Конечно, среди книг, привезенных Граймсом на Стрее, была одна, в которой описывался принцип действия Движителя Манншенна… но если это действительно было в другой Вселенной… Да и могут ли книги заменить живую практику?
— Удачи, — коротко сказал Граймс, вышел из отсека и плотно притворил дверь.
Почти тут же он услышал свистящий вой гироскопов.
Но в этом звуке было что-то неправильное.
Потом он провалился в густой черный сон.
Глава 20
Говорят, что за несколько секунд до смерти утопающий видит всю свою жизнь с начала до конца. Нечто подобное происходило с Граймсом — только в обратном направлении.
Перед ним длинной чередой проходили его успехи и неудачи…
…любовь — и то, что он считал любовью…
…случаи, когда он говорил «нет», и случаи, когда «нет» говорили ему…
…люди, которых он не хотел вспоминать, и люди, с которыми ему хотелось встретиться снова…
Но все это было нереально, неестественно. Казалось, это были не его воспоминания…
Он очнулся от того, что певучий свист гироскопов смолк.
Прибыли…
Но куда? А главное — в какое время?
Вперед в пространстве и назад во времени — таков принцип работы Манншенновского Движителя. Но еще никто и никогда, находясь в здравом уме и твердой памяти, не пытался запустить его реверсом.
Прежде всего, для этого требовалось переделать регулятор.
Чем случилось с регуляторами из плоти и крови, подключенными к системе управления — человеком-телепатом и ящером-философом, которые вознамерились заменить своим интуитивным чувствованием точнейшие математические расчеты, управлявшие системой?
Что с ними теперь? Как они перенесли такое напряжение?
А что со мной самим? — спросил себя Граймс. А с Соней?
Лично с ним что-то явно было не так. Он не чувствовал себя… самим собой. Нет, он прекрасно помнил все, что происходило до сих пор. Он не превратился в ребенка и даже, кажется, не помолодел… по крайней мере заросший подбородок по-прежнему чесался, напоминая о необходимости бритья. И не парил под потолком в виде сгустка протоплазмы.
Граймс открыл дверь отсека. Стрессор по-прежнему висел паутине разноцветных проводов… Но каждая его чешуйка сверкала, как полированная, а глаза уже не казались затянутыми мутной пленкой.
— Человек Граймс, мы сделали то, что задумано!
Это был голос молодого ящера — скорее каркающий, чем сиплый.
— Точно! — подтвердил Мэйхью. Его голос тоже изменился — стал звонче, выше… И сам псионик, кажется, уменьшился в росте. Граймс пригляделся… Нет, это просто показалось. Но он явно помолодел.
— Это было нелегко, — продолжил он. — Это было очень нелегко — остановить возвратное движение биологического времени… Мы со Стрессором находились в самом центре поля, так что не удивляйтесь, что мы немного изменились, сэр. Но за остальных не беспокойтесь. Если кто и помолодел, то, может быть, часа на два… Так что Ваша роскошная седая борода по-прежнему при Вас.
«У меня никогда не было седой бороды…»
Граймс почувствовал, что в животе похолодело. Наконец он не выдержал. Приподняв свою бороду, он скосил глаза и попытался ее разглядеть.
Мэйхью и Стрессор засмеялись.
— Ладно, — сердито буркнул Граймс. — Как-нибудь я тоже Вас разыграю, Мэйхью… Гхм… И что будем делать дальше?
— Ждать, — отозвался псионик. — Оставаться здесь и ждать. Скоро должен появиться «Запад».
«Запад»… А также «Овечий Вор» и «Танцующая Матильда»… Старые транспорты Западной Линии, которые привозили первых поселенцев в Приграничье. Да, Приграничье уже называлось Приграничьем, — но это были четыре малонаселенные планеты, полностью зависящие от поставок Федерации. Излишне говорить, что тогда у них еще не было собственного флота.
«Запад»… кажется, этот транспорт доставил на Лорн первую партию посевного зерна.
Так было во Вселенной Граймса. Так должно было быть и в этой Вселенной. Параллельные миры потому и называются параллельными, что их развитие до определенного момента идет почти одинаково.
«Запад»…
Несомненно, Стрессор тоже знал историю заселения Приграничья. И устроил эту встречу, чтобы Граймс смог выполнить работу, которую в его Вселенной выполняли кошки и терьеры…
— Я уже слышу их, — тихо бормотал Мэйхью. — Они приближаются. Люди обеспокоены. Они хотят прибыть в порт, пока крысы-мутанты еще не успели захватить корабль.
— В этом мире корабль потерял управление при посадке, упал на скальной гряде и разбился, — сказал Стрессор. — Но многие из крыс выжили. Вам надо вернуться в рубку, человек Граймс. Делайте то, что должны сделать.
В рубке было спокойно и почти уютно. По крайней мере, так показалось Граймсу. Однако многие еще не успели оправиться от состояния дезориентации во времени и пространстве. В каком бы режиме ни работал Движитель, переход из нормального континуума в искривленный и обратно всегда вызывает совершенно определенные реакции организма.
Коммодор подошел к Вильямсу, который, нахохлившись, по-прежнему сидел в кресле второго пилота.
— Как дела, коммандер? — спросил он мягко.
— К бою готов, шкипер, — отозвался старпом, но прозвучало не слишком убедительно.
Граймс присел возле кресла своей жены. Соня выглядела подавленной, со щек еще не исчезла нездоровая бледность. Но, взглянув на мужа, она слабо улыбнулась.
— А ты не изменился, Джон. Как я рада… Знаешь, я слишком много вспомнила… даже то, что должна была забыть. Я понимаю, все это в прошлом. Но все равно… слишком… тяжело. Как я рада, что ты здесь, рядом со мной… именно ты, а не какой-нибудь…
— Я тоже должен кое о чем забыть, — ответил он.
Он посмотрел на своих офицеров. Они уже занимали места. Вот Картер проверяет прицелы своих пушек. Вот Беннет настраивает приемники… Сквозь затемненные стекла иллюминатора солнце Лорна казалось тусклым подслеповатым диском. Граймс посмотрел в другую сторону — там сияла во всей своей красе Линза Галактики. Что могло измениться здесь, на задворках Вселенной, за какие-то триста-четыреста стандартных лет? Они промчались незаметно, не оставив следа…
Назад или вперед — какая разница?
Пройдет еще тысяча лет — но все останется по-прежнему: и Линза Галактики, и солнце Лорна, и далекие туманности, разбросанные в бархатной черноте…
— Объект на радаре, — объявил вахтенный.
Коммодор вывел изображение с радара на свой монитор и увидел, как на самом краю серебряной паутины появилась светящаяся точка.
Беннет схватил микрофон со стойки.
— «Корсар» — «Западу». «Корсар» — «Западу». Как слышно? Прием.
Голос, который раздался в ответ, был не просто усталым. Это был голос человека, который последние несколько дней находился в запредельном напряжении.
— Слышу вас четко… как вас там, я не понял…
— Повторяю: «Корсар».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Удачи, — коротко сказал Граймс, вышел из отсека и плотно притворил дверь.
Почти тут же он услышал свистящий вой гироскопов.
Но в этом звуке было что-то неправильное.
Потом он провалился в густой черный сон.
Глава 20
Говорят, что за несколько секунд до смерти утопающий видит всю свою жизнь с начала до конца. Нечто подобное происходило с Граймсом — только в обратном направлении.
Перед ним длинной чередой проходили его успехи и неудачи…
…любовь — и то, что он считал любовью…
…случаи, когда он говорил «нет», и случаи, когда «нет» говорили ему…
…люди, которых он не хотел вспоминать, и люди, с которыми ему хотелось встретиться снова…
Но все это было нереально, неестественно. Казалось, это были не его воспоминания…
Он очнулся от того, что певучий свист гироскопов смолк.
Прибыли…
Но куда? А главное — в какое время?
Вперед в пространстве и назад во времени — таков принцип работы Манншенновского Движителя. Но еще никто и никогда, находясь в здравом уме и твердой памяти, не пытался запустить его реверсом.
Прежде всего, для этого требовалось переделать регулятор.
Чем случилось с регуляторами из плоти и крови, подключенными к системе управления — человеком-телепатом и ящером-философом, которые вознамерились заменить своим интуитивным чувствованием точнейшие математические расчеты, управлявшие системой?
Что с ними теперь? Как они перенесли такое напряжение?
А что со мной самим? — спросил себя Граймс. А с Соней?
Лично с ним что-то явно было не так. Он не чувствовал себя… самим собой. Нет, он прекрасно помнил все, что происходило до сих пор. Он не превратился в ребенка и даже, кажется, не помолодел… по крайней мере заросший подбородок по-прежнему чесался, напоминая о необходимости бритья. И не парил под потолком в виде сгустка протоплазмы.
Граймс открыл дверь отсека. Стрессор по-прежнему висел паутине разноцветных проводов… Но каждая его чешуйка сверкала, как полированная, а глаза уже не казались затянутыми мутной пленкой.
— Человек Граймс, мы сделали то, что задумано!
Это был голос молодого ящера — скорее каркающий, чем сиплый.
— Точно! — подтвердил Мэйхью. Его голос тоже изменился — стал звонче, выше… И сам псионик, кажется, уменьшился в росте. Граймс пригляделся… Нет, это просто показалось. Но он явно помолодел.
— Это было нелегко, — продолжил он. — Это было очень нелегко — остановить возвратное движение биологического времени… Мы со Стрессором находились в самом центре поля, так что не удивляйтесь, что мы немного изменились, сэр. Но за остальных не беспокойтесь. Если кто и помолодел, то, может быть, часа на два… Так что Ваша роскошная седая борода по-прежнему при Вас.
«У меня никогда не было седой бороды…»
Граймс почувствовал, что в животе похолодело. Наконец он не выдержал. Приподняв свою бороду, он скосил глаза и попытался ее разглядеть.
Мэйхью и Стрессор засмеялись.
— Ладно, — сердито буркнул Граймс. — Как-нибудь я тоже Вас разыграю, Мэйхью… Гхм… И что будем делать дальше?
— Ждать, — отозвался псионик. — Оставаться здесь и ждать. Скоро должен появиться «Запад».
«Запад»… А также «Овечий Вор» и «Танцующая Матильда»… Старые транспорты Западной Линии, которые привозили первых поселенцев в Приграничье. Да, Приграничье уже называлось Приграничьем, — но это были четыре малонаселенные планеты, полностью зависящие от поставок Федерации. Излишне говорить, что тогда у них еще не было собственного флота.
«Запад»… кажется, этот транспорт доставил на Лорн первую партию посевного зерна.
Так было во Вселенной Граймса. Так должно было быть и в этой Вселенной. Параллельные миры потому и называются параллельными, что их развитие до определенного момента идет почти одинаково.
«Запад»…
Несомненно, Стрессор тоже знал историю заселения Приграничья. И устроил эту встречу, чтобы Граймс смог выполнить работу, которую в его Вселенной выполняли кошки и терьеры…
— Я уже слышу их, — тихо бормотал Мэйхью. — Они приближаются. Люди обеспокоены. Они хотят прибыть в порт, пока крысы-мутанты еще не успели захватить корабль.
— В этом мире корабль потерял управление при посадке, упал на скальной гряде и разбился, — сказал Стрессор. — Но многие из крыс выжили. Вам надо вернуться в рубку, человек Граймс. Делайте то, что должны сделать.
В рубке было спокойно и почти уютно. По крайней мере, так показалось Граймсу. Однако многие еще не успели оправиться от состояния дезориентации во времени и пространстве. В каком бы режиме ни работал Движитель, переход из нормального континуума в искривленный и обратно всегда вызывает совершенно определенные реакции организма.
Коммодор подошел к Вильямсу, который, нахохлившись, по-прежнему сидел в кресле второго пилота.
— Как дела, коммандер? — спросил он мягко.
— К бою готов, шкипер, — отозвался старпом, но прозвучало не слишком убедительно.
Граймс присел возле кресла своей жены. Соня выглядела подавленной, со щек еще не исчезла нездоровая бледность. Но, взглянув на мужа, она слабо улыбнулась.
— А ты не изменился, Джон. Как я рада… Знаешь, я слишком много вспомнила… даже то, что должна была забыть. Я понимаю, все это в прошлом. Но все равно… слишком… тяжело. Как я рада, что ты здесь, рядом со мной… именно ты, а не какой-нибудь…
— Я тоже должен кое о чем забыть, — ответил он.
Он посмотрел на своих офицеров. Они уже занимали места. Вот Картер проверяет прицелы своих пушек. Вот Беннет настраивает приемники… Сквозь затемненные стекла иллюминатора солнце Лорна казалось тусклым подслеповатым диском. Граймс посмотрел в другую сторону — там сияла во всей своей красе Линза Галактики. Что могло измениться здесь, на задворках Вселенной, за какие-то триста-четыреста стандартных лет? Они промчались незаметно, не оставив следа…
Назад или вперед — какая разница?
Пройдет еще тысяча лет — но все останется по-прежнему: и Линза Галактики, и солнце Лорна, и далекие туманности, разбросанные в бархатной черноте…
— Объект на радаре, — объявил вахтенный.
Коммодор вывел изображение с радара на свой монитор и увидел, как на самом краю серебряной паутины появилась светящаяся точка.
Беннет схватил микрофон со стойки.
— «Корсар» — «Западу». «Корсар» — «Западу». Как слышно? Прием.
Голос, который раздался в ответ, был не просто усталым. Это был голос человека, который последние несколько дней находился в запредельном напряжении.
— Слышу вас четко… как вас там, я не понял…
— Повторяю: «Корсар».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30