- Господин Сэй будет с минуты на минуту, - произнесла она
безразличным тоном и вышла, закрыв за собой дверь.
В приемной было роскошно и, благодаря горящему, несмотря на сезон,
камину, жарко как в тропиках. В центре комнаты на темно-красном ковре
стоял круглый стол и шесть стульев розового дерева стиля "шератон",
которые, по оценке Бонда, стоили по меньшей мере тысячу фунтов. На столе
были разложены свежие журналы и несколько копий кимберлейских "Алмазных
новостей". При виде них у Данквертса загорелись глаза, и он, подсев к
столу, начал листать июньский номер. На каждой стене в позолоченных рамах
красовались изображения цветов. В картинах было нечто настолько объемное,
что Бонд подошел к одной из них и принялся ее изучать. Оказалось, что это
были вовсе не картины, а покрытые стеклом ниши, в которых стояли
совершенно одинаковые ватерфордские вазы со свежими цветами.
В комнате было очень тихо, если не считать гипнотизирующего тиканья
больших напольных часов и едва слышного шума голосов из-за находящейся
напротив выхода двери. Раздался щелчок, дверь приоткрылась и послышался
голос с сильным иностранным акцентом, настоятельно увещевавший кого-то:
- Ну, мистер Грюнспан, пазему фи так волновайтесь. Фсе ми хотим
заработать, да? Паверьте мне, етот прекрасен камен обашелся мне ф десять
тысяча фунтоф. Десять тысяча! Фи не фьерите мне? Клянусь фам. Слофо чести.
- Ответом было настороженное молчание, и тогда последовала заключительная
ставка. - Болше тофо! Спорю на пять фунтоф!
Раздался смех.
- Ну и штучка же вы, Вилли, - сказал голос явного американца. - Но
этот номер не пройдет. И рад бы вам помочь, но камню этому красная цена
девять тысяч. Ну еще сотню сверху только для вас. Лучшей цены вам на Улице
не найти.
Дверь открылась и в проеме показались будто сошедший с театральной
сцены американский бизнесмен в пенсне и поджатыми губами и маленький
беспокойного вида еврей с большой красной розой на лацкане пиджака. Видимо
то, что в приемной находились люди, оказалось для них полнейшей
неожиданностью, и, бормоча под нос "Простите, извините" ни к кому
конкретно не обращаясь, американец чуть ли не бегом выпроводил своего
компаньона и захлопнул дверь.
Данквертс подмигнул Бонду.
- Вот вам весь алмазный бизнес как на тарелочке, - сказал он. - Это
был Вилли Бихринс, один из самых известных независимых маклеров Улицы.
Думаю, что другой - это один из торговцев Сэя. - Он вновь уткнулся в свой
журнал, а Бонд, подавив желание закурить, вновь принялся разглядывать
"картины".
Внезапно мягкая, тикающая, роскошная тишина взорвалась. В один и тот
же момент в камине рассыпалось прогоревшее полено, напольные часы пробили
половину четвертого, дверь распахнулась, и в приемную вошел крупный
темноволосый человек. Сделав два шага, он остановился и стал внимательно
разглядывать находящихся в приемной.
- Меня зовут Сэй, - грубо сказал он. - Что здесь происходит? Что вам
здесь надо?
Дверь сзади него было открыта. Сержант Данквертс поднялся, вежливо,
но решительно обошел человека и закрыл ее. Затем он вернулся на середину
комнаты.
- Я - сержант Данквертс из спецслужбы Скотланд-Ярда, - сказал он тихо
и примирительно. - А это, - показал он на Бонда, - сержант Джеймс. Я веду
расследование по делу о краже алмазов. Помощник комиссара подумал, - его
голос стал прямо-таки бархатным, - что вы могли бы нам помочь.
- Да? - спросил Сэй. Он с презрением переводил взгляд с одного из
этих нищих ищеек на другого, поражаясь тому, что они осмелились нарушить
его покой. - Продолжайте.
Пока сержант Данквертс, тон которого показался бы любому уголовнику
угрожающе-ласковым, рассказывал поминутно заглядывая в маленькую черную
записную книжечку, свою историю, пересыпая ее оборотами вроде "в
шестнадцатых..." и "тут нам стало известно...", Бонд без стеснения изучал
господин Сэя, что впрочем, не производило на последнего никакого
впечатления, как и вкрадчивый тон сержанта Данквертса.
Господин Сэй был крупным, массивным мужчиной, твердым как кусок
кварца. У него было квадратное лицо, угловатость которого подчеркивали его
короткие, торчащие ежиком, жесткие черные волосы и отсутствие баков. Брови
у него были черными и прямыми, взгляд черных глаз - пронизывающий и
решительный. От был чисто выбрит, рот казался узкой длинной и прямой
щелью. Квадратный подбородок и массивная челюсть довершали портрет. Он был
одет в просторный черный однобортный костюм и белую рубашку с тонким как
шнурок ботинка черным галстуком, прикрепленным у воротника золотой
булавкой в виде копья. Его длинные руки, расслабленно висевшие вдоль
туловища, заканчивались огромными кистями, также покрытыми черными
волосами. Ноги, обутые в дорогие черные туфли, были размера 47-го.
Бонд оценил его как жестокого, сильного человека, преуспевшего в
сдаче множества непростых экзаменов в университетах жизни, где, казалось,
он продолжал учиться и по сей день......
- а вот в каких камнях мы заинтересованы больше всего, - завершал
свою речь сержант Данквертс. Он опять заглянул в свою черную книжицу. -
"Весселтон", 20 карат, два бриллианта чистой воды по 10 карат каждый,
"Желтый премьер", 30 карат, "Топ кейп", 15 карат, и два "Кейп юниона" по
15 карат. - Он сделал паузу. Затем поднял голову и дерзко посмотрел
господину Сэю прямо в глаза. - Не попадал ли в ваши руки, господин Сэй,
или в руки ваших людей в Нью-Йорке какой-нибудь из этих камней? - мягко
спросил он.
- Нет, - отрезал Сэй. - Не попадал. - Он подошел к двери и открыл ее.
- А теперь - до свидания, господа.
Не обращая больше на них внимания, он решительно вышел из комнаты, и
они услышали, как он поднимался по лестнице. Наверху открылась и с
грохотом захлопнулась дверь. Наступила тишина.
Сержант Данквертс невозмутимо убрал свою книжицу в жилетный карман,
взял шляпу и вышел в холл, а оттуда - на улицу. Бонд следовал за ним.
Они сели в патрульную машину, и Бонд назвал адрес своей квартиры
рядом с Киндз-роуд. Как только машина тронулась, сержант Данквертс сбросил
маску официальности. Когда он повернулся к Бонду, глаза его хитро
блестели.
- Я, знаете ли, получил немалое удовольствие, - радостно сказал он. -
Не часто попадаются такие твердые орешки как этот. А вы, сэр, узнали что
хотели?
Бонд пожал плечами.
- Честно говоря, сержант, я и не знаю, чего хотел. Но уже и то
хорошо, что удалось как следует разглядеть этого Руфуса Б. Сэя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60