— Двадцать пять фунтов. Или мы все разнесем здесь. Выбирай.
Бинни Галлахер словно привидение проскочил позади меня и, не говоря ни слова, встал у парней за спиной. И стоял там, выжидая, весь напрягшись, глубоко засунув руки в карманы темного пальто.
Рыжий заметил его первым и медленно повернулся:
— Черт возьми, ты кто такой, коротышка?
Бинни поднял голову, и я в зеркале за стойкой ясно увидел его темные горящие глаза на бледном лице. Четверо парней стали потихоньку окружать его, готовые броситься; моя рука потянулась к бутылке «Джеймсона».
Нора Мэрфи перехватила ее.
— Обойдется без вас, — тихо сказала она.
— Девочка моя, я только хотел выпить, — пробормотал я и налил себе еще виски.
— Так вы из ИРА? — спросил Бинни.
Рыжий посмотрел на дружков, он впервые показался слегка неуверенным.
— А тебе какое дело?
— Я лейтенант северной тайронской бригады, — сказал Бинни. — А вы кто такие, парни?
Один из них сделал было движение к двери, и тут в левой руке Бинни мгновенно появился автоматический пистолет «браунинг», который показался мне очень похожим на модель, принятую в британской армии. С пистолетом в руках он стал совсем другим. Этот человек мог испугать самого дьявола. Человек, который родился, чтобы стать убийцей, — я такого в жизни никогда не видел.
Те четверо, вконец напуганные, пытались скрыться за стойкой. Бинни холодно сказал:
— Настоящие парни в эту ночь проливают кровь за Ирландию, а ублюдки вроде вас плюют на их доброе имя.
— Боже упаси, — промямлил рыжий. — Мы не хотели ничего плохого.
Бинни пнул его в лодыжку, парень рухнул на колени и ухватился за стойку бара, чтобы не упасть. Бинни перехватил свой браунинг за ствол, размахнулся и ударил парня рукояткой, как молотком, по тыльной стороне руки. Я услышал хруст костей. Парень дико взвыл и свалился на пол, корчась у ног своих перепуганных дружков.
Бинни отвел правую ногу назад, собираясь добить его ударом по голове, но тут Нора резко сказала:
— Хватит с него.
Бинни тут же отступил назад, как хорошо выдрессированная собака, и стоял, наблюдая за ними, держа браунинг прижатым к левому бедру. Нора Мэрфи прошла позади меня и присоединилась к ним; я заметил у нее в правой руке квадратный плоский кейс, который она поставила на стойку.
— Приподнимите его, — скомандовала она.
Друзья покалеченного парня сделали, что им было сказано, и держали его, пока она осматривала руку. Я налил себе еще виски и подошел к ним как раз в тот момент, когда она открывала кейс. Самое интересное, что там был стетоскоп; порывшись еще немного, она достала треугольную повязку, чтобы поддерживать раненую руку.
— Заберите его в больницу, ему потребуется гипсовая повязка.
— И держите язык за зубами, — добавил Бинни.
Они чуть не бегом кинулись прочь; ноги раненого парня волочились между ними. Дверь захлопнулась, и воцарилась тишина.
Когда Нора Мэрфи взялась за свой кейс, я спросил:
— Это только видимость или вы настоящий медик?
— Вас устроит Гарвардская медицинская школа? — с вызовом ответила она.
— Вполне, — сказал я. — Ваш друг ломает, а вы починяете. Слаженная работа, как в одной команде.
Ей это не понравилось, она побледнела и сердито и резко щелкнула замками кейса; я понял, что она с трудом удержалась, чтобы не сорваться.
— Очень хорошо, майор Воген, — изрекла она. — И все-таки вы мне не нравитесь. Так мы идем?
И она направилась к двери. А я обернулся и поставил стакан на стойку перед барменом, который стоял словно истукан, ожидая Бог знает чего.
Бинни сказал:
— Вы ничего не видели и не слышали. Хорошо?
Этого несчастного не надо было пугать, у него и без того тряслись губы, и он все время тупо кивал головой. И вдруг, совсем неожиданно, он рухнул на бар и заплакал.
Бинни, к моему удивлению, потрепал его по плечу и с удивившей меня мягкостью сказал:
— Настанут лучшие времена. Вот увидите.
Если бармен и поверил, то я остался единственным нормальным человеком в этом свихнувшемся мире.
* * *
Начался дождь, и туман волнами накатывался со стороны доков, когда мы шли вдоль набережной. Нора Мэрфи сбоку от меня, а Бинни позади, видимо, по привычке.
Никто не произнес ни слова, пока мы не прошли полпути до места назначения. Нора Мэрфи задержалась на углу небольшой улицы, застроенной стандартными домами, и повернулась к Бинни:
— Здесь пациент, к которому я должна зайти этим вечером, я обещала. Всего пять минут.
Она как бы вообще не замечала меня. Пройдя вниз по улице, она торопливо постучала в третью или четвертую дверь. Ей открыли почти сразу, а мы с Бинни, чтобы скрыться от дождя, зашли в арку между домами. Я предложил ему сигарету, от которой он отказался. Я закурил и прислонился спиной к стене. Немного спустя он спросил:
— Ваша мать — как была ее девичья фамилия?
— Фитцджеральд. Нуала Фитцджеральд.
Он повернулся ко мне, его лицо было словно бледная тень в темноте.
— В Страдбелла в смутные времена был мужчина, школьный учитель, с такой же фамилией.
— Ее старший брат.
Он придвинулся ближе, будто стараясь получше рассмотреть мое лицо.
— Чертов англичанин, ты племянник Майкла Фитцджеральда, школьного учителя из Страдбелла?
— Думаю, что так и есть. А почему это вас так возмущает?
— Но он был великим героем. Он командовал летучим отрядом в Страдбелла. Когда рыжие псы пришли брать его, он вел урок в школе. Из-за того, что в школе были дети, он вышел наружу, вступил в перестрелку с пятнадцатью солдатами и ушел от них.
— Знаю, — ответил я. — Настоящий герой революции. Все во имя революции, конца которой не видать. Вот в чем была его беда, Бинни, вот за что его казнили уже после освобождения, во время гражданской войны. Те времена трудно воспринимать всерьез. Помнишь, как ирландцы, выкинув англичан вон, начали мучить друг друга, да еще как?
Я не мог видеть выражения его лица, но почувствовал, что он напрягся, и между нами возникла какая-то вполне осязаемая связь.
Я сказал ему:
— И не пытайся, сынок. Как сказали бы американцы, мы в разных весовых категориях. По сравнению со мной ты просто паршивый любитель.
— Вы так считаете, майор? — вкрадчиво сказал он.
— И еще. Доктору Мэрфи не понравилось бы, если бы сейчас между нами что-то произошло, поэтому оставим это, ладно?
Но все решилось с ее появлением как раз в самый подходящий момент. Она сразу поняла, что произошло что-то неладное, и насторожилась:
— В чем дело?
— Небольшая разница во взглядах, только и всего, — ответил я. — Бинни только сейчас обнаружил, что я связан с некоторой частью великой ирландской истории, и это встало ему поперек горла — вы-то знали об этом?
— Я знала, — холодно ответила она.
— Я так и думал, что вы должны знать. Но вот интересная вещь: почему вы ему об этом не сказали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45