Крус вздохнул с облегчением.
– Видишь? Я же говорил, что это умная птица.
Импресарио неохотно позволил отвести себя в переулок. Швейцар казино видел, как он уходит, и, если что, через пару минут явится следом.
Перед ними лежал даже не переулок, а довольно широкая объездная дорога. Если бы эти двое решились на грабеж, то накинулись бы на него прямо за грузовиком.
Посреди дороги стоял пожилой джентльмен, явно не принадлежащий к числу клиентов казино. Импресарио сразу же понял это, потому что на человеке было длинное пальто: весной в Вегасе пальто никто не носит.
Запах спиртного ощущался даже сильнее, чем в переполненном баре. Став объектом неожиданного внимания, покачивающийся человек чувствовал себя явно неуютно.
– Эй, отвалите! Я ниче не делал.
– Знаем, мон. – Стоявший перед пьянчужкой Манко облизнул губы и поглядел вдоль переулка. – Мы просто кое-что потериали.
– Все что-то теряют. Вот я шесть лет как потерял в этой дыре десять тысяч. Вона там. – Субъект кивнул в сторону сверкающего огнями казино.
– Никаких обид. Все было без шулерства.
Импресарио подтвердил это легким кивком.
– Большая птица. – Крус нарисовал руками в воздухе контур попугая.
– Примерно вот такая.
Алкаш прищурился, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.
– Большая птица. Напрочь повязанная?
– Ага! Она. Ты ее видел?
– Ага, я ее видал. Я и мои дружки. – Он обернулся и всем туловищем указал в конец переулка. Крус и Манко сорвались с места.
Заинтересовавшийся импресарио неторопливо последовал за ними.
За мусорными контейнерами потрескивал костерок. Собравшиеся вокруг него бродяги вскинулись было, но увидев, что нежданные гости не полицейские, успокоились. Некоторые из них прислонились к стене банка, остальные лежали навзничь, глядя на звезды и вспоминая лучшие времена.
Крус шумно передохнул.
– Мы ищем птицу. Большого зеленого попугая.
– Попугая? – Один из стариков сел и нахмурился. – Не видали мы никаких попугаев.
– Эй! – взмахнул полупустой бутылкой неудачник помоложе.
– Он, должно быть, толкует про индюка. Он был ваш, а?
– Индюк? – едва ворочая языком, будто только что получил дозу новокаина, выдавил Крус. – Какой индюк?
– Большой, зеленый. Эй, слышь, мужик, мы думали, он ничейный. Он просто прискакал сюда и, ну… Кое-кто из нас три дня как толком не жрал, а он был такой крупный, что хватило на всю толпу, а раз у него крылья и ноги были уже повязаны для жарки, ну… Эй, мужик, не плачь!
Это что, чей-то любимец?
Крус не в силах был ответить: закрыв лицо руками, он сотрясался от рыданий. Его дружок остановившимся взглядом глазел на кучку костей у костра.
– Это не индиук, мон. Это был попугай. Говориащий попугай. Особый говориащий попугай.
Пожав плечами, бомж прислонился к стене и поковырял в зубах.
– Не знаю насчет особости, но вкусный уж точно.
– Жаль, ребята, – вздохнул импресарио, – но мне надо посмотреть еще один номер.
– И тебе больше нечего сказать, мон? – Крус пустым взором уперся в землю. – Только жаль? Сожрали самый уникальный номер за всю историю этого городишки, а тебе просто жаль?
– Таков уж шоу-бизнес.
Глядя на белоснежный песок под ногами, голубое море и жаркое солнце посреди безоблачного неба, думал Джон-Том, и не поверишь, что на свете случаются беды.
– Интересно, скока нам еще чесать до твоего Чеджиджи? – Мадж пинком отшвырнул с дороги ракушку. – Нет, я не жалуюсь на прогулку, здешний край весьма мил – масса жратвы, и добыть ее нетрудно, – но даже рай со временем приедается.
– Понятия не имею, Мадж. Я только и помню, что город лежит к юго-западу, а мы пока что даже не свернули. На дорогу может уйти несколько недель.
– Месяцев, – вклинился Перестраховщик.
– Лично я не намерена идти пешком сотни лиг, – заметила Виджи, пальцами завивая ресницы. – Если мы в ближайшее время не встретим деревню, где сможем достать лодку, то я всерьез задумаюсь о том, чтобы остановиться и сделать ее.
– Вариант с плотом не исключен. Здесь множество подходящих для этого прямоствольных пальм.
– Верняк, кореш. А раз уж ты об этом заговорил, то как насчет того, чтоб наколдовать пилы, молотки и гвозди? А ежели подумать, то заодно и пару плотников – потому как, что касается меня, то я ни черта не смыслю в кораблестроении.
– Не робей, Мадж, однажды мы ведь уже сделали плот.
– Када держали путь в любезную Квасекву? Приятель, ты забыл об одном: ты его напел.
– Ах, да! Ну, что-нибудь придумаем. Виджи, обещаю, что тебе не придется всю дорогу до Чеджиджи идти пешком.
Мадж наклонился к подруге и шепнул на ухо:
– Этот Джон-Том, он вечно сыплет подобными обещаниями. А иногда даже сдерживает одно-два, хоть и не по своей вине. – И погромче:
– Кто-нибудь, кроме меня, оголодал?
– Да ты только и делаешь, что ешь. По-моему, голод тут ни при чем.
– Без маленьких удовольствий и жить незачем, парень!
Мадж устремился в пальмовые заросли и мгновенно вернулся с несколькими кусками настоящего хлебного плода, легко разделявшимися на плоские зеленоватые ломтики.
– Еще чего б сверху положить! – Его внимание привлекло что-то у кромки прибоя. – О, то, что надо!
Присмотревшись, Джон-Том содрогнулся: выдр нарезал ломтиками вынесенную на берег большую полупрозрачную медузу.
– Мадж, ты что, собрался ее есть?! Она же ядовитая.
– Ну-ну, приятель, все, что я ел, тока полезно для здоровья, тем более офигенно вкусно!
С этими словами Мадж положил между двумя кусочками хлебного плода несколько трепещущих желеобразных ломтиков и шумно зачавкал. Вопреки опасениям Джон-Тома, он не рухнул в конвульсиях на песок, а протянул такой же сандвич Виджи, которая впилась в него зубами с большим удовольствием. Потом, роняя капли желе с усов и утирая измазанную мордашку, она подняла глаза на человека.
– Джон-Том, Мадж прав, это восхитительно. Сам попробуй!
– Вот уж не знаю, – Юноша осторожно протянул руку к сандвичу. – Там, откуда я прибыл, вкусных медуз просто не бывает.
– Мы уже попробовали, как извращен твой мир, кореш. Теперь попробуй наш.
Чувствуя тошноту, Джон-Том взял сочащийся слизью ломоть. Желудок подкатил под горло.
– Валяй, приятель, – подбодрил Мадж. – Ежели б я хотел тебя отравить, то уже сделал бы это двадцать раз.
Джон-Том зажмурился и откусил. Рот мгновенно наполнился слюной.
Малина! Прожевав, он проглотил восхитительную смесь и снова впился зубами в сандвич. Виноград! К великому его удивлению, каждый последующий глоток на вкус отличался от предыдущих: черника, вишня, земляника, персик и так далее.
– Мадж, это невообразимо!
– Разумеется, раз я рекомендовал. Разве я скажу, что это удовольствие, ежели оно так себе?
– Учитывая твое упадочническое, а порой и презренное прошлое – да, скажешь. Но я тебе все простила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72