Глаза Эмери вспыхнули.
— Дэм, вы ее не тронете! Помните, что еще можно отвертеться от простого убийства, а всякие отягчающие обстоятельства могут вызвать озлобление присяжных и повредить вам и вашему другу Стильману!
— Выведите ее отсюда немедленно! — закричал Дэм. Его руки дрожали как в лихорадке. Девушка прижалась к Эмери.
— Не отпускайте меня, не отпускайте меня! — просила она, вне себя от ужаса.
— Я слишком люблю вас, дорогая, чтобы вам повредить! — сказал Эмери. — Вы это должны запомнить. «Зловещий человек» любит вас больше всего на свете!
Он склонил свою голову к ее бледному лицу, и в эту минуту наивысшего счастья она забыла весь ужас положения, забыла про опасность, в которой они находились. В следующую минуту рука другого человека грубо схватила ее, оттащила в сторону, к двери. Она попыталась сопротивляться, бороться, но потрясение было так велико, что Эльза потеряла сознание.
«Она без чувств… Слава Богу», — думал Эмери, провожая девушку глазами, пока не захлопнулась дверь. Он остался с глазу на глаз с человеком, которого считал своим палачом…
Глава 47
— Итак, молодой человек! — сказал весело Дэм. — Недолго осталось вам жить, и это время не будет слишком скучным!
В углу стоял небольшой бочонок, который он подкатил к яме, затем опрокинул и высыпал на пол цемент. В другом конце помещения был кран и два ведра, и Эмери видел, как Дэм пустил воду. Через некоторое время он вернулся с полными ведрами и, сделав углубление в куче цемента, осторожно налил в него воду.
— Я вижу, вы тут главный палач, — произнес спокойно Эмери.
Несмотря на внешнее спокойствие, он дрожал с ног до головы.
— Нет, вы ошибаетесь, — ответил Дэм, — это звание не принадлежит мне. Но свое дело я знаю…
— Штукатур? Глядя на вас, я думал, что вы столяр, — сказал Эмери.
Дэм вскинул голову.
— Кто это вам сказал? Да, я был столяром, но не собираюсь больше с вами разговаривать.
Он помешивал, сильно нажимая на лопату, все время подбрасывая песок, и вскоре приготовил густой раствор. Тогда он остановился, опершись на лопату. В эту минуту дверь, прикрытая одеялом, распахнулась, и Эмери, повернув голову, увидел человека, который ненавидел его смертельной, патологической ненавистью маньяка. Бородатый, высокий, в автомобильных очках, этот человек, по прозвищу Стильман, любезно кивнул и улыбнулся. Борода была приклеена так хорошо, что создавала полную иллюзию настоящей.
— Да, Эмери, вам, наверное будет интересно узнать, что ваш китаец в данный момент очень жалеет, что впутался в эту историю…
— Вы удивляете меня, — сказал Эмери.
— Разыскивая вас, он погнался за нашей машиной. Но мы его поймали в конце Ладброк-Гроу, и он не единственный, кто умеет владеть ножом.
— Да, это я знаю, — сказал Эмери, — вы можете быть весьма полезны в этом отношении. Бедный старый Морис Тарн знал это, если он вообще что-нибудь знал. Странно… Я думаю, вы были на высоте. Что же дальше?
Бородатый человек закурил папиросу, прежде чем ответить.
— Я? О, я просто наблюдаю. Я — заинтересованный зритель. Большой человек делает большую работу. — Он посмотрел на яму, с ямы перевел глаза на незастывший цемент. — Дэм и я — два простых гробокопателя — больше ничего.
— Что вы хотите сделать с девушкой?
— Я не знаю. Большой человек имеет виды на нее. Она знает больше, чем это нужно. Я думаю, вы это тоже знаете, Эмери…
— Она ничего не знает. Она даже не знает, кто я.
Мистер Стильман поднял брови.
— Не хотите ли этим сказать, что вы не открыли ей важную подробность? Клянусь, я думал, что для вашей же безопасности вы должны были ей сказать, что вы стоите во главе сыскного отделения по борьбе с наркотиками, что они перевели вас, когда бедный старый Бирксон потерпел неудачу. И это сделали после того, как тупоголовые власти решили послать вас в Шанхай, чтобы распространить в Англии слух о вашей мнимой опале и тем самым исключить подозрения… Действительно, тупоголовые… Признаюсь, даже я был обманут вами, но только на короткое время. Теперь этому конец, Эмери…
Эмери осторожно тронул свои наручники.
Когда-то один заключенный-индус открыл ему способ, как можно освободиться от наручников. Пригоршня рупий купила тайну. Он внутренне подобрался…
Неожиданно Стильман подошел к нему, вынул ремень из кармана и, наклоняясь, связал ему ноги. Эмери медленно сжимал кисть, именно так, как учил его индус.
Но вскоре он осознал правдивость его слов: «Господин, вы должны упражняться каждый день, иначе у вас ничего не выйдет».
— Что это будет? Повешение или расстрел?
— Я думаю, ни то, ни другое, — сказал Стильман, бросив взгляд на Дэма.
— Пойдите лучше и присмотрите за девушкой, — сказал он. — Я подожду хозяина — а вот и он! Вернетесь через четверть часа. Я думаю, вам не придется ждать дольше…
Опять одеяло колыхнулось, хлопнула дверь, и на одеяло легла белая пухлая рука, а затем появилось и улыбающееся лицо Тэппервиля, банкира и пуританина.
Глава 48
Широкое жирное лицо Тэппервиля выражало страдание и брезгливость. Его мягкие глаза искали пленника, на минуту остановились на нем и затем обратились к глубокой яме и груде цемента.
— Все сделано так, как должно быть сделано, — сказал он, — это такое облегчение — иметь дело с друзьями! Я должен сказать, что мы страдали от плохой работы подчиненных…
Эмери презрительно улыбнулся, но промолчал.
— Даже в тривиальных жизненных делах, — сказал Тэппервиль серьезно, — люди любят иметь дело с теми, кто от них зависит…
Говоря это, он все время что-то вертел в своем кармане, и когда вытащил из него руку, то Эмери увидел в ней толстую палку довольно необычной формы. Он сразу узнал орудие, которым был поражен банкир в ту ночь, когда он и его сообщники предприняли попытку нападения и когда Тэппервиль, будучи в возбужденном состоянии, подошел слишком близко к нападающему.
— Я думаю, вы узнаете то, что мои друзья, которые, посетив ваш дом, с целью… гм… гм… его обследования, взяли из вашего кабинета. Это пятно — он показал на конец бруска — кровь. Это моя кровь. Запомните это…
Он наклонил голову так, что Эмери мог увидеть шрам, который остался от его удара.
— Я очень ценю мою кровь, — сказал Тэппервиль. — Она для меня даже важнее, чем… вы знаете сами. Этим орудием можно бить человека так, что он потеряет сознание, бить, пока не умрет…
Тэппервиль осмотрел цепи и болты, ощупал наручники и ремень на ногах узника и, казалось, остался доволен своим осмотром. Он перешагнул через яму, положил палку и аккуратно расстелил на полу платок, снял с себя пиджак, сложил его и очень бережно опустил на платок. Сверху он положил свою блестящую шелковую шляпу, затем вынул из манжет рубашки тяжелые золотые запонки и, засучив рукава, обнажил свои большие руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64