конечно, Коллэй. Он, как всегда, упрекал ее за то, что долго не подходила к аппарату.
— Если бы м-ы з-н-а-л-и, что на другом конце провода Ваше Грозное Величество, то поспешили бы после первого звонка, — иронизировала Диана.
Коллэя возмущал подобный тон. Он ненавидел женский сарказм.
— Может быть, встретимся на ужине у Киро? — спросил он.
— Нет, мы нигде не можем с вами ужинать. Сегодня к нам приглашен мистер Грэгэм Халовель.
Новость, видимо, ошеломила Коллэя.
— Халовель? Я тебя не понимаю, Диана, говори ясно… ты куришь?
Она выпустила целое яблоко дыма и стряхнула пепел в хрустальную пепельницу.
— Нет, но сегодня что-то не по себе. Мне не хотелось бы оставаться наедине с человеком, которого только что выпустили из тюрьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46