— Заманить, соблазнить и ограбить, — с улыбкой пропела Рикка, целуя Турина в макушку.
— В точности, — сказал дварф. Он любяще потрепал ее по заду, и его рука задержалась там чересчур долго. Турин похож на старуху во фруктовом киоске, подумала Крикет. Он должен потрогать все. У него есть свои любимицы среди девушек, те, которые разрешают ему заходить очень далеко. Тем не менее Крикет не следовала их примеру, и когда бы Турин не пытался ущипнуть ее, ловко уходила.
Турин не давил на нее, по крайней мере по отношению к себе, но пару раз отзывал ее в сторону и объяснял, что она обязана быть поласковее с посетителями. «Поласковее» означало сидеть вместе с клиентом за столом, а еще лучше у него на коленях, разрешать ему несколько вольностей, пока он пьет свое питье — которое на самом деле было только подкрашенной водой — и предложить ему подняться на второй этаж для личного шоу. За деньги посетители Девчонок Пустыни могли снять комнату, на полчаса, и насладиться личным танцем. Любое другое, что происходило за закрытыми дверями, было за дополнительную плату. Именно таким образом остальные девушки зарабатывали большую часть своих денег.
Крикет была исключением. Она никогда не поднималсь наверх ни с одним посетителем, и она сидела за столом с ними только до тех пор, пока они не начинали распускать руки. В тот момент, когда кто-нибудь из них пытался дотронуться до нее, она вежливо извинялась и уходила.
— Крикет, можно тебя на пару слов? — сказал Турин, обращаясь к ней и подходя поближе, когда все остальные девушки уже выскользнули из маленькой комнаты для переодевания, смеясь и переговариваясь.
— Если это будут те же слова, ответ будет тем же, — сказала Крикет, проверяя в зеркале свой грим. Даже когда она сидела, их головы были на одной высоте.
Торин покачал головой. — Крикет, Крикет, Крикет, — раздраженно сказал он. — Почему ты такая… тяжелая?
— Я абсолютно не тяжелая, — ответила она, добавляя немного красного на щеки. — Я всегда прихожу на работу вовремя, всегда говорю точно, сколько получила чаевых и отдаю часть дому, и никогда не утаиваю, как делают некоторые. Я никогда не граблю посетителей и никогда не шарю по их карманам, сидя на коленях. Меня наняли танцевать и это именно то, что я делаю. Если вы ожидали от меня чего-нибудь другого, кроме танца, вы должны были сказать мне об этом в самом начале.
Толстый дварф разочарованно вздохнул. — У тебя есть нечестное преимущество передо мной, — сказал он молящим голосом. — Ты — сама привлекательная девушка во всем доме, и к тому же лучшая танцовщица. Ты же знаешь, что я не могу потерять тебя… Кстати, а какие именно девушки не додают мне чаевые?
Крикет усмехнулась. — О, это был бы долгий рассказ.
Турин состроил гримасу. — Да, я ожидаю, что большинство из них, — сказал он, пожимая плечами. — Но почему ты другая?
— Потому что я никогда не нарушаю своего соглашения, — ответила на, поворачиваясь к нему лицом. — Если я нарушу соглашение с тобой, останется только совсем короткий шаг до нарушения соглашения с самой собой, а я совершенно не собираюсь потерять свой фокус и стать баньши после смерти.
— Твой фокус? — повторил он с презрительной улыбкой. — Это идея дварфов, и только дварфов. Что девчонка-полуэльф может знать о фокусе?
— Я знаю то, чему дварфы научили меня, — ответила она. — Это очень полезная идея, а я быстро учусь.
— И какой же твой фокус? — спросил Торин, его усмешка куда-то исчезла.
— Из всех, кто есть здесь, ты лучше других должен знать, что можно а что нельзя спрашивать, — сказала Крикет, поднимая брови.
Турин кивнул. — Действительно, — сказал он. — Фокус — личное дело каждого. Я вижу, что ты на самом деле кое-что выучила. Прости меня за грубость.
— Не было оскорбления — не за что извиняться.
Турин улыбнулся. — Да ты и говоришь, как дварф. Кто бы ни учил тебя, ты хорошо усвоила уроки.
— Я жила какое-то время в деревне дварфов, — ответила она. — Я старась изучать не только обычаи, но и правила этикета.
— Ты совершенно необычная молодая женщина, — сказал Турин. — Ты не похожа на остальных.
— Да, — согласилась она, — и это большая часть моего очарования.
— А некоторым из других девушек, уверен, это сильно не нравится.
— Им всем это не нравится, — сказал она. — Но я пришла сюда не для того, чтобы завести друзей, а за деньгами.
— И только на твоих собственных условиях, — сказал Турин. — Другие девушки, отплясав, выходят в зал, садятся к клиентам, но ты всегда остаешься за кулисами, даже если не твоя очередь танцевать. Ты бы сделала намного больше денег, если бы была поближе к посетителям, ты же понимаешь, о чем я говорю.
— Напротив, тогда я зарабатывала бы меньше, — ответила Крикет.
Турин непонимающе уставился на нее, потом поджал губы и неохотно кивнул, — Может быть ты и права, — сказал он. — Ну хорошо, бард закончил петь, так что я должен идти и начинать представление. — Он оскалился. — Нет ничего лучше, чем бард, чтобы раскачать народ. К тому времени, когда он закончит, они все уже умирают от скуки и требуют настоящих развлечений. Эта толпа голодна. Давай обеспечим им безумную, незабываемую ночь.
— Это то, что я могу сделать, — сказала Крикет.
Турин вернулся в главный зал, потом Крикет услышала крики толпы, когда бард закончил петь и на сцене появился Турин, чтобы объявить первую танцовщицу.
Мгновением позже занавес из бус откинулся в сторону и вошел бард, Эдрик, выглядевший усталым и сердитым. Он был одет, как обычно, в свободную серую тунику, удерживаемую поясом, поношенные штаны из коричневой кожи и высокие мокассины. Насколько Крикет знала, другой одежды у него не было. С тяжелым вздохом он снял с себя арфу и погрузил свое длинное худое тело чистокровного эльфа в мягкое кресло, а руками пробежал по своим длинным серебряным волосам, красиво падавшим ему на плечи.
— Сегодня грубый народ, а? — сочуственно спросила Крикет.
Эдрик скривился. — Равнодушный до боли, — сказал он тяжелым, разочарованным голосом. — Все равно, что петь во время песчаной бури. Я вообще не понимаю, зачем я взялся за эту работу. Они приходят поглазеть на девчонок, вроде тебя, а не слушать баллады и легенды. Они говорят, кричат и ругаются во время всего выступления. Тем не менее, по меньшей мере сегодня в меня никто ничем не кинул. За это я должен благодарить судьбу, я думаю.
— Прошу прошения, Эдрик, — сказал Крикет. — Ты заслуживаешь намного более внимательной и отзывчивой публики.
— Да, но я боюсь, что здесь ее не бывает, — насмешливо заметил бард.
— А почему бы тебе не спеть для меня? У меня есть немного времени, до выхода на сцену. — Он бросила ему монету. — Спой мне, Эдрик.
Бард ловко схватил монету на лету. — Нет необходимости в этом, Крикет, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64