Серьезность тона, каким она произносилась, должна была создать впечатление, что сказавший ее придает составлению завещания особое значение и принимает подобное решение впервые в жизни.
Джек кивнул.
— Прекрасно, — сказал он. — Вы уже набросали проект нового завещания?
— Нет, — ответил генерал. — Я держу его в памяти.
Генерал помолчал немного, а затем строго произнес:
— Прошу вас самым точным образом передать мое волеизъявление в письменном виде. Во-первых, я объявляю недействительными все мои ранее составленные завещания. Во-вторых, я выражаю свою волю определенным образом: ни один пенни из принадлежащих мне денег не должен пойти на содержание собачьего питомника доктора Свинула! Этот человек оказался непочтителен ко мне, кроме того, если честно, то собак я вообще терпеть не могу!
Он снова умолк.
— Сто фунтов, — продолжил он, — я завещаю обществу трезвенников, хотя ничего глупее этого общества и не придумаешь. Сто фунтов — приюту для военных ветеранов в Олдершоте. Да смотрите, чтобы ни один пенни не попал в руки этого негодного собачника!
Примерно полчаса перечислял он людей, которым не должно было достаться ни пенни, пересыпая этот перечень ругательствами. Затем он упомянул еще несколько учреждений, которым завещал незначительные суммы. Покончив с ним, он взглянул на адвоката с каким-то странным блеском в глазах.
— Я полагаю, что мы позаботились обо всех, — сказал он. — Кстати, знакомы ли вы с моим племянником? — спросил он неожиданно.
— Я знаю одного из друзей вашего племянника, — ответил адвокат.
— Уж не родственник ли вы этого идиота Лесли Франкфорта? — прорычал генерал.
— Я его брат, — ответил Джек.
— Гм, — заметил генерал. — То-то мне ваше лицо показалось знакомым, когда вы вошли. А с самим Гилбертом Стендертоном вы не знакомы?
— Я встречался с ним несколько раз, — ответил адвокат, — но это было в основном шапочное знакомство: «Здравствуйте, как поживаете, до свидания…»
— Ну, и какого вы мнения о нем? — поинтересовался старик.
Джек Франкфорт вспомнил о просьбе брата замолвить словечко за Гилберта.
— Я полагаю, что он очень порядочный человек, хотя и держится несколько сдержанно и замкнуто.
Генерал снова запыхтел.
— Разумеется, мой племянник сдержан и обладает замкнутым характером! Все Стендертоны таковы, слава Богу! Это наша фамильная черта. А я — самый сдержанный человек в нашей семье!
«Ну-ну», — подумал адвокат, но предпочел не высказывать вслух своих сомнений.
— Я полагаю, что таким людям, как он, не стоит завещать деньги, — хитро заметил он.
— Это почему же? — спросил, свирепея, генерал.
— Да потому, что он не пытается играть роль в обществе. Он поступает так, словно считает себя выше его.
— Ну, разумеется, он выше этого общества! Быть может, вы воображаете, что и я уделяю внимание нашему обществу? Быть может, вы воображаете, что мне импонирует лорд Тауэрс или леди Грейндж? Или все эти новоявленные богачи, наводнившие страну? Нет, сэр! И я доверяю моему племяннику, который смотрит на вещи так же, как и я! Нынешнее общество и ломаного гроша не стоит! — помахал он пальцем перед лицом адвоката. — А теперь записывайте: все остальное мое состояние я завещаю Гилберту Стендертону. Вот так-то!
Уже не первый раз произносил он эти слова и было не исключено (зная установившуюся за ним репутацию), что наутро он захочет снова изменить завещание.
— Останьтесь в городе до утра. А завтра утром я подпишу завещание, — сказал генерал.
— В котором часу? — вежливо осведомился адвокат.
— Во время завтрака, — прорычал генерал.
— А когда вы завтракаете?
— Тогда же, когда завтракают все культурные люди, — вскипел генерал. — Без двадцати минут час. А в котором часу изволите завтракать вы?
— Без пятнадцати час, — мягко ответил адвокат, боясь вызвать новую вспышку генеральского гнева.
…В этот вечер ему больше не пришлось встретиться со своим попутчиком; он увидел его только на следующее утро, за девятичасовым завтраком. По-видимому, за время их разлуки что-то произошло, ибо жизнерадостный и приветливый характер его собеседника изменился. Он стал мрачным и неразговорчивым. «Быть может, у него деловые неприятности», — подумал Джек. Он тщательно избегал в разговоре с ним затрагивать тему о причинах его плохого настроения; поэтому завтрак прошел почти в полном молчании.
Когда Джек Франкфорт прибыл в резиденцию генерала, то он к большому своему изумлению узнал, что намерения генерала относительно основного пункта завещания за ночь не переменились. Более того, его намерение сделать своим единственным наследником Гилберта настолько укрепилось, что Джеку едва удалось отстоять лишь жалкую сумму в сто фунтов, завещанную одной провинциальной аптеке.
— Все деньги должны остаться в семье, — твердо заявил генерал. — Нечего разбрасывать их сотнями фунтов! Это совершенно бесполезные расходы!
Затем генерал велел вычеркнуть все дополнительные пункты завещания и свел его к одному пункту, в котором завещал все свое имущество своему дорогому племяннику.
— Да, кстати, он ведь женат, — заметил генерал, когда с составлением завещания было покончено.
— Вроде бы, — ответил адвокат.
— Что значит «вроде бы»?! — дал волю своим чувствам вспыльчивый старик. — Вы мой адвокат, и вы должны знать все! — Выясните, кто такая его жена, из какой она семьи и пошлите им приглашение на обед ко мне!
— На какой день? — спросил адвокат.
— На сегодняшний вечер, — ответил генерал. — Ко мне приедет в гости один врач из Йоркшира. Будет очень весело. Она красива?
— Говорят, да.
— Если она красива и из хорошей семьи, я упомяну о ней в моем завещании вне зависимости от ее мужа.
Джек снова обеспокоился судьбой завещания. Но так или иначе, телеграмму с приглашением явиться на обед он все же отправил.
…Телеграмму приняла Эдит и весьма удивилась, ознакомившись с ее содержанием.
Однако телеграмма, адресованная Гилберту, осталась не прочитанной им, потому что со вчерашнего вечера Гилберт в доме не появлялся.
Заплаканные глаза молодой женщины свидетельствовали о том, насколько ее тревожило его отсутствие.
Глава 14.
БРИЛЛИАНТЫ СТЕНДЕРТОНОВ
Эдит быстро переоделась и собралась ехать в Хентингтон. Ей было неловко оттого, что приходится ехать к родственнику мужа без него, но она решила, что не ответить на приглашение было бы неучтиво, да и могло бы навредить отношениям дяди и племянника, которые, как она поняла из телеграммы, только стали налаживаться.
Поезд прибыл в четыре часа дня. Старик лично явился на вокзал, чтобы встретить молодую чету.
— А где Гилберт? — осведомился он после того, как они представились друг другу.
— Ему пришлось неожиданно уехать, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Джек кивнул.
— Прекрасно, — сказал он. — Вы уже набросали проект нового завещания?
— Нет, — ответил генерал. — Я держу его в памяти.
Генерал помолчал немного, а затем строго произнес:
— Прошу вас самым точным образом передать мое волеизъявление в письменном виде. Во-первых, я объявляю недействительными все мои ранее составленные завещания. Во-вторых, я выражаю свою волю определенным образом: ни один пенни из принадлежащих мне денег не должен пойти на содержание собачьего питомника доктора Свинула! Этот человек оказался непочтителен ко мне, кроме того, если честно, то собак я вообще терпеть не могу!
Он снова умолк.
— Сто фунтов, — продолжил он, — я завещаю обществу трезвенников, хотя ничего глупее этого общества и не придумаешь. Сто фунтов — приюту для военных ветеранов в Олдершоте. Да смотрите, чтобы ни один пенни не попал в руки этого негодного собачника!
Примерно полчаса перечислял он людей, которым не должно было достаться ни пенни, пересыпая этот перечень ругательствами. Затем он упомянул еще несколько учреждений, которым завещал незначительные суммы. Покончив с ним, он взглянул на адвоката с каким-то странным блеском в глазах.
— Я полагаю, что мы позаботились обо всех, — сказал он. — Кстати, знакомы ли вы с моим племянником? — спросил он неожиданно.
— Я знаю одного из друзей вашего племянника, — ответил адвокат.
— Уж не родственник ли вы этого идиота Лесли Франкфорта? — прорычал генерал.
— Я его брат, — ответил Джек.
— Гм, — заметил генерал. — То-то мне ваше лицо показалось знакомым, когда вы вошли. А с самим Гилбертом Стендертоном вы не знакомы?
— Я встречался с ним несколько раз, — ответил адвокат, — но это было в основном шапочное знакомство: «Здравствуйте, как поживаете, до свидания…»
— Ну, и какого вы мнения о нем? — поинтересовался старик.
Джек Франкфорт вспомнил о просьбе брата замолвить словечко за Гилберта.
— Я полагаю, что он очень порядочный человек, хотя и держится несколько сдержанно и замкнуто.
Генерал снова запыхтел.
— Разумеется, мой племянник сдержан и обладает замкнутым характером! Все Стендертоны таковы, слава Богу! Это наша фамильная черта. А я — самый сдержанный человек в нашей семье!
«Ну-ну», — подумал адвокат, но предпочел не высказывать вслух своих сомнений.
— Я полагаю, что таким людям, как он, не стоит завещать деньги, — хитро заметил он.
— Это почему же? — спросил, свирепея, генерал.
— Да потому, что он не пытается играть роль в обществе. Он поступает так, словно считает себя выше его.
— Ну, разумеется, он выше этого общества! Быть может, вы воображаете, что и я уделяю внимание нашему обществу? Быть может, вы воображаете, что мне импонирует лорд Тауэрс или леди Грейндж? Или все эти новоявленные богачи, наводнившие страну? Нет, сэр! И я доверяю моему племяннику, который смотрит на вещи так же, как и я! Нынешнее общество и ломаного гроша не стоит! — помахал он пальцем перед лицом адвоката. — А теперь записывайте: все остальное мое состояние я завещаю Гилберту Стендертону. Вот так-то!
Уже не первый раз произносил он эти слова и было не исключено (зная установившуюся за ним репутацию), что наутро он захочет снова изменить завещание.
— Останьтесь в городе до утра. А завтра утром я подпишу завещание, — сказал генерал.
— В котором часу? — вежливо осведомился адвокат.
— Во время завтрака, — прорычал генерал.
— А когда вы завтракаете?
— Тогда же, когда завтракают все культурные люди, — вскипел генерал. — Без двадцати минут час. А в котором часу изволите завтракать вы?
— Без пятнадцати час, — мягко ответил адвокат, боясь вызвать новую вспышку генеральского гнева.
…В этот вечер ему больше не пришлось встретиться со своим попутчиком; он увидел его только на следующее утро, за девятичасовым завтраком. По-видимому, за время их разлуки что-то произошло, ибо жизнерадостный и приветливый характер его собеседника изменился. Он стал мрачным и неразговорчивым. «Быть может, у него деловые неприятности», — подумал Джек. Он тщательно избегал в разговоре с ним затрагивать тему о причинах его плохого настроения; поэтому завтрак прошел почти в полном молчании.
Когда Джек Франкфорт прибыл в резиденцию генерала, то он к большому своему изумлению узнал, что намерения генерала относительно основного пункта завещания за ночь не переменились. Более того, его намерение сделать своим единственным наследником Гилберта настолько укрепилось, что Джеку едва удалось отстоять лишь жалкую сумму в сто фунтов, завещанную одной провинциальной аптеке.
— Все деньги должны остаться в семье, — твердо заявил генерал. — Нечего разбрасывать их сотнями фунтов! Это совершенно бесполезные расходы!
Затем генерал велел вычеркнуть все дополнительные пункты завещания и свел его к одному пункту, в котором завещал все свое имущество своему дорогому племяннику.
— Да, кстати, он ведь женат, — заметил генерал, когда с составлением завещания было покончено.
— Вроде бы, — ответил адвокат.
— Что значит «вроде бы»?! — дал волю своим чувствам вспыльчивый старик. — Вы мой адвокат, и вы должны знать все! — Выясните, кто такая его жена, из какой она семьи и пошлите им приглашение на обед ко мне!
— На какой день? — спросил адвокат.
— На сегодняшний вечер, — ответил генерал. — Ко мне приедет в гости один врач из Йоркшира. Будет очень весело. Она красива?
— Говорят, да.
— Если она красива и из хорошей семьи, я упомяну о ней в моем завещании вне зависимости от ее мужа.
Джек снова обеспокоился судьбой завещания. Но так или иначе, телеграмму с приглашением явиться на обед он все же отправил.
…Телеграмму приняла Эдит и весьма удивилась, ознакомившись с ее содержанием.
Однако телеграмма, адресованная Гилберту, осталась не прочитанной им, потому что со вчерашнего вечера Гилберт в доме не появлялся.
Заплаканные глаза молодой женщины свидетельствовали о том, насколько ее тревожило его отсутствие.
Глава 14.
БРИЛЛИАНТЫ СТЕНДЕРТОНОВ
Эдит быстро переоделась и собралась ехать в Хентингтон. Ей было неловко оттого, что приходится ехать к родственнику мужа без него, но она решила, что не ответить на приглашение было бы неучтиво, да и могло бы навредить отношениям дяди и племянника, которые, как она поняла из телеграммы, только стали налаживаться.
Поезд прибыл в четыре часа дня. Старик лично явился на вокзал, чтобы встретить молодую чету.
— А где Гилберт? — осведомился он после того, как они представились друг другу.
— Ему пришлось неожиданно уехать, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33