— Они разыскали мри. Прошли через пустыню, через весь город, и разыскали их.
Дункана била дрожь. Боаз коснулась его руки. Эта светловолосая полная женщина казалась ему сейчас самым прекрасным и добрейшим существом на планете.
— Стэн, идите к себе, — сказала она. — Идите домой, отдохните. Охранник проводит вас. Уходите отсюда.
Кивнув, он припомнил дорогу от корабля до Нома, и решил, что оставшихся у него сил хватит, чтобы без приключений добраться до своей комнаты. Даже не поблагодарив Боаз, он повернулся и пришел в себя уже на корабельном трапе, в сопровождении офицера службы безопасности с винтовкой на плече.
Провалы памяти ужасали его. Дункан все еще надеялся, что это усталость.
Но он, не отдавая себе отчета, решил войти во «Флауэр» с дусами.
Это произошло как бы помимо его воли.
Он старался не думать о дусах, изо всех сил, до головокружения, пытаясь вызвать то ощущение тепла, что содержалось в их прикосновениях.
«Да, — сказал Ньюн, — я чувствую их."
«Я чувствую их».
Дункан плохо помнил, о чем он разговаривал с офицером службы безопасности, едва ворочая языком, стараясь разорвать тишину, от которой звенело в ушах: скорее всего, нес какую-нибудь чепуху.
А потом он оказался в сверкающем яркими огнями Номе, где в комнатах металось гулкое эхо, пахло регулами и землянами. Здесь не было тишины.
Офицер безопасности проводил Дункана до двери его комнаты и вложил ему в ладонь пластиковый флакон.
— Это вам от доктора Луиса, — пробормотал он.
Дункан даже не поинтересовался, что было в этих красных капсулах, которые убивали сны и сковывали чувства, погружая его в спасительный покой беспамятство.
Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что не выключал свет.
4
Покинувший свою оснащенную пультом управления тележку в тишине своего кабинета, Ставрос поднял на него воспаленные от недосыпания глаза. На столе перед стариком высилась груда измятых и зачитанных бумаг: день уходил на то, чтобы написать, ночь — чтобы перечитать.
Все это Дункан видел. Кроме того, он прекрасно знал, что где-то среди этих бумаг есть и какая-то часть его собственного труда. Да, он потратил немало часов на составление своих отчетов: ни Боаз, ни Луис, ни служба безопасности никогда не видели их. Ставрос был единственным, кто читал их, и если написанное там шло вразрез с его намерениями, отчеты бесследно исчезали.
— Садись, — сказал Ставрос.
Дункан подчинился. Бесцветные глаза Ставроса пристально изучали его лицо. Проделанная работа не принесла Дункану чувство удовлетворения, оставив в душе какую-то пустоту, и, скорее всего, последний отчет, как и вообще все, что противоречило политике Ставроса, оказался ненужным. Этот отчет вымотал Дункана гораздо сильнее, чем какое-нибудь задание из тех, что он выполнял в колледже. Составляя его, Дункан отчаянно боялся, что все это окажется ненужным и только вызовет лишние вопросы; что Ставрос, пообещав ему как следует во всем разобраться, выбросит отчет, не прочитав даже половины.
— Знаешь, это так называемое святилище мри, — заговорил наконец Ставрос, — вызвало сильный переполох у регулов. Они до смерти перепугались. Святилище, артефакт, то, что мы сделали все, чтобы сохранить двоим мри жизнь, — все это они считают звеньями одной цепи… к тому же еще ты натворил немало дел. В результате получается довольно-таки неприятная картина. Ты знаешь, что регулы на каждом углу трубят о том, что им пришлось спасать вас с Галеем?
Дункан едва удержался от ругани.
— Все было совсем не так.
— Не следует забывать, что увидев вас там, регулы вполне могли решить, что вы попали в беду. Они не могут так долго идти. Приближалась ночь, а они ужасно боятся оказаться ночью в пустыне. Эти юнцы в один голос твердят, что заметили внизу самолет и забеспокоились, не случилось ли чего с вами… Они испугались, что, если это действительно так, то во всем обвинят их, и кинулись вас искать.
— Вы на самом деле верите в это, сэр?
— Нет, — спокойно проговорил Ставрос. — Я скорее считаю это любопытством. В частности, любопытством со стороны Хулага. Он до смерти боится того, что мри могли бы сделать; боится всего, что с ними связано. И, я думаю, больше всего он боится, что оставшиеся в живых могут добраться до него. Видишь, я откровенен с тобой. Но об этом не стоит говорить вне стен этой комнаты. Теперь скажи мне: когда вы встретились с регулами, была ли с их стороны какая-то реальная, неприкрытая угроза?
— Нас самих никто не трогал. Но наше оборудование…
— Я читал.
— Да, сэр.
— Вы достаточно умело справились с этим, — проговорил Ставрос, слегка нахмурясь. — Хотя, я думаю, регулов куда больше интересовал ты… ну и реликвии мри. Я думаю, именно твоя персона заставила их оказаться там. И если бы я не послал с тобой Галея, ты мог бы и не вернуться. Ты совершенно забываешь о безопасности.
— Да, сэр.
— Они убили бы тебя при первой возможности. Я лично занялся бы этим происшествием, но уже не смог бы им помешать — было бы слишком поздно. Но при чем здесь это святилище, Дункан? При чем здесь артефакт?
— Сэр?
— Почему ты считаешь, что это так важно? Почему мри рисковали своими жизнями, чтобы пройти туда и принести это?
Дункан махнул рукой в сторону лежащего на столе отчета.
— Религия. Я объяснял…
— Ты побывал внутри этого «святилища». Я видел фильм, который ты снял. Ты действительно веришь, что это культовое сооружение?
— Для них оно имеет огромное значение. — Он был беспомощен, чтобы сказать что-то еще. Лежащие перед ним фотографии говорили другое: компьютерные банки данных, вооружение, средства связи — мри ни в чем не уступали регулам, и это ужасало.
— Ты прав: для них это очень важно. Боаз вскрыла твой овоид, Дункан. Три дня назад. Артефакт открыт.
Известие потрясло его. Дункан не поверил своим ушам: он считал, что без добровольной помощи мри землянам не обойтись… что, возможно, удастся начать переговоры… Но ловко орудовавшая кисточкой и булавочной толщины щупом толстушка Боаз вместе со всемогущими механиками «Флауэра», которые беспрекословно ей подчинялись, без труда справились с этой задачей, и теперь у мри не осталось ничего.
— Я не думал, что это произойдет так скоро, — сказал Дункан. — В отчете сказано, что это было?
— Оно есть. Не было. Боаз говорит, что овоид сделали так, чтобы существо с надлежащей техникой могло открыть его без особого труда. И, похоже, это и в самом деле не оружие, что, как я понял, подтверждает твой фильм. Это какая-то записывающая аппаратура. Мы еще не разобрались с языком — там содержится своего рода текст; и нет никакой зацепки, чтобы расшифровать эти записи. Мы, как ты понимаешь, не хотим обращаться за консультациями к регулам. Но там также есть цифровые данные, записанные символами, которые может расшифровать любой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Дункана била дрожь. Боаз коснулась его руки. Эта светловолосая полная женщина казалась ему сейчас самым прекрасным и добрейшим существом на планете.
— Стэн, идите к себе, — сказала она. — Идите домой, отдохните. Охранник проводит вас. Уходите отсюда.
Кивнув, он припомнил дорогу от корабля до Нома, и решил, что оставшихся у него сил хватит, чтобы без приключений добраться до своей комнаты. Даже не поблагодарив Боаз, он повернулся и пришел в себя уже на корабельном трапе, в сопровождении офицера службы безопасности с винтовкой на плече.
Провалы памяти ужасали его. Дункан все еще надеялся, что это усталость.
Но он, не отдавая себе отчета, решил войти во «Флауэр» с дусами.
Это произошло как бы помимо его воли.
Он старался не думать о дусах, изо всех сил, до головокружения, пытаясь вызвать то ощущение тепла, что содержалось в их прикосновениях.
«Да, — сказал Ньюн, — я чувствую их."
«Я чувствую их».
Дункан плохо помнил, о чем он разговаривал с офицером службы безопасности, едва ворочая языком, стараясь разорвать тишину, от которой звенело в ушах: скорее всего, нес какую-нибудь чепуху.
А потом он оказался в сверкающем яркими огнями Номе, где в комнатах металось гулкое эхо, пахло регулами и землянами. Здесь не было тишины.
Офицер безопасности проводил Дункана до двери его комнаты и вложил ему в ладонь пластиковый флакон.
— Это вам от доктора Луиса, — пробормотал он.
Дункан даже не поинтересовался, что было в этих красных капсулах, которые убивали сны и сковывали чувства, погружая его в спасительный покой беспамятство.
Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что не выключал свет.
4
Покинувший свою оснащенную пультом управления тележку в тишине своего кабинета, Ставрос поднял на него воспаленные от недосыпания глаза. На столе перед стариком высилась груда измятых и зачитанных бумаг: день уходил на то, чтобы написать, ночь — чтобы перечитать.
Все это Дункан видел. Кроме того, он прекрасно знал, что где-то среди этих бумаг есть и какая-то часть его собственного труда. Да, он потратил немало часов на составление своих отчетов: ни Боаз, ни Луис, ни служба безопасности никогда не видели их. Ставрос был единственным, кто читал их, и если написанное там шло вразрез с его намерениями, отчеты бесследно исчезали.
— Садись, — сказал Ставрос.
Дункан подчинился. Бесцветные глаза Ставроса пристально изучали его лицо. Проделанная работа не принесла Дункану чувство удовлетворения, оставив в душе какую-то пустоту, и, скорее всего, последний отчет, как и вообще все, что противоречило политике Ставроса, оказался ненужным. Этот отчет вымотал Дункана гораздо сильнее, чем какое-нибудь задание из тех, что он выполнял в колледже. Составляя его, Дункан отчаянно боялся, что все это окажется ненужным и только вызовет лишние вопросы; что Ставрос, пообещав ему как следует во всем разобраться, выбросит отчет, не прочитав даже половины.
— Знаешь, это так называемое святилище мри, — заговорил наконец Ставрос, — вызвало сильный переполох у регулов. Они до смерти перепугались. Святилище, артефакт, то, что мы сделали все, чтобы сохранить двоим мри жизнь, — все это они считают звеньями одной цепи… к тому же еще ты натворил немало дел. В результате получается довольно-таки неприятная картина. Ты знаешь, что регулы на каждом углу трубят о том, что им пришлось спасать вас с Галеем?
Дункан едва удержался от ругани.
— Все было совсем не так.
— Не следует забывать, что увидев вас там, регулы вполне могли решить, что вы попали в беду. Они не могут так долго идти. Приближалась ночь, а они ужасно боятся оказаться ночью в пустыне. Эти юнцы в один голос твердят, что заметили внизу самолет и забеспокоились, не случилось ли чего с вами… Они испугались, что, если это действительно так, то во всем обвинят их, и кинулись вас искать.
— Вы на самом деле верите в это, сэр?
— Нет, — спокойно проговорил Ставрос. — Я скорее считаю это любопытством. В частности, любопытством со стороны Хулага. Он до смерти боится того, что мри могли бы сделать; боится всего, что с ними связано. И, я думаю, больше всего он боится, что оставшиеся в живых могут добраться до него. Видишь, я откровенен с тобой. Но об этом не стоит говорить вне стен этой комнаты. Теперь скажи мне: когда вы встретились с регулами, была ли с их стороны какая-то реальная, неприкрытая угроза?
— Нас самих никто не трогал. Но наше оборудование…
— Я читал.
— Да, сэр.
— Вы достаточно умело справились с этим, — проговорил Ставрос, слегка нахмурясь. — Хотя, я думаю, регулов куда больше интересовал ты… ну и реликвии мри. Я думаю, именно твоя персона заставила их оказаться там. И если бы я не послал с тобой Галея, ты мог бы и не вернуться. Ты совершенно забываешь о безопасности.
— Да, сэр.
— Они убили бы тебя при первой возможности. Я лично занялся бы этим происшествием, но уже не смог бы им помешать — было бы слишком поздно. Но при чем здесь это святилище, Дункан? При чем здесь артефакт?
— Сэр?
— Почему ты считаешь, что это так важно? Почему мри рисковали своими жизнями, чтобы пройти туда и принести это?
Дункан махнул рукой в сторону лежащего на столе отчета.
— Религия. Я объяснял…
— Ты побывал внутри этого «святилища». Я видел фильм, который ты снял. Ты действительно веришь, что это культовое сооружение?
— Для них оно имеет огромное значение. — Он был беспомощен, чтобы сказать что-то еще. Лежащие перед ним фотографии говорили другое: компьютерные банки данных, вооружение, средства связи — мри ни в чем не уступали регулам, и это ужасало.
— Ты прав: для них это очень важно. Боаз вскрыла твой овоид, Дункан. Три дня назад. Артефакт открыт.
Известие потрясло его. Дункан не поверил своим ушам: он считал, что без добровольной помощи мри землянам не обойтись… что, возможно, удастся начать переговоры… Но ловко орудовавшая кисточкой и булавочной толщины щупом толстушка Боаз вместе со всемогущими механиками «Флауэра», которые беспрекословно ей подчинялись, без труда справились с этой задачей, и теперь у мри не осталось ничего.
— Я не думал, что это произойдет так скоро, — сказал Дункан. — В отчете сказано, что это было?
— Оно есть. Не было. Боаз говорит, что овоид сделали так, чтобы существо с надлежащей техникой могло открыть его без особого труда. И, похоже, это и в самом деле не оружие, что, как я понял, подтверждает твой фильм. Это какая-то записывающая аппаратура. Мы еще не разобрались с языком — там содержится своего рода текст; и нет никакой зацепки, чтобы расшифровать эти записи. Мы, как ты понимаешь, не хотим обращаться за консультациями к регулам. Но там также есть цифровые данные, записанные символами, которые может расшифровать любой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78