Кристу глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— Ну и к чему это, Мартин? — сказал он. — Чего ты добьешься?
Фэллон медленно двигался вдоль стола с пистолетом в руке. Кристу поднялся и оперся руками о крышку стола, чтобы унять дрожь пальцев.
— Я ведь теперь твой единственный друг, Мартин.
— Ты — падаль, — прорычал Фэллон. — Ты продал меня Особому отделу.
— А чего ты хотел? — затараторил Кристу. — Это был единственный способ тебя вернуть. И все ради твоего же блага, Мартин. Ты похож на зомби, на мертвое тело, способное двигаться. А я могу вернуть тебя к жизни. Действие и риск, ведь ты это любишь? Это именно то, что тебе нужно.
Глаза Фэллона были похожи на черные дыры, которые выделялись на белом лице. Он поднял на вытянутой руке оружие и направил его между глаз Кристу. Старик зажмурился.
— Ладно, хорошо, если тебе так уж необходимо меня шлепнуть, то давай, и покончим с этим. Разве все это называется жизнью? Но только запомни вот что: если ты убьешь меня, то ты убьешь и себя, потому что больше у тебя никого не останется. Ни единой души на этом свете, кому нужно было что-то еще, а не повесить тебя или всадить пулю тебе в башку.
Воцарилось тягостное молчание. Он открыл глаза и увидел, что Фэллон медленно опускает собачку своего браунинга. Он стоял, опустив руки, прижав оружие к правой ноге, устремив взгляд в никуда.
— Да и вообще, — нерешительно продолжал Кристу, — что тебе до этого Краско? Он тебе брат родной, что ли? Он гангстер, убийца. Он наживается на девчонках... Просто свинья.
— Не нужно тут распинаться. Что теперь делать?
— Всего-навсего позвонить. Через полчаса приедет машина. Тебя отвезут на одну ферму около Донкастера. Это просто развалюха на отшибе. Там ты будешь в безопасности. В четверг поутру ты выполнишь задание на кладбище, на том самом месте, которое я тебе показал на фото. Всю свою шарашку он оставляет ждать у ограды, ему не нравится быть на виду, когда он расчувствуется.
— Ладно, — сказал Фэллон. — Сам соображу что к чему. Тебе ясно?
— Конечно-конечно. Как тебе угодно, — ответил Кристу, выдвигая ящик и вынимая оттуда конверт. — Здесь пятьсот фунтов купюрами по пятерке, для начала.
Фэллон взвесил на ладони конверт, потом сунул его в карман.
— А остальное когда? И что с паспортом?
— Мистер Миган позаботится об этом, когда все будет выполнено.
Фэллон кивнул.
— Прекрасно. Валяй, звякни им.
Кристу улыбнулся с чувством облегчения и одержанной победы.
— Ты решил подчиниться, и правильно, поверь мне... Только вот еще одна мелочь, если позволишь.
— Что еще?
— Да браунинг... он не годится для такой работы. Тебе нужно кое-что получше.
Фэллон покосился на свой браунинг и наморщил лоб.
— Может ты и прав. А что ты можешь предложить взамен?
— А что бы ты хотел?
Фэллон покачал головой.
— Я никогда не питал особого пристрастия к какому-либо оружию. Марка , даже самая престижная, может подвести. Стоит попасть в засаду, и все коту под хвост.
Кристу открыл небольшой ящик в углу и извлек оттуда что-то, завернутое в ткань. Он положил вещь на стол и развернул. Там был автоматический пистолет сантиметров пятнадцати в длину, с дулом на пять сантиметров длиннее, снабженный семисантиметровым глушителем и двумя упаковками по пятьдесят патронов.
— Ну и что это такое? — спросил Фэллон, взяв оружие.
— Чехословацкая «Чешка». Калибр семь с половиной. Модель двадцать семь. Во время войны немцы захватили один такой заводик, и эта игрушка уже из Германии. Дуло здесь особой конструкции. Сделано специально, чтобы использовать глушитель.
— И это чего-то стоит?
— По крайней мере, эсэсовцы такими пользовались, да ты сам попробуй.
Кристу отошел в тень. Через несколько секунд в глубине помещения зажегся огонек, и Фэллон различил мишень, очень похожую на армейскую. Она изображала фигуру солдата в полный рост.
Пока он прилаживал глушитель, Кристу успел вернуться к нему.
— Ну давай, стреляй, как приготовишься.
Фэллон тщательно прицелился, держа оружие обеими руками. Раздался глухой хлопок, едва различимый в радиусе трех метров. Он метил в сердце, но задел правую руку. Тогда он прицелился получше, сместив оружие немного в сторону. На этот раз выстрел был точен.
— Что я тебе говорил? — торжествуя, воскликнул Кристу.
Фэллон кивнул.
— Гадкая штучка, но смертельная, Кристу, как pas для таких типов вроде нас с тобой. Я не рассказывал тебе, как однажды увидал на стене в Де-рри афишку: «Существует ли жизнь перед смертью?..» Ты не находишь, что нет ничего смешнее?
Кристу озадаченно взглянул на него. Фэллон повернулся на каблуках, дважды выстрелил, почти не целясь, и выбил мишени глаза.
Глава вторая
Отец Да Коста
«...Господь мой пастырь, и я буду достоин его».
Отец Майкл Да Коста торжественно произнес эти слова, направляясь к кладбищу, голос его был почти не слышен в шуме дождя.
В сердце его поселилась печаль. Дождь шел всю ночь, а теперь он лил еще сильнее. Путь от часовни к кладбищу был всегда труден, но теперь земля сильно размокла, и идти стало почти невозможно.
Да и народу было слишком мало. Два служащих похоронного бюро несли гроб, такой маленький и жалкий, и неутешная мать, на грани обморока, всхлипывая, шла следом; ее поддерживал муж, с другой стороны — брат. Эти люди были бедны. Кроме них никого не было. Они в одиночестве несли бремя своей беды.
Мистер О'Брайен, смотритель кладбища, ждал на краю могилы, спрятавшись под зонтик. Могильщик убрал брезент, прикрывающий яму, когда процессия приблизилась. Правда ткань была ни к чему: в глубине стояла вода.
О'Брайен было прикрыл священника зонтиком, но тот решительным жестом отстранил его. Отец Да Коста снял пальто, протянул смотрителю и остался под дождем в своей красно-золотой ризе, бросая вызов погоде.
О'Брайен должен был выполнять роль мальчика из церковного хора; священник окропил гробик святой водой, помахал над ним кадилом, и пока читалась молитва, он заметил, что отец девочки испепеляет его взглядом. Он был похож на зверя, загнанного в ловушку, глаза его горели безумием, а кулаки судорожно сжимались и разжимались. Это был высокий и сильный мужчина. Почти такой же сильный, как сам Да Коста. Старший мастер на стройке.
Да Коста торопливо отвернулся и стал молиться о спасении души ребенка, подняв лицо навстречу падающим каплям, которые градом катились по его седеющей бороде.
В руки Твои, Господи,
Смиренно отдаем мы сестру нашу,
Прими ее ради Твоей паствы,
Яви ей великую любовь Твою
В благодати Рая небесного...
И в очередной раз банальность этих слов поразила его. Как объяснить матери, какой бы она ни была, что Господь так нуждался в ее восьмилетней дочери, что она должна была утонуть в вонючих водах промышленного канала и пролежать там в течение десяти дней, пока ее не нашли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Ну и к чему это, Мартин? — сказал он. — Чего ты добьешься?
Фэллон медленно двигался вдоль стола с пистолетом в руке. Кристу поднялся и оперся руками о крышку стола, чтобы унять дрожь пальцев.
— Я ведь теперь твой единственный друг, Мартин.
— Ты — падаль, — прорычал Фэллон. — Ты продал меня Особому отделу.
— А чего ты хотел? — затараторил Кристу. — Это был единственный способ тебя вернуть. И все ради твоего же блага, Мартин. Ты похож на зомби, на мертвое тело, способное двигаться. А я могу вернуть тебя к жизни. Действие и риск, ведь ты это любишь? Это именно то, что тебе нужно.
Глаза Фэллона были похожи на черные дыры, которые выделялись на белом лице. Он поднял на вытянутой руке оружие и направил его между глаз Кристу. Старик зажмурился.
— Ладно, хорошо, если тебе так уж необходимо меня шлепнуть, то давай, и покончим с этим. Разве все это называется жизнью? Но только запомни вот что: если ты убьешь меня, то ты убьешь и себя, потому что больше у тебя никого не останется. Ни единой души на этом свете, кому нужно было что-то еще, а не повесить тебя или всадить пулю тебе в башку.
Воцарилось тягостное молчание. Он открыл глаза и увидел, что Фэллон медленно опускает собачку своего браунинга. Он стоял, опустив руки, прижав оружие к правой ноге, устремив взгляд в никуда.
— Да и вообще, — нерешительно продолжал Кристу, — что тебе до этого Краско? Он тебе брат родной, что ли? Он гангстер, убийца. Он наживается на девчонках... Просто свинья.
— Не нужно тут распинаться. Что теперь делать?
— Всего-навсего позвонить. Через полчаса приедет машина. Тебя отвезут на одну ферму около Донкастера. Это просто развалюха на отшибе. Там ты будешь в безопасности. В четверг поутру ты выполнишь задание на кладбище, на том самом месте, которое я тебе показал на фото. Всю свою шарашку он оставляет ждать у ограды, ему не нравится быть на виду, когда он расчувствуется.
— Ладно, — сказал Фэллон. — Сам соображу что к чему. Тебе ясно?
— Конечно-конечно. Как тебе угодно, — ответил Кристу, выдвигая ящик и вынимая оттуда конверт. — Здесь пятьсот фунтов купюрами по пятерке, для начала.
Фэллон взвесил на ладони конверт, потом сунул его в карман.
— А остальное когда? И что с паспортом?
— Мистер Миган позаботится об этом, когда все будет выполнено.
Фэллон кивнул.
— Прекрасно. Валяй, звякни им.
Кристу улыбнулся с чувством облегчения и одержанной победы.
— Ты решил подчиниться, и правильно, поверь мне... Только вот еще одна мелочь, если позволишь.
— Что еще?
— Да браунинг... он не годится для такой работы. Тебе нужно кое-что получше.
Фэллон покосился на свой браунинг и наморщил лоб.
— Может ты и прав. А что ты можешь предложить взамен?
— А что бы ты хотел?
Фэллон покачал головой.
— Я никогда не питал особого пристрастия к какому-либо оружию. Марка , даже самая престижная, может подвести. Стоит попасть в засаду, и все коту под хвост.
Кристу открыл небольшой ящик в углу и извлек оттуда что-то, завернутое в ткань. Он положил вещь на стол и развернул. Там был автоматический пистолет сантиметров пятнадцати в длину, с дулом на пять сантиметров длиннее, снабженный семисантиметровым глушителем и двумя упаковками по пятьдесят патронов.
— Ну и что это такое? — спросил Фэллон, взяв оружие.
— Чехословацкая «Чешка». Калибр семь с половиной. Модель двадцать семь. Во время войны немцы захватили один такой заводик, и эта игрушка уже из Германии. Дуло здесь особой конструкции. Сделано специально, чтобы использовать глушитель.
— И это чего-то стоит?
— По крайней мере, эсэсовцы такими пользовались, да ты сам попробуй.
Кристу отошел в тень. Через несколько секунд в глубине помещения зажегся огонек, и Фэллон различил мишень, очень похожую на армейскую. Она изображала фигуру солдата в полный рост.
Пока он прилаживал глушитель, Кристу успел вернуться к нему.
— Ну давай, стреляй, как приготовишься.
Фэллон тщательно прицелился, держа оружие обеими руками. Раздался глухой хлопок, едва различимый в радиусе трех метров. Он метил в сердце, но задел правую руку. Тогда он прицелился получше, сместив оружие немного в сторону. На этот раз выстрел был точен.
— Что я тебе говорил? — торжествуя, воскликнул Кристу.
Фэллон кивнул.
— Гадкая штучка, но смертельная, Кристу, как pas для таких типов вроде нас с тобой. Я не рассказывал тебе, как однажды увидал на стене в Де-рри афишку: «Существует ли жизнь перед смертью?..» Ты не находишь, что нет ничего смешнее?
Кристу озадаченно взглянул на него. Фэллон повернулся на каблуках, дважды выстрелил, почти не целясь, и выбил мишени глаза.
Глава вторая
Отец Да Коста
«...Господь мой пастырь, и я буду достоин его».
Отец Майкл Да Коста торжественно произнес эти слова, направляясь к кладбищу, голос его был почти не слышен в шуме дождя.
В сердце его поселилась печаль. Дождь шел всю ночь, а теперь он лил еще сильнее. Путь от часовни к кладбищу был всегда труден, но теперь земля сильно размокла, и идти стало почти невозможно.
Да и народу было слишком мало. Два служащих похоронного бюро несли гроб, такой маленький и жалкий, и неутешная мать, на грани обморока, всхлипывая, шла следом; ее поддерживал муж, с другой стороны — брат. Эти люди были бедны. Кроме них никого не было. Они в одиночестве несли бремя своей беды.
Мистер О'Брайен, смотритель кладбища, ждал на краю могилы, спрятавшись под зонтик. Могильщик убрал брезент, прикрывающий яму, когда процессия приблизилась. Правда ткань была ни к чему: в глубине стояла вода.
О'Брайен было прикрыл священника зонтиком, но тот решительным жестом отстранил его. Отец Да Коста снял пальто, протянул смотрителю и остался под дождем в своей красно-золотой ризе, бросая вызов погоде.
О'Брайен должен был выполнять роль мальчика из церковного хора; священник окропил гробик святой водой, помахал над ним кадилом, и пока читалась молитва, он заметил, что отец девочки испепеляет его взглядом. Он был похож на зверя, загнанного в ловушку, глаза его горели безумием, а кулаки судорожно сжимались и разжимались. Это был высокий и сильный мужчина. Почти такой же сильный, как сам Да Коста. Старший мастер на стройке.
Да Коста торопливо отвернулся и стал молиться о спасении души ребенка, подняв лицо навстречу падающим каплям, которые градом катились по его седеющей бороде.
В руки Твои, Господи,
Смиренно отдаем мы сестру нашу,
Прими ее ради Твоей паствы,
Яви ей великую любовь Твою
В благодати Рая небесного...
И в очередной раз банальность этих слов поразила его. Как объяснить матери, какой бы она ни была, что Господь так нуждался в ее восьмилетней дочери, что она должна была утонуть в вонючих водах промышленного канала и пролежать там в течение десяти дней, пока ее не нашли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47