Несколько мгновений Гизульф, полуоткрыв рот, смотрел, как пламя пожирает наш дом. Затем в растерянности оглядел двор, будто искал старших – дедушку, отца, дядю Агигульфа. Но не было старших, кроме Тарасмунда, а Тарасмунд был мёртв.
Гизульф даже ногой топнул. Мёртв именно сейчас, когда он так нужен своим сыновьям.
Зато у ворот из земли торчало копьё. Само оно там выросло, что ли?..
…Гизела была уже мертва, когда на неё обрушилась продольная балка. Она задохнулась в дыму. Галесвинта прожила немного дольше. Золотой браслет, подарок Лиутпранда, страшно жёг ей кожу.
…Обагрённый заревом пожара в своей сверкающей кольчуге, скакал Лиутпранд на широкозадом своём коне – тяжким галопом, от которого содрогается земля, медленно, неотвратимо, будто Вотан на своём восьминогом жеребце, пожирающем людей. И мчались перед ним, спасая свои шкуры, чужаки – бежали от Лиутпранда, точно зайцы. И гнал их Лиутпранд, смеясь, по улице, прочь из села, в холодную туманную сырость, туда, откуда пришли.
И… Ульф, выскочивший из кузницы и смотрящий на багровое пятно в тумане в той стороне, где село. Смотрит, выкатив единственный свой глаз. Страшное лицо Ульфа. Кузница, утонувшая во мгле. Кто-то выскочил босиком на холодную траву… Филимер. «Что там горит?» Ульф, не оборачиваясь, закрыл Филимеру глаза своей широкой ладонью. «Не смотри»…
…Но я смотрел – смотрел во все глаза, как Гизульф, зверски оскалясь, все вонзает и вонзает тяжёлый ангон в тело чужака, давно уже неподвижное, истерзанное, как будто лисицы его обгрызли.
…Од-пастух один из первых удар на себя принял, потому что его хижина на самом краю села стояла. К нему сразу пятеро ворвались. И тотчас бесстрашно метнулись навстречу чужакам две свирепые суки – Айно и Твизо. Од спросонок мало что понимал. Так и не понял Од, что случилось. Всадник мечом его ударил. И умер Од прежде, чем упал.
Твизо у коня на горле повисла. Встал на дыбы конь, сбросив всадника. Прямо на порог хижины Ода упал. Айно безмолвно впилась в его тело клыками и заела. Щенки были в хижине.
Чужаки насадили Айно на копьё, и грызла Айно копьё, покуда не издохла. Твизо же конь забил копытами.
Тарасмунд в это время стоит на дворе, в руке меч – вслушивается…
…Дядя Агигульф – наконец-то! Несказанная радость увидеть его – без портков, в одной рубахе и со щитом в левой руке. В щите тряслась стрела – вошла наискось между деревом и натянутой кожей. В правой руке дядя Агигульф держал жердь… Вытаращенные глаза, всклокоченные белокурые волосы… Вертится в воротах нашего дома на чужой лошадке, маленькой, гривастой. Гизульф, с копьём – все древко забрызгано кровью, будто грязью – вьётся перед мордой лошади. Лошадь злится, косит глазом, тянет шею, пытается укусить. Дядя Агигульф поводьями ей губы рвёт. Стремена короткие, седло непривычное – дядя Агигульф сидит неловко, задирая голые колени, как кузнечик. Орёт что-то Гизульфу, жердью потрясает, тычет в сторону кузницы.
…Ильдихо – бежит огородами, прочь от села, в туман, в сторону выгонов.
…Агигульф-сосед – с боевой секирой мечется по двору, уворачиваясь от трёх конных. А Фрумо, с распущенными волосами, выпятив живот, стоит в дверях и смеётся.
…Никто из них не знал, сколько чужаков скрывается там, в тумане. Никто не знал, что в сырой мгле скрывается второй отряд – со стороны хродомерова подворья. Только я об этом знал. Но лицо моё онемело, и губы не слушались. И не мог я крикнуть о том, что мне было открыто.
По улице с тяжким топотом мчался Лиутпранд, гоня перед собой чужаков, как ветер гонит листья. Вот выскочил он за околицу… Один из тех, кто убегал от его гнева, вдруг что-то гортанно выкрикнул и нырнул в туман. В следующий же миг из тумана показались ещё чужаки, человек пять или шесть. Они схватились с Лиутпрандом. Те же, кого Лиутпранд только что гнал, заверещали, загикали и снова полетели назад, в село.
Первого врага Лиутпранд развалил одним ударом…
…Понукая лохматую чужую лошадку, дядя Агигульф скачет к горящему храму. Храм Бога Единого пылает неугасимо, как тот куст, о котором годья Винитар нам рассказывал. Будто Бог Единый к нам сошёл и вот-вот заговорит из пожара. Перед пылающим храмом беснуется вутья. Страшен вутья. Так страшен был, наверное, Гиба, которого на цепях водили. Так страшен был Арбр, когда Гиба медвежью шкуру у него порвал. Совершенно нагой, высоченного роста, широкоплечий и кряжистый, с разлохмаченной гривой волос и бородой, страшно ревя, разил он налево и направо, не разбирая, огромным обоюдоострым топором. Казалось – сунься свой, поразит и своего, лишь бы крушить живую плоть. Рёв вутьи с рёвом пламени соперничает и одолевает пламя. Пламя жрёт только то, что горит; вутья же пожирает всё, что только ни видит.
Топот со стороны околицы.
А вутья засеивал своё поле. Семь трупов лежали вокруг него.
Дядя Агигульф, проклиная неудобные стремена, согнул ноги в коленях и сжал ими бока лошадки. Отбросил щит и взялся за жердину обеими руками.
От околицы неслись пятеро чужаков. На полпути к храму они, не сговариваясь, разделились: двое помчались на дядю Агигульфа, заранее поднимая мечи и крича на скаку; трое устремились к вутье. Дядя Агигульф радостно оскалил зубы и заревел им в ответ, пуская лошадку рысью…
…Валамир у себя на дворе поспешно сует старому дядьке-рабу охотничью рогатину. Марда с плачем виснет на Валамире, и тому приходится отцеплять от себя её руки…
…Дядя Агигульф принимает на жердину первый удар меча…
…И вот уже на подмогу скачет Валамир! У Валамира два меча…
…Чужак с разрубленной головой сползает по воротам валамирова двора…
…И вот уже, как встарь, бьются бок о бок два друга, два героя – Агигульф и Валамир…
…И ещё два всадника несутся со стороны кузницы: Ульф и Визимар. Я знаю, о чём думает Ульф. Он думает – хорошо бы эта дура Арегунда послушалась и ушла со Филимером на болото, как ей было велено, а не потащилась следом за мужчинами делать мужскую работу…
…Валамиров дядька тащит Марду за собой. Марда хнычет, повисает у него на руке неподъёмной тяжестью. Подол у Марды мокрый, щеки мокрые, волосы встрёпаны. Дядька угрюмо бормочет что-то себе под нос. И вот уже они выбрались из села и скрываются в тумане…
…Сванхильда у реки таится в ракитнике. Она жмурится, и я понимаю, почему: закроешь глаза – и будто нет ничего. А у реки тихо, внизу вода плещет. Словно и нет никаких чужаков. Она тискает пальцами рукоять ножа…
…Хродомер втолковывает что-то Снутрсу, показывая рукой в сторону кузницы. Снутрс на коне, полностью вооружённый. Хродомеровы домочадцы вооружены кто во что горазд. Оптила, сын Хродомера, встревожен. Мне всегда казалось, что у Хродомера много домочадцев и рабов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155