Семгу таких исключительных качеств умеют разводить лишь в горной Шотландии, скандинавская не идет с ней ни в какое сравнение.
— Естественно, его манеры оставляют желать лучшего. Поначалу я даже удивился, как вы его здесь терпите. — Бонд заметил, как пожал плечами М. — Однако это не мое дело, и к тому же, что это за клуб, где нет своего эксцентрика? Ну и конечно, он национальный герой, миллионер и явно недурной игрок. Даже когда прибегает к помощи недозволенных приемов, — прибавил он. — Однако в остальном он именно такой человек, каким я себе его представлял. Полный жизни, безжалостный, неуправляемый. Очень волевой. Меня нисколько не удивляют его успехи. Единственное, что я не в силах понять, так это почему он с такой легкостью идет на риск. Я имею в виду его жульничество. Это не укладывается ни в какие рамки. Что он хочет этим доказать? Что может позволить себе плевать на все и на всех? Он вкладывает в игру столько страсти, что может показаться, будто это и не игра вовсе, а ристание. Достаточно взглянуть на его ногти. Они изгрызены до живого мяса. И он сильно потеет. В нем таится некое подспудное напряжение, которое находит выход в его идиотских шуточках. Они чудовищно грубы. В них нет легкости. Мне показалось, что он хотел раздавить Бэзилдона как муху. Даже со своим партнером он обращается так, словно не видит его в упор. Само собой, он мне еще никак не насолил, однако я бы с удовольствием наступил ему на хвост. — Взглянув на М., он улыбнулся. — Если, конечно, получится.
— Понимаю, — сказал М. — Однако не кажется ли тебе, что ты предъявляешь к нему слишком высокие требования. В общем-то, он сделал огромный шаг вперед, из ливерпульского, что ли, дока к своему нынешнему положению. В нем нет ни грани снобизма. Думаю, товарищи по доку считали его таким же несносным. А что касается его пристрастия к нечестной игре, то это, по-видимому, объясняется душевной ущербностью. Убежден, шагая по лестнице вверх, он срезал немало острых углов. Кто-то сказал, для того чтобы очень разбогатеть, человеку требуется благоприятное стечение обстоятельств и полоса непрерывного везения. Чтобы стать богатым недостаточно личных качеств. Так, по крайней мере, подсказывает мне опыт. В самом начале, когда он сколачивал лишь первый десяток тысяч, или первую сотню, все должно было идти как по маслу. А в послевоенной коммерции со всеми тогдашними правилами и ограничениями дело, вероятно, не обошлось без того, чтобы сунуть тысчонку-другую в нужную лапу. Чиновнику. Тому, кто разумеет лишь сложение, деление... и молчание.
Пока происходила смена блюд, М. молчал. Подали шампанское в серебряном ведерке со льдом для Бонда и полбутылки кларета в маленькой плетеной корзиночке для М.
Подождав, пока поданное вино будет по достоинству оценено, хранитель вин удалился. В этот момент к их столу подошел гарсон.
— Коммандер Бонд? — осведомился он.
Взяв протянутый конверт, Бонд надорвал его. В конверте лежал тонкий бумажный пакетик, который он осторожно, не поднимая над столом, вскрыл. Внутри пакетика был белый порошок. Взяв со стола серебряный нож для фруктов, он запустил кончик лезвия в пакетик и подцепил примерно половину содержимого. Затем, протянув руку с ножом к бокалу с шампанским, он высыпал порошок в шампанское.
— Что это? — нетерпеливо спросил М.
На лице Бонда не было и намека на извинения. Его, а не М. ждала сегодняшним вечером работа. Бонд знал, что делал. Всякий раз, когда предстояло дело, он с филигранной тщательностью готовился к нему заранее, стараясь свести к минимуму опасность риска. И если что-нибудь шло не по-плану, то следовательно, это нельзя было предусмотреть и он за это не отвечал.
— Бензедрин, — сказал он. — Перед ужином я позвонил своей секретарше и попросил ее стащить для меня немного порошка из штабной медчасти. Он необходим мне, если я хочу сохранить ясную голову. Правда, он способен вызвать некоторую переоценку сил, но, думаю, это не помешает. — Он взболтал вино квочкой от тоста, и белый порошок растворился в вихре пузырьков. Затем он осушил бокал одним медленным глотком.
— Порошок не имеет вкуса, — добавил Бонд. — А шампанское в самом деле великолепно.
М. снисходительно улыбнулся.
— Это твои заботы, — сказал он. — Однако продолжим ужин. Как котлеты?
— Замечательные, — оценил Бонд. — Буквально тают во рту. Нет ничего лучше в мире, чем хорошая английская кухня, особенно в это время года. Кстати, по какой ставке мы будем играть? Если по-крупной, я не против. Ведь мы обязаны победить. Но хотелось бы знать, сколько эхо будет стоить Драксу?
— Дракс предпочитает играть по системе «один и один», — сказал М., накладывая себе порцию земляники, которую только что принесли. — Если тебе невдомек, какой суммой это может обернуться, ставка кажется скромной. На деле же это означает десять фунтов за сотню и тысяча за роббер.
— Ого, — уважительно отозвался Бонд. — Понимаю.
— Но он с удовольствием согласится играть и по «два и два» и по «три и три». Результат возрастает соответственно. Средний роббер в «Блейдсе» стоит примерно десять очков. При системе «один и один» это двести фунтов. А мы здесь садимся не ради одного роббера. У нас нет специальных ограничительных правил, поэтому много азарта и блефа. Иногда даже кажется, будто играешь в покер. Игроки самые разные. Некоторые входят в число лучших бриджистов Англии, другие едва в состоянии отличить карту от карты. Эти играют, не взирая на потери. Генерал Били, что сидит сразу за нами, — М. сделал короткий жест головой, — так тот вообще не в силах отличить красную масть от черной. Почти каждую неделю выкладывает из кармана по несколько сотен. Ему, похоже, терять нечего. Сердце шалит. Живет один. Гребет деньги лопатой на торговле джутом. А вот, к примеру, Дафф Сатерленд — растрепанный тип, что сидит рядом с председателем — так он форменный «убийца». В год «зарабатывает» в клубе твердых десять тысяч. Прекрасный бриджист. За стадом ведет себя безукоризненно. Когда-то выступал на шахматных турнирах за Англию.
Подали мозговую кость, и М. замолчал. Кость, обернутая безупречно белой кружевной салфеткой, стояла вертикально на серебряной тарелочке. Рядом лежал изящный серебряный прибор.
После спаржи Бонд был уже не в силах притронуться к тонким ломтям ананаса. Он вылил остатки холодного шампанского в бокал. Он был на верху блаженства. Бензедрин и шампанское лишь подчеркивали прелесть пищи. Впервые за вечер Бонд отвлекся от еды и разговора с М. и обстоятельно осмотрелся.
Его взору открылась изумительная картина. В зале собралось около пятидесяти человек, большинство в смокингах, все знали друг друга накоротке и, возбужденные отменной едой и напитками, чувствовали себя как дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Естественно, его манеры оставляют желать лучшего. Поначалу я даже удивился, как вы его здесь терпите. — Бонд заметил, как пожал плечами М. — Однако это не мое дело, и к тому же, что это за клуб, где нет своего эксцентрика? Ну и конечно, он национальный герой, миллионер и явно недурной игрок. Даже когда прибегает к помощи недозволенных приемов, — прибавил он. — Однако в остальном он именно такой человек, каким я себе его представлял. Полный жизни, безжалостный, неуправляемый. Очень волевой. Меня нисколько не удивляют его успехи. Единственное, что я не в силах понять, так это почему он с такой легкостью идет на риск. Я имею в виду его жульничество. Это не укладывается ни в какие рамки. Что он хочет этим доказать? Что может позволить себе плевать на все и на всех? Он вкладывает в игру столько страсти, что может показаться, будто это и не игра вовсе, а ристание. Достаточно взглянуть на его ногти. Они изгрызены до живого мяса. И он сильно потеет. В нем таится некое подспудное напряжение, которое находит выход в его идиотских шуточках. Они чудовищно грубы. В них нет легкости. Мне показалось, что он хотел раздавить Бэзилдона как муху. Даже со своим партнером он обращается так, словно не видит его в упор. Само собой, он мне еще никак не насолил, однако я бы с удовольствием наступил ему на хвост. — Взглянув на М., он улыбнулся. — Если, конечно, получится.
— Понимаю, — сказал М. — Однако не кажется ли тебе, что ты предъявляешь к нему слишком высокие требования. В общем-то, он сделал огромный шаг вперед, из ливерпульского, что ли, дока к своему нынешнему положению. В нем нет ни грани снобизма. Думаю, товарищи по доку считали его таким же несносным. А что касается его пристрастия к нечестной игре, то это, по-видимому, объясняется душевной ущербностью. Убежден, шагая по лестнице вверх, он срезал немало острых углов. Кто-то сказал, для того чтобы очень разбогатеть, человеку требуется благоприятное стечение обстоятельств и полоса непрерывного везения. Чтобы стать богатым недостаточно личных качеств. Так, по крайней мере, подсказывает мне опыт. В самом начале, когда он сколачивал лишь первый десяток тысяч, или первую сотню, все должно было идти как по маслу. А в послевоенной коммерции со всеми тогдашними правилами и ограничениями дело, вероятно, не обошлось без того, чтобы сунуть тысчонку-другую в нужную лапу. Чиновнику. Тому, кто разумеет лишь сложение, деление... и молчание.
Пока происходила смена блюд, М. молчал. Подали шампанское в серебряном ведерке со льдом для Бонда и полбутылки кларета в маленькой плетеной корзиночке для М.
Подождав, пока поданное вино будет по достоинству оценено, хранитель вин удалился. В этот момент к их столу подошел гарсон.
— Коммандер Бонд? — осведомился он.
Взяв протянутый конверт, Бонд надорвал его. В конверте лежал тонкий бумажный пакетик, который он осторожно, не поднимая над столом, вскрыл. Внутри пакетика был белый порошок. Взяв со стола серебряный нож для фруктов, он запустил кончик лезвия в пакетик и подцепил примерно половину содержимого. Затем, протянув руку с ножом к бокалу с шампанским, он высыпал порошок в шампанское.
— Что это? — нетерпеливо спросил М.
На лице Бонда не было и намека на извинения. Его, а не М. ждала сегодняшним вечером работа. Бонд знал, что делал. Всякий раз, когда предстояло дело, он с филигранной тщательностью готовился к нему заранее, стараясь свести к минимуму опасность риска. И если что-нибудь шло не по-плану, то следовательно, это нельзя было предусмотреть и он за это не отвечал.
— Бензедрин, — сказал он. — Перед ужином я позвонил своей секретарше и попросил ее стащить для меня немного порошка из штабной медчасти. Он необходим мне, если я хочу сохранить ясную голову. Правда, он способен вызвать некоторую переоценку сил, но, думаю, это не помешает. — Он взболтал вино квочкой от тоста, и белый порошок растворился в вихре пузырьков. Затем он осушил бокал одним медленным глотком.
— Порошок не имеет вкуса, — добавил Бонд. — А шампанское в самом деле великолепно.
М. снисходительно улыбнулся.
— Это твои заботы, — сказал он. — Однако продолжим ужин. Как котлеты?
— Замечательные, — оценил Бонд. — Буквально тают во рту. Нет ничего лучше в мире, чем хорошая английская кухня, особенно в это время года. Кстати, по какой ставке мы будем играть? Если по-крупной, я не против. Ведь мы обязаны победить. Но хотелось бы знать, сколько эхо будет стоить Драксу?
— Дракс предпочитает играть по системе «один и один», — сказал М., накладывая себе порцию земляники, которую только что принесли. — Если тебе невдомек, какой суммой это может обернуться, ставка кажется скромной. На деле же это означает десять фунтов за сотню и тысяча за роббер.
— Ого, — уважительно отозвался Бонд. — Понимаю.
— Но он с удовольствием согласится играть и по «два и два» и по «три и три». Результат возрастает соответственно. Средний роббер в «Блейдсе» стоит примерно десять очков. При системе «один и один» это двести фунтов. А мы здесь садимся не ради одного роббера. У нас нет специальных ограничительных правил, поэтому много азарта и блефа. Иногда даже кажется, будто играешь в покер. Игроки самые разные. Некоторые входят в число лучших бриджистов Англии, другие едва в состоянии отличить карту от карты. Эти играют, не взирая на потери. Генерал Били, что сидит сразу за нами, — М. сделал короткий жест головой, — так тот вообще не в силах отличить красную масть от черной. Почти каждую неделю выкладывает из кармана по несколько сотен. Ему, похоже, терять нечего. Сердце шалит. Живет один. Гребет деньги лопатой на торговле джутом. А вот, к примеру, Дафф Сатерленд — растрепанный тип, что сидит рядом с председателем — так он форменный «убийца». В год «зарабатывает» в клубе твердых десять тысяч. Прекрасный бриджист. За стадом ведет себя безукоризненно. Когда-то выступал на шахматных турнирах за Англию.
Подали мозговую кость, и М. замолчал. Кость, обернутая безупречно белой кружевной салфеткой, стояла вертикально на серебряной тарелочке. Рядом лежал изящный серебряный прибор.
После спаржи Бонд был уже не в силах притронуться к тонким ломтям ананаса. Он вылил остатки холодного шампанского в бокал. Он был на верху блаженства. Бензедрин и шампанское лишь подчеркивали прелесть пищи. Впервые за вечер Бонд отвлекся от еды и разговора с М. и обстоятельно осмотрелся.
Его взору открылась изумительная картина. В зале собралось около пятидесяти человек, большинство в смокингах, все знали друг друга накоротке и, возбужденные отменной едой и напитками, чувствовали себя как дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62