- Ну, что, тогда едем по очереди?
- Ага, один едет, второй за стремя держится. Тебе ехать первому.
- Это почему? - взвился Дэниел, считавший себя гораздо более
выносливым.
- Потому, что это тебя башкой об землю приложили, а не меня, -
отрезал Рейвен. А потом добавил: - Не волнуйся, я спешу первого же,
кто мне попадется, или добуду любую клячу, хоть украду. Мы должны
успеть как можно быстрее.
Дэниел шагнул к коновязи и вдруг обернулся, хлопнув себя по лбу:
- Погоди, а с ним чего делать?
Рейвен стукнул кулаком по ладони.
- Кончать.
- Слушай, - Дэниел слегка запнулся. За долгую службу ему отдавать
приказы о казни приходилось весьма редко, а чтобы своей рукой убить
безоружного пленника... - Может, его в подпол засунем и сверху
закроем?
Рейвен злобно рассмеялся:
- Мы не на турнире, Дэн. И не в доброй сказке. Ты сам знаешь, что
войска под барабанный бой, с развернутыми знаменами, в чистом поле
встречаются только в романах. И только в романах пленники послушно
исполняют волю победителей. И то благородные. Война есть война.
Дэниел напряженно думал.
- Слушай, если ты его мог колдовством допросить, может, ты ему все
забыть прикажешь? Сможешь?
Глаза Рейвена сузились.
- Может, и смогу. Но проверять не буду. Иди седлай, я сам.
Дэниел отошел к коню и уткнулся лицом в гриву, стараясь ничего не
слышать. Так плохо ему было только после первого самостоятельно
убитого врага. В себя маршала привел странно резкий, надтреснутый
голос Рейвена.
- А этот допрос вовсе не магия. Есть на юге такое искусство -
расспрашивать человека во сне. Придумали его, чтобы безумцев лечить.
Так что он, когда помер, даже не проснулся. - И добавил с какой-то
тоской: - Почти из каждого лекарства можно приготовить яд. Вот и думай
теперь, есть-таки магия, или нет.
Но Дэниел, вскакивая в седло, не думал о магии.
2.
Третий час после полуночи - самое гнусное время. За окнами хоть
глаз коли, от горящей в комнате одинокой свечи тьма вокруг еще гуще. И
глаза слипаются, как будто веки налились свинцом. А спать нельзя. В
такое время, если что случится, важнее всего командир, способный
отдать приказ и предотвратить панику. И копейщик, и лучник, увидев
командира на стенах сразу после тревоги, поймут, что все идет как
положено. А это значит, что бой уже наполовину выигран.
Да нет, не пойдет Гельмунд на ночной штурм. Побоится. Конница на
стены не полезет, а пехота рановато собираться начала. Уже добрых трех
сотен недосчитается самозваный герцог. Пришли, как к себе домой, и
встали лагерем чуть не напротив ворот. Первыми, значит, осаду начали.
Одни. А к ночи, как положено, напились: начальствующие - дешевым
вином, наверное, а остальные - кислой местной брагой. Браге этой на
базаре цена медяк за ковш, а голова с нее мутная и дурная. И до чего
обнаглели, мерзавцы: даже рогатки вокруг стана поставить поленились,
как будто в городе вовсе войск нет. А в полночь лязгнул подъемный мост
и пошла потеха. Семь десятков конных пограничников все хмельное
воинство изрубили, как крестьянин - капусту и ошметки кровавые в землю
втоптали. Дворянчик, что привел его, даже знамя распускать не мог.
Добыли только его гербовой щит. Правда, на герб-то и посмотреть
стыдно: какой-то жалкий зеленый пояс на железе. Ни фигур, ни корон.
Это вам не серебряные на лазури леопарды Валинов, такие же, как у
королей островного Эвеленда. Только те поддерживают золотой скипетр, а
эти - золотую же звезду, увенчанную графской короной. Правда, мои
леопарды держат тонкий серпик растущей луны, но это уж так положено -
младший.
А как брюзжал капитан Ральф, когда я приказал расставить часовых
по всей городской стене, а не только у ворот и в цитадели. И понял мой
замысел только тогда, когда изловили ночью неприметного человечка с
письмом. От Гельмунда письмо, к городским синдикам и цеховым мастерам.
Он, видать, клериком заделался: за две недели трижды пергамент портил.
Да только все письма не по адресу попали. А если и дошло хоть одно,
толку с того оказалось немного, потому что первое из них читали
глашатаи вслух на торговой площади вчера утром, ровненько после
ночного веселья. И под копыта коней брошен был давешний трофей -
серенький щит рыцаря-торопыги.
Нет, не полезет Гельмунд на ночной штурм. Побоится. Один раз он
уже обломал зубы о карисские стены. Приехал на коне и со свитой, а
уехал на повозке и под стражей. Правда, тогда за этими стенами было
воинов раза в два побольше. И возглавлял оборону Дэниел. Дэн Железная
Рука. Маршал Дэн. А я - вовсе не Учитель, хотя и похитрее буду, да и
циничнее намного. И Гельмунду уже не тридцать. Вот он и остерегается
теперь, надеется, что Карисса сама откроет ворота. Зря надеется.
Ладно, пес с ним, с Гельмундом. Можно хоть предположить, что у
него на уме. А вот что будут делать рыцари Ордена? Говорят, что они
неживые. Говорят, что они Не-мертвые. Говорят, что под шлемами у них
звериные морды. Или черепа. Говорят... Говорят... И наплывает из
темноты что-то, похожее на закованного в латы человека с головой не то
собаки, не то волка. Э, нет, так не пойдет. Только не спать!
Едва ли столичные красавицы узнали бы своего любимца. Ну и рожа
смотрит из тазика с водой, и не поверишь, что отражение. Точеное лицо
осунулось - ну точь-в-точь вурдалак, ночью увидишь - испугаешься.
Голубые глаза стали еще красивее - оттенены не сходящими уже с неделю
синяками. Светлые кудри свалялись, как войлок, причесывай, не
причесывай - все едино. И шлем уже начал лысину протирать. А мне всего
двадцать четыре. Нет, хорошо что это не настоящее зеркало. Поди-ка,
расколи бронзовый лист. А так зачерпнул воды, побежала рябь - и рожа
исчезла, как не было. Холодная, зараза! Но сон смывает хорошо.
Вот вернусь в столицу, первым делом пойду к цирюльнику. К самому
лучшему. Потом на Суконную, к Рэду-портному, пьянице рыжему. Пусть за
одну ночь сочинит платье по последней моде, да такое, чтобы все
придворные щеголи рты поразевали. Втрое заплачу. А потом - в загул.
Всех перепробую, от служанок кабацких до графских дочек. И обязательно
навещу Линду. Плевать мне, что ей уже под тридцать и слывет старой
девой. Если надо, опять полезу в окно, как тогда. И пускай Рудольф Де
Брас, братец ее, за меч хватается. Теперь он мне не противник. И
вышибут меня обратно в Кариссу, ровно по папенькиной просьбе - поближе
к герцогу Таалю, родовому нашему врагу. Да куда уж ближе!
Только блажь все это. Дорога в столицу мне теперь закрыта. До
победы, по крайней мере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45