— Пинто сказал вам, что приготовил самолет не для себя, а для другого лица, обладающего гораздо большим политическим весом? — спросила Лолли.
Картрайт резким движением открыл вино и застыл, растерянно глядя на девушку.
— А я думал, что мистер Сильва собирается лететь лично, — проговорил он после некоторой паузы.
Лолли приветливо улыбнулась летчику и подставила свой бокал.
— Он правильно сделал: это большая тайна. А я, болтливая женщина, ее разгласила… Вы меня не выдадите?
— Что вы, мисс…
— Лолли Марч.
— Не волнуйтесь, мисс Марч. Я не скажу никому ни слова, — успокоил ее летчик.
— Налейте же мне вина!
— Простите…
Картрайт наполнил ее бокал.
— И себе.
Летчик повиновался.
— Ваш самолет сможет взять двух пассажиров?
— Хоть четырех.
— В таком случае я тоже полечу с вами.
Картрайт расцвел.
— Это будет самый приятный полет в моей жизни! — воскликнул он.
— Я тоже так думаю, — сказала Лолли.
Она подняла бокал.
Летчик последовал ее примеру.
— За наше успешное приземление на континенте! — проговорила девушка.
Бокалы стукнулись и издали приятный, мелодичный звон.
…В десять часов вечера мисс Марч встретилась с Кью.
— Мы так давно знакомы, а я все еще не знаю вашего имени, — сказала она. — Как вас зовут, Кью?
— Джек.
— Джек, — повторила девушка. — Это настоящее имя?
— Да.
— А меня на самом деле зовут Элизабет.
— Красиво, — сказал Джек.
— Мы с вами друзья. Правда?
— Конечно.
— И я могу называть вас Джеком?
— Можете.
Кью вздохнул.
— Я вас чем-нибудь обидела?
— Нет.
— А почему же вы тогда вздыхаете?
— Меня давно никто не называл моим настоящим именем.
— У вас была когда-нибудь другая девушка, которая вас так называла?
Джек грустно улыбнулся:
— Не было. Так меня называли родители и друзья в начале моей жизни. Тогда у меня еще были родители и друзья… А теперь наступил конец. Завтра, самое позднее послезавтра, меня арестуют и упекут в тюрьму.
Элизабет почувствовала, что ее сердце замерло.
— Нет, это не конец, — сказала она, придвигаясь к Джеку. — Это начало.
— Начало чего?
— Жизни.
— А что у нас было раньше?
— Не знаю, как это назвать. Но я пришла к убеждению, что в жизни есть много хорошего. Только нам это раньше почему-то не приходило в голову. Мы гонялись за деньгами, находили их и снова теряли, и так без конца…
— Счастье действительно не в этом, а в чем-то другом, — согласился Джек.
— Так давайте поищем его вместе, — сказала Элизабет и покраснела.
Мужчина внимательно посмотрел на женщину.
— Вы думаете сейчас, что я потеряла последние остатки стыда? — спросила она. — Но ведь у меня и в мыслях не было ничего плохого! Вы мне верите?
— Да, — твердо ответил Джек.
Он обнял Элизабет и нежно поцеловал.
— Боже мой! — воскликнула девушка. — Мы же опоздаем на самолет!
Глава 26. Пойман с поличным
Уходя вечером из театра, Пинто забрал из кассы всю выручку.
Все деньги, которые лежали у него в банке, он снял со счета еще днем.
Сильва поужинал в ресторане и направился домой.
Все дела были закончены.
Единственное, чего не удалось сделать — это продать «Орфеум».
Когда публика валом валила на представления с участием великолепной Мези Уайт, было немало желающих купить преуспевающий театр.
С тех пор, как Мези ушла, дела в «Орфеуме» шли все хуже и хуже.
Теперь уже никто не ловил Пинто у артистического подъезда, чтобы предложить ему любые деньги за его варьете.
А бегать по Лондону в поисках случайного покупателя уже нет времени.
Что ж! Зато участие в махинациях Дена Боундри оказалось более прибыльным.
Пинто вспомнил, что «Полковник» оценил его состояние в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, и расхохотался.
«Знал бы Боундри, сколько пришлось на мою долю! — подумал Сильва. — Он бы меня живого не выпустил!»
Пинто представил себе, как «Полковник» и Кью будут ждать утром обещанных пятидесяти тысяч, и развеселился еще больше. Он икал от смеха.
Руки его тряслись и он никак не мог попасть ключом в замочную скважину на собственной двери.
Вот сейчас он войдет, возьмет чемоданы, плотно набитые долларами, сядет в машину — и на самолет.
Все!
Он богат и свободен!
И тут Пинто почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку.
Он оглянулся и осекся.
Смех пропал, осталась лишь противная икота.
Руки его продолжали трястись, но теперь уже от страха.
Перед ним стоял начальник Уголовного отдела Скотленд-Ярда Стаффорд Кинг.
Мошенника окружили полисмены.
— Дайте мне, пожалуйста, ключ, — вежливо проговорил сыщик.
— На каком… каком основании? — спросил, заикаясь, Сильва.
— Вот ордер на обыск вашей квартиры, — ответил мистер Кинг, показывая Пинто бумагу.
Ошарашенный португалец безропотно отдал ключ.
Стаффорд отпер дверь и пропустил хозяина вперед.
Сильва вошел к себе — и взвыл от изумления, страха и беспомощности:
— Это не мое! Я в первый раз все это вижу! Мне это подсунули!
В комнате лежали медные пластины для изготовления фальшивых банкнот.
Везде были разбросаны валики для нанесения красок и банки с красками.
На столе стоял маленький печатный станок.
По всей комнате пачками валялись явно фальшивые, небрежно сделанные банкноты.
— Мне это подсунули! — снова крикнул Пинто.
— Кто? — спросил Кинг.
— «Трефовый Валет»!
— Это вы расскажете адвокату, — невозмутимо произнес начальник Уголовного отдела.
…На следующий день Сильва предстал перед судом.
Ни судья, ни адвокат не смогли добиться от него ни одной вразумительной фразы.
Но улики против пойманного с поличным фальшивомонетчика были настолько многочисленны и неопровержимы, что его виновность не вызывала никаких сомнений.
И Пинто Сильва был осужден на полновесный срок лишения свободы с конфискацией имущества.
Глава 27. Перевоплощение Дена Боундри
«Полковник» пришел на заседание суда, но сразу же после допроса Пинто вышел из зала и поехал домой.
Все было ясно.
«Трефовый Валет» расправился со всеми, кроме Боундри.
Ден остался со своим неизвестным противником один на один.
Неизвестным?
Боундри хлопнул себя по лбу.
Он вспомнил о письме из Оксфорда, которое передал ему Кью.
«Полковник» остановил машину и стал лихорадочно рыться в карманах.
Обнаружив конверт, Ден вскрыл его и торопливо прочитал список студентов, отчисленных из Оксфордского университета.
Имени «Грегори» там не было.
Боундри выругался и перечитал список еще раз, но теперь уже медленно и внимательно.
Дойдя почти до конца списка, Ден вздрогнул и застыл в оцепенении.
Лишь минуты через три он смог невнятно пробормотать:
— Боже милостивый!
После этого он около часа просидел неподвижно, вперив глаза в поразившее его имя и восстанавливая в памяти все события, связанные с Коксом Грегори и с «Трефовым Валетом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24