Соответственно Джеймс Бонд помедлил, прежде чем ответить на вопрос майора Таунсенда относительно того, чем тот может быть ему полезен. Он посмотрел сначала на «интеллигента», потом на огонь в камине. Он отметил точность, с которой ему описали внешность майора Таунсенда, и, прежде чем сказал то, что ему ведено было сказать, признал компетентность полковника Бориса — тот выбил девяносто девять из ста. Крупное, приятное лицо, широко посаженные светло-коричневые глаза, окруженные множеством морщинок, — что поделаешь, улыбаться приходится постоянно, — военного типа усы, монокль без оправы, висящий на тонком черном шнурке, зачесанные назад редеющие рыжеватые волосы, безукоризненный двубортный синий костюм, тугой белый воротничок и галстук военного образца — все совпадало в точности. Единственное, что забыл сказать полковник Борис, так это то, что вполне располагающие к себе глаза были такими же холодными и твердыми, как два ствола, а губы — очень тонкими, что, кажется, свойственно людям умственного труда.
— На самом деле все очень просто, — сказал Джеймс Бонд абсолютно спокойно. — Я действительно тот, за кого себя выдаю. Я делаю то, что совершенно естественно должен был бы сделать, а именно — доложить о своем прибытии М.
— Безусловно. Но вы должны понять, — в этом месте улыбка сочувствия, — что не давали о себе знать почти целый год. О вас официально было заявлено как о «пропавшем без вести и, вероятно, убитом». Некролог был напечатан в «Таймс». У вас есть какие-либо документы, удостоверяющие вашу личность? Признаю, бы очень похожи на свои фотографии, но, надеюсь, понимаете, что, прежде чем отправить наверх, вас должны просветить со всех сторон.
— Некая мисс Мэри Гуднайт была моей секретаршей. Она бы обязательно меня узнала. Да и десятки других людей в штаб-квартире.
— Мисс Гуднайт отправлена на работу за границу. Не могли бы вы вкратце описать штаб-квартиру, ну хотя бы основное расположение.
Бонд выполнил его просьбу.
— Хорошо. А кем была некая мисс Мария Фруденштадт?
— Была?
— Да, она умерла.
— Я так и думал, что долго не протянет. Она была двойным агентом, работала и на КГБ. Ею занимался отдел 100. Дальше распространяться, видимо, не следует.
Майор Таунсенд был заранее проинструктирован относительно этого крайне секретного дела. И ответ на вопрос, как он был дан майору Таунсенду, более или менее совпадал с тем, что сказал Бонд. Чего же больше — этот человек не кто иной, как Джеймс Бонд.
— Ну, ладно. Пока все идет хорошо. Теперь остается только выяснить, откуда вы явились и где были все эти месяцы, засим не смею вас задерживать.
— Простите. Это я могу сказать только лично М.
— Понимаю. — Лицо майора Таунсенда приняло озабоченное выражение. — Хорошо. Позвольте мне сделать пару телефонных звонков, и все, надеюсь, разъяснится. — Он встал. — Читали сегодняшний номер «Таймс»? — Он взял со стола газету и протянул ее Бонду. Газета была специальным образом обработана, чтобы получить хорошие отпечатки пальцев. Бонд взял газету. — Я скоро буду.
Майор Таунсенд закрыл за собой дверь и вошел в кабинет "А" напротив, он знал, что кроме г-на Робсона здесь никого не может быть.
— Извини, что беспокою тебя, Фред. Могу я воспользоваться твоим телефоном с блокировкой?
Коротышка, который сидел за столом, не вынимая трубки изо рта, пробурчал что-то в ответ, он не собирался прерывать чтение «Ивнинг стандарт» — его всецело занимали результаты скачек.
Майор Таунсенд поднял зеленую трубку, и его соединили с лабораторией.
— Говорит майор Таунсенд. Что там у вас? — Он внимательно выслушал ответ, поблагодарил и позвонил старшему офицеру безопасности в штаб-квартиру. — По-моему, сэр, это не кто иной, как 007. Правда, несколько похудел по сравнению с фотографиями. Я передам вам его отпечатки пальцев, как только уйдет. Одет обычно — темно-синий однобортный пиджак, белая рубашка, узкий шелковый черный вязаный галстук, черные ботинки — но все как с иголочки. Плащ куплен вчера у «Бурберри». На вопрос о Фруденштадт ответил правильно, но о себе ничего не сообщил — требует встречи лично с М. Но, кем бы он ни был, мне это не нравится. С любимыми сигаретами он, пожалуй, дал промах. У него какой-то странный тусклый, рассеянный взгляд, и «рентген» показал, что у него пистолет в правом кармане пиджака — довольно любопытная вещица, кажется, без рукоятки. Я бы сказал, что он болен. Лично я не рекомендовал бы М. встречаться с ним, однако понятия не имею, как иначе удастся заставить его говорить. — Он замолчал. — Хорошо, сэр. Я буду у телефона. Говорю из кабинета господина Робсона.
В комнате повисла тишина. Эти двое не очень ладили. Майор Таунсенд уставился на огонек газовой горелки, он сосредоточенно думал о человеке, находившемся в соседней комнате. Зазвонил телефон.
— Да, сэр? Очень хорошо, сэр. Ваш секретарь распорядится насчет машины? Благодарю вас, сэр.
Бонд не сменил позу, он так и сидел прямо, держа в руках «Таймс», даже не развернув газету.
— Ну вот, все и это устроено, — беспечно произнес майор Таунсенд. — М. передает, что он бесконечно рад найти вас в полном здравии. Он освободится через полчаса. Машина будет здесь минут через десять. И начальник штаба спрашивает, не сможете ли вы после встречи с М. отобедать с ним.
Джеймс Бонд впервые улыбнулся. Улыбка вышла жалкой, глаза оставались пустыми.
— Очень мило с его стороны. Передайте, пожалуйста, что я вряд ли скоро освобожусь.
2. Внимание!
Начальник штаба стоял перед столом М.
— Я бы этого не делал, сэр, — твердо сказал он. — С ним могу встретиться я или кто-нибудь еще. Что-то мне во всем этом не нравится. Я думаю, 007 — сумасшедший. Без сомнения это он. Начальник отдела безопасности подтвердил, что отпечатки пальцев точно совпали с картотечными. И все фотографии абсолютно идентичны, и записи голоса. Но слишком много такого, что не сходится. Этот поддельный паспорт, что мы нашли в его номере в «Ритце», например. Ну, хорошо. Он хотел вернуться в страну без шума. Но сработано чересчур аккуратно. Типичный образчик, сделанный в КГБ. И последняя въездная виза в Западную Германию — позавчерашняя. А почему бы не явиться там на пост «Би» или «Дабл-ю». Ведь тамошние резиденты — его друзья, особенно 016 в Берлине. И отчего это он не отправился сразу взглянуть на свою квартиру? У него там кто-то вроде экономки, шотландка по имени Мэй, которая все время клялась, что он жив, и содержала квартиру на свои сбережения. Гостиница «Ритц» — это что-то уж очень искусственное, это не по-бондовски. А новая одежда. Чего ему было беспокоиться? Какое имеет значение, во что он был одет, когда прибыл в Дувр? Было бы естественно оказаться в старье, позвонить мне — у него был мой домашний телефон — и попросить все устроить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46