В штаб-квартире говорили, что она за границей. Он не спрашивал, в какой стране. Наверное, захотела поменять место работы после его исчезновения, пропал без вести — не шутка. В любом случае — какая удача! Теперь у него есть союзник, человек, которого он знает. Молодчина, газета «Глинер»! Он забрал свой чемодан у стойки компании «Аэронавес де Мехико», вышел из здания аэропорта, остановил такси, назвал адрес гостиницы, сел сзади и открыл окно, так чтобы ветер остудил его.
Романтического вида небольшая гостиница располагалась неподалеку от Порт-Ройала в конце Палисейдос. Владелец гостиницы, англичанин, который сам когда-то служил в разведке и который догадывался, чем занимается Бонд, встретил его радушно. Он провел Бонда в удобную комнату с кондиционером, с видом на бассейн и широкую водную гладь Кингстонской бухты.
— Что на этот раз? — спросил он. — Кубинцы или контрабанда? В наши дни только этим и можно заниматься.
— Да нет, проездом. Омары есть?
— Конечно.
— Пожалуйста, оставьте мне парочку на ужин, поджарьте на открытом огне в топленом масле. И горшочек этой возмутительно дорогой у вас гусиной печенки. Хорошо?
— Будет исполнено. Что-нибудь отмечаете? Шампанское во льду?
— Неплохая идея. Теперь в душ и спать. Этот Кингстонский аэропорт может уморить кого угодно.
Джеймс Бонд проснулся в шесть. Сначала он не мог понять где находится. Лежал, стараясь вспомнить. Сэр Джеймс Молони сказал, что память иногда будет его подводить, но это временное явление. Курс лечения, который он прошел в «Парке», в так называемом госпитальном домике для выздоравливающих, расположенном в огромном особняке в Кенте, был чрезвычайно сложным. Электрошок — двадцать четыре разряда за тридцать дней: чертов черный ящик не давал пощады. После того как все было закончено, сэр Джеймс признался, что, если бы он лечился в Америке, больше 18 разрядов никто бы не решился прописать. Сначала Бонд приходил в ужас при виде этого ящика и двух катодов, которые накладывали на виски. Он где-то слышал, что людей, подвергающихся шоковой терапии, надо привязывать к креслу, а то подпрыгивают и корчатся под током, нередко переворачивают рабочий столик. Но все это оказалось россказнями. Сэр Джеймс объяснил, что после успокоительного укола пентафола тело его будет совершенно неподвижно даже в момент получения разряда тока, только веки слегка дрогнут. И результаты терапии оказались потрясающими. После того как приятный во всех отношениях, обходительный психиатр спокойно объяснил ему, какой обработке он подвергся в России, после того, как он чуть не сошел с ума, когда узнал, что собирался сделать с М., старая ненависть к КГБ, ко всей деятельности этой организации возродилась в нем и через полтора месяца после поступления в «Парк» он уже желал лишь одного — добраться до тех людей, которые, преследуя свои безумные страшные цели, так бесцеремонно вторглись в его сознание, иссушили мозг. Потом началось физическое восстановление организма и беспрерывные тренировки на полицейском стрельбище в Мейдстоуне. И наконец наступил день, когда прибыл начальник штаба и целый день инструктировал Бонда относительно его нового задания. Необходимость в столь интенсивной стрелковой подготовке стала понятна. Настроение подняли и нацарапанные зелеными чернилами пожелания удачи, подписанные М. Через два дня он с удовольствием отправился в Лондонский аэропорт, откуда начиналось его путешествие по миру.
Бонд еще раз принял душ, надел рубашку, легкие брюки и туфли и отправился в небольшой бар на берегу. Он заказал двойную порцию бурбона — «Уолкер де люкс» — со льдом и долго наблюдал за тем, как пеликаны ныряли в воду, добывая пищу. Потом он выпил еще, запил стаканом воды, чтоб разбавить виски, и стал размышлять о том, что это за адрес такой — 3 1/2, Лав-лейн, что это за образцы, о которых говорилось в записке, и как он будет «брать» Скарамангу. Последнее беспокоило его с тех самых пор, как получил соответствующий приказ. Легко сказать — «ликвидировать» человека, но Джеймс Бонд всегда с предубеждением относился к убийствам из разряда совершенно хладнокровных, а спровоцировать человека, который, возможно, был самым ловким стрелком в мире, чтобы он первым выхватил пистолет, было равносильно самоубийству. Ну что ж, сначала он посмотрит, как лягут карты, будет действовать по обстановке. Первое, что надо сделать, — обеспечить себе прикрытие, «крышу». Свой дипломатический паспорт он оставит у Гуднайт, станет Марком Хэзардом из «Трансуолд консорциум», организации, название которой настолько туманно, что может означать фактически любой вид деятельности. Он должен будет вести дела с «Шугер Уэст Индис компани», потому что это единственный бизнес, кроме операций, которые ведет фирма «Кайзер боксит», существовавший в относительно безлюдных западных районах Ямайки. И еще в Негриле начинали разрабатывать проект создания одного из лучших пляжей в мире и уже приступили к строительству гостиницы «Сандерберд». Он мог бы играть роль весьма состоятельного человека, который решил присмотреть на острове земельный участок для строительства туристского комплекса. Если его предчувствия и наивные предсказания гороскопа правильны и он настигнет Скарамангу в этом месте под романтическим названием Лав-лейн, тогда остальное будет делом техники и интуиции.
Пожар заходящего солнца мгновенно вспыхнул где-то там, на западе, и золотистое море, остывая, окрасилось в лунный серый цвет с красноватым отливом.
Обнаженная рука, пахнущая духами «Шанель № 5», обвилась вокруг его шеи, и теплые губы коснулись его губ.
— О, Джеймс, извини, — услышал он прерывающийся от волнения голос, когда ответил на пожатие руки и попытался задержать ее. — Я просто не могла не поцеловать тебя. Как хорошо, что ты вернулся.
Бонд дотронулся до мягкого подбородка, притянул ее к себе и поцеловал прямо в полуоткрытые губы.
— Почему мы не делали этого раньше, Гуднайт? — сказал он. — Три года нас разделяла всего лишь одна дверь! О чем же мы думали?
Она отстранилась. Пряди золотистых волос упали на плечи. Она совсем не изменилась. Косметикой, как и раньше, почти не пользовалась, лицо теперь стало бронзовым от загара, из-за чего широко расставленные голубые глаза, отражающие лунный свет, блестели с той бросающей вызов прямотой, которая приводила его в замешательство в те моменты, когда они обсуждали какие-нибудь вопросы, связанные с их работой. Все тот же здоровый цвет кожи, упругое тело и широкая открытая улыбка на полных губах, которые не могли не волновать, даже когда были крепко сжаты. Но одеваться стала совсем по-другому. Вместо строгой юбки и блузки, которые носила, когда работала в штаб-квартире, сейчас на ней была нитка жемчуга и короткое платье цвета розоватого джина или оранжево-розового цвета внутренней поверхности раковины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46