Ральф
отговорился от поездки сразу и я даже просить его не стал. Еще бы, у
человека такое горе. Рейвена, как известно, официально здесь вовсе
даже и не было, а маршал Дэн... Я даже подумал, не имеет ли смысла ему
явится в Илвит вместе со мной. Но власти принца на прощение ему могло
и не хватить, а раньше времени подставляться явно не стоило.
Собираться было делом хлопотным. К принцу не явишься в потрепанном
плаще и драных сапогах, будь ты хоть полдня назад из боя. К тому же,
требовалось выбрать состав экскорта и подготовить для них
соответствующие случаю одеяния. Вот тут я споткнулся. Если с
одеждой-то все было просто, то как я мог решить, кто из гвардейцев
дрался лучше, кто хуже, если сражались на совесть все? В конце концов,
я объявил гвардии и пограничникам, что они могут сами решать, кто
достоин ехать, а если не решат миром, пускай кидают жребий. Правда,
командира я подобрал сам. Эргис, на мой взгляд, своими лихими штуками
вполне заслужил эту сомнительную честь. И рисковать ему приходилось
побольше многих.
Я был очень рад, что мое решение не было воспринято солдатами как
слабодушие или, того хуже, предательство. К сложившейся ситуации
относились, скорее, с юмором. Эргис с ходу отколол несколько смачных
шуточек относительно гвардии принца и его свиты и остановить его
смогла только моя оплеуха. Хотя наш славный разведчик и прикусил язык,
я не сомневался, что над оставшимися в Илвите смеяться все равно
будут, хотя и не так едко. Да и пускай, в общем, смеются. Если
пытаться предусмотреть все последствия от любой солдатской хохмы,
недолго и придворным стать. А теперь слово "придворный" казалось мне
теперь просто ругательством.
Пока я корпел над описью трофеев, решая, что надлежит отправить
принцу, а что раздать победителям, в комнату вошел Дэниел. Поскольку
мысли мои были заняты фразами типа: "меч для одной руки, с рукоятью
золоченой" или "плащ двухцветный шелковый, затканый двенадцатью мерами
серебра", я не сразу обратил внимание, что Дэниел одет по-походному.
Но взглянув внимательнее, я понял, что он собрался куда-то уезжать. И
вовсе диву дался, когда понял, что через руку его перекинут не ставший
уже привычным серый дорожный плащ, а белый, трофейный, со следами
споротого орла.
Дэн слегка улыбнулся и спросил:
- Ну как, готовишься к визиту?
Я не удержался и высказал все свое к этому визиту отношение. Дэн
только усмехнулся.
- Таково бремя власти. Ладно, не волнуйся, все устроится. И,
главное, не лезь на рожон. Помни, что принц вовсе не твой злобный враг
или непоправимый идиот, он просто еще молодой. А когда в семнадцать
лет больше умеешь приказывать, чем делать сам...
Я посмотрел на Дэниела выпученными глазами. Так со мной мог
разговаривать тот, кого я привык называть словами "маршал" и
"учитель", а не нынешний Дэн, уставший и потерянный, казавшийся
бледной тенью прежнего. Ну не могло в одночасье все просто так
измениться.
А Дэниел продолжал:
- Рейвен вчера ночью уехал...
Вот уж и вправду сюрприз за сюрпризом. А я-то был уверен, что мне
бы об этом всяко доложили, и потому сказал по-детски огорченным тоном:
- А я с ним посоветоваться хотел... Он когда вернется?
Дэниел пожал плечами. Я встревожился.
- А куда он поехал?
- Может, в Саргол, может, в Трандаль, может, домой. А может, и
вовсе каких-нибудь троллей искать. Это же Рейвен, не человек, а
ходячий северный ветер. Мы, когда совсем молодые были, его так и
звали: Ветерок. Вороном он стал называться много позже.
Я даже немного обиделся. После сказанного Рейвеном о моих
способностях, можно было надеяться, что он и вправду возьмется за
обучение, и я стану первым в королевстве рыцарем-магом. Потом я
сообразил, как несерьезна моя обида и даже устыдился. И пока я не
знал, что сказать, Дэниел добил меня окончательно:
- Да, я ведь тоже уезжаю.
У меня вырвалось только одно слово:
- Как?!
Дэниел улыбнулся.
- Понимаешь, надо. Действительно надо. Слушай, у тебя в казне не
уцелело десятка золотых? А то, когда началась вся эта сутолока, я свой
кошель куда-то засунул и до сих пор найти не могу.
Конечно, я готов был отдать ему не только казну, но и все личные
сбережения, но, увы, не прошел мой благородный жест, еле удалось
уговорить Дэна взять вместо десятка полтора, и выбирал он, притом,
самые обрезанные и легковесные монеты. На все мои просьбы и
предложения он только отшучивался:
- Ну откуда у простого наемника деньги?
Не взял он ничего из предложенного мной снаряжения: ни второй
лошади, ни копья, ни щита. Я даже задумался, куда это он так поспешно
отбывает. Спрашивать об этом было бессмысленно, ответа я бы все равно
не получил.
А Дэн продолжал меня удивлять. Даже в хорошие дни он нечасто
позволял себе выпить крепкого вина, а сейчас не только сам приложился
к фляжке с какой-то бормотухой, но и меня угостил, что бывало уж вовсе
редко. Я и оглянуться не успел, как приговорили мы эту флягу до самого
дна. Разлил Дэн остатки по глиняным кружкам и поднял последний тост за
мою удачу. Я ему, естественно, пожелал того же. Он поблагодарил очень
всерьез и сказал, что удача ему немало пригодится. А я уже чуть-чуть
заплетающимся языком начал объяснять, что все самое плохое-о уже
позади, что теперь Его Величество разберется, кто настоящий изменник,
и, в общем, жду я его обратно с маршальским жезлом и грамотой
сенешаля.
А Дэниел посмотрел на меня, улыбнулся и просто махнул рукой. И
добавил, что все это ерунда, и речь вовсе не о том. Потом хлопнул меня
по плечу, так, как будто на охоту выезжал, пожелал удачи и вышел. А я
остался сидеть, приводя хмельную башку в порядок, и в сумятице пьяных
мыслей вдруг понял, чем отличается Дэниел нынешний от Дэниела,
которого я привык считать настоящим. Тот, который маршал, всегда был
чуть согнут. Внутри себя согнут, как будто ответственность и долг его
слегка тяготили. А сбросить он их не мог, совесть не позволяла.
Нынешний же Дэн как-будто выпрямился, и часть его ноши исчезла, а
оставшаяся доля и тяжестью быть перестала. А еще он напоминал мне
человека, который после долгой болезни проснулся солнечным утром
совершенно здоровый, и радовался и этому солнцу, и зеленой траве, и
легкости в ногах - того и гляди, оттолкнется от земли и полетит, как
птица.
Возможно, я и вовсе до какой-нибудь поэзии дошел, но тут явился
Сэферт и сообщил, что господин Рейвен куда-то отбыл, никого не
предупредив, и оставил в своих покоях письмо, адресованное мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45