Ты, может быть, знаешь. Я не хочу.
— Ты не ошибся в своих подозрениях.
— Ты — землянин. Ты знал, что произойдет, если ты отдашь его своим соплеменникам.
— Я не знал, что это такое. Я не знал, что в них проявится нечто большее, чем простое любопытство.
— Но это случилось, — возразил Ньюн, и, когда Дункан не ответил: — Мы здесь из-за этого? Единственное, что оставалось у мри, единственное сокровище, которое было у нас — и вот оно здесь, и здесь ты, один; и внезапно мы получаем награду, и нашу свободу — корабль, чтобы покинуть планету. Это бесценный дар. За какую службу землянам эта награда, кел Дункан? Или нас одарили за сорок лет войны, которую мы вели против твоей расы?
— Война окончилась, — сказал Дункан. — Все в прошлом.
— Но мы мри, — сказал Ньюн, заставляя себя произнести эти горькие слова, не признавая великодушия ци'мри и не понимая их поступков. Его вновь охватила слабость; чувства притупились; слишком долго находившиеся в напряжении мускулы задрожали. Он стиснул рукой стойку, сделал глубокий вдох и резко выдохнул: в голове его прояснилось. — Я не знаю, почему ты на борту один, — проговорил он. — Мы не понимаем друг друга, кел Дункан.
— Что ж, по крайней мере, честно, — сказал Дункан, обдумав столь недвусмысленное предостережение. — Возможно я ошибаюсь, но мне казалось, ты поймешь, что я пытался сделать лучше для тебя. Ты свободен.
Ньюн окинул взглядом пульты управления: они казались совершенно чуждыми, не такими, как у регулов, хотя и те он знал лишь в теории. Тонкая струйка пота поползла у него под мантией с левой стороны.
— Нас сопровождают? — спросил он.
— За нами пока еще наблюдают, — сказал Дункан. — Вам по-прежнему не верят. И ни ты, ни я не можем избавиться от этой слежки: кораблем управляет компьютер. Может быть, ты сможешь перехватить управление, но если тебе это удастся, они, скорее всего, заподозрят неладное.
Довод казался разумным. Ньюн обдумал это, рассеянно поглаживая рукой голову дуса, который сидел рядом с ним.
— Я сообщу сказанное тобой госпоже, — сказал в конце концов Ньюн. Он негромко велел дусу идти впереди и последовал за зверями, оставив Дункана рядом с пультом управления. Дункан мог убить их; но задайся землянин такой целью, он бы давно сделал это. Он мог лишить их свободы, но, возможно, сам корабль и был тюрьмой с охраной снаружи. Непонятно было лишь то, почему Дункан решил разделить с ними заключение. Ньюн подозревал, что тот поступил так согласно своему пониманию чести, которое у землян сильно отличалось от представления о чести у мри.
А может быть, во всем были виноваты узы, которые связывали Дункана со своей расой; или же то, что они оба были всего лишь кел'ейны: ничего не решая сами, они жили по указке других, и каждый выбирал лишь способ и место действия. Ньюн знал, что кел'ен мог найти себе друга среди кел'ейнов другого Дома, и что однажды они могли встретиться лицом к лицу и убить друг друга. Об этом слагали песни.
Дружба за пределами своего Дома никогда не приводила к добру; считалось, что это приносит несчастье, поскольку долг требовал преданности Дому и беспрекословного исполнения приказов госпожи.
8
Вот и все.
Дункан стоял и смотрел, как уходит мри, зная, что теперь, когда Ньюн убедился, что госпоже ничто не угрожает, сюда придет Мелеин, чтобы принять символическое управление кораблем.
Согласно обычаям мри, если существовала возможность спросить совета у госпожи, все решения принимала она. Этой новостью Боаз могла бы поразить военных; этой новостью он сам мог бы поразить тех, кто отвечал за безопасность на «Флауэре», если бы они спросили об этом: одетые в черное кел'ейны мри ничего не решали сами.
Ньюн не знал, что представляет из себя артефакт, которому он поклонялся. Но это вовсе не удивило Дункана. Ньюн, несмотря на весь свой опыт, просто отказывался знать то, что, как он считал, его не касается; при первой же возможности он спешил за советом к Мелеин. Дункан отчаянно надеялся на это. И именно так все и вышло. Теперь, увидев, что Ньюн, живой и здоровый, сделал все именно так, как он хотел, Дункан почувствовал, что тяжесть, несколько дней буквально пригибавшая его к полу, исчезла.
Он с удивлением обнаружил, что ему совсем не страшно от того, что он сделал. Страх приходил к нему бессонной ночью, когда он вспоминал руины на холмах, ночной кошмар Сил'атена, ад, который обрушился на них; или при виде улыбок регулов, которые пытались уничтожить его и уничтожили вместо этого целую разумную расу. Расу мри, которых он уважал.
По-прежнему имелось немало шансов, что мри повернет оружие против него — и тогда Стэна ждала смерть; подобные мысли до сих пор не давали ему покоя, но представить себе этого Дункан не мог. Произойди это, причины следовало искать в каких-то глубинных пластах логики мри, которые Ньюн и Мелеин, несмотря на откровенные провокации Дункана, никогда ему не показывали.
Впрочем, время для сожалений давно миновало: теперь он уже почти ничего не мог поделать. Тыльной стороной ладони Дункан провел по воспаленным глазам — ему очень хотелось спать. Последние четыре дня он не мог себе позволить такую роскошь: слишком стремительно развивались события на борту; где-то неподалеку болтались два корабля регулов, да еще этот ненормальный «Сантьяго» по-прежнему висел у него на хвосте.
Он уселся за пульт управления, запросил у компьютера текущую информацию, и когда на экране высветились активные системы, понял, что корабль занят подготовкой к прыжку: система слежения уже выбрала звезду в качестве точки отсчета и готовилась выполнить перемещение, как только компьютер получит подтверждения от остальных систем «Фокса», что корабль находится на достаточном удалении от какой-нибудь значительной массы. На это мог уйти целый день: допуски автоматики были значительно шире, чем следовало. Но больше — вряд ли.
Утонувшую в лучах своего солнца Кесрит отсюда был не видно, а сам Арайн казался красной точкой на звездной карте: крохотный маячок, словно бы отмечавший — впрочем, так оно и было, — границу освоенных землянами территорий; звезда, вокруг которой совершали свой путь единственная почти необитаемая и несколько совершенно безжизненных планет.
Один из экранов показывал схему, на которой — по-прежнему гораздо дальше, чем им следовало быть после такого промежутка времени — были видны корабли регулов: они приближались с предосторожностями. Но Дункан не обращал особого внимания на перемещения регулов: те были довольно далеко и не могли его видеть.
Крохотная точка вспыхнула на другом экране: вспомогательный корабль «Сантьяго», верная тень «Сабера».
Корабль находился ближе, чем обычно.
Дункан закусил губу, чувствуя, как участился пульс:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Ты не ошибся в своих подозрениях.
— Ты — землянин. Ты знал, что произойдет, если ты отдашь его своим соплеменникам.
— Я не знал, что это такое. Я не знал, что в них проявится нечто большее, чем простое любопытство.
— Но это случилось, — возразил Ньюн, и, когда Дункан не ответил: — Мы здесь из-за этого? Единственное, что оставалось у мри, единственное сокровище, которое было у нас — и вот оно здесь, и здесь ты, один; и внезапно мы получаем награду, и нашу свободу — корабль, чтобы покинуть планету. Это бесценный дар. За какую службу землянам эта награда, кел Дункан? Или нас одарили за сорок лет войны, которую мы вели против твоей расы?
— Война окончилась, — сказал Дункан. — Все в прошлом.
— Но мы мри, — сказал Ньюн, заставляя себя произнести эти горькие слова, не признавая великодушия ци'мри и не понимая их поступков. Его вновь охватила слабость; чувства притупились; слишком долго находившиеся в напряжении мускулы задрожали. Он стиснул рукой стойку, сделал глубокий вдох и резко выдохнул: в голове его прояснилось. — Я не знаю, почему ты на борту один, — проговорил он. — Мы не понимаем друг друга, кел Дункан.
— Что ж, по крайней мере, честно, — сказал Дункан, обдумав столь недвусмысленное предостережение. — Возможно я ошибаюсь, но мне казалось, ты поймешь, что я пытался сделать лучше для тебя. Ты свободен.
Ньюн окинул взглядом пульты управления: они казались совершенно чуждыми, не такими, как у регулов, хотя и те он знал лишь в теории. Тонкая струйка пота поползла у него под мантией с левой стороны.
— Нас сопровождают? — спросил он.
— За нами пока еще наблюдают, — сказал Дункан. — Вам по-прежнему не верят. И ни ты, ни я не можем избавиться от этой слежки: кораблем управляет компьютер. Может быть, ты сможешь перехватить управление, но если тебе это удастся, они, скорее всего, заподозрят неладное.
Довод казался разумным. Ньюн обдумал это, рассеянно поглаживая рукой голову дуса, который сидел рядом с ним.
— Я сообщу сказанное тобой госпоже, — сказал в конце концов Ньюн. Он негромко велел дусу идти впереди и последовал за зверями, оставив Дункана рядом с пультом управления. Дункан мог убить их; но задайся землянин такой целью, он бы давно сделал это. Он мог лишить их свободы, но, возможно, сам корабль и был тюрьмой с охраной снаружи. Непонятно было лишь то, почему Дункан решил разделить с ними заключение. Ньюн подозревал, что тот поступил так согласно своему пониманию чести, которое у землян сильно отличалось от представления о чести у мри.
А может быть, во всем были виноваты узы, которые связывали Дункана со своей расой; или же то, что они оба были всего лишь кел'ейны: ничего не решая сами, они жили по указке других, и каждый выбирал лишь способ и место действия. Ньюн знал, что кел'ен мог найти себе друга среди кел'ейнов другого Дома, и что однажды они могли встретиться лицом к лицу и убить друг друга. Об этом слагали песни.
Дружба за пределами своего Дома никогда не приводила к добру; считалось, что это приносит несчастье, поскольку долг требовал преданности Дому и беспрекословного исполнения приказов госпожи.
8
Вот и все.
Дункан стоял и смотрел, как уходит мри, зная, что теперь, когда Ньюн убедился, что госпоже ничто не угрожает, сюда придет Мелеин, чтобы принять символическое управление кораблем.
Согласно обычаям мри, если существовала возможность спросить совета у госпожи, все решения принимала она. Этой новостью Боаз могла бы поразить военных; этой новостью он сам мог бы поразить тех, кто отвечал за безопасность на «Флауэре», если бы они спросили об этом: одетые в черное кел'ейны мри ничего не решали сами.
Ньюн не знал, что представляет из себя артефакт, которому он поклонялся. Но это вовсе не удивило Дункана. Ньюн, несмотря на весь свой опыт, просто отказывался знать то, что, как он считал, его не касается; при первой же возможности он спешил за советом к Мелеин. Дункан отчаянно надеялся на это. И именно так все и вышло. Теперь, увидев, что Ньюн, живой и здоровый, сделал все именно так, как он хотел, Дункан почувствовал, что тяжесть, несколько дней буквально пригибавшая его к полу, исчезла.
Он с удивлением обнаружил, что ему совсем не страшно от того, что он сделал. Страх приходил к нему бессонной ночью, когда он вспоминал руины на холмах, ночной кошмар Сил'атена, ад, который обрушился на них; или при виде улыбок регулов, которые пытались уничтожить его и уничтожили вместо этого целую разумную расу. Расу мри, которых он уважал.
По-прежнему имелось немало шансов, что мри повернет оружие против него — и тогда Стэна ждала смерть; подобные мысли до сих пор не давали ему покоя, но представить себе этого Дункан не мог. Произойди это, причины следовало искать в каких-то глубинных пластах логики мри, которые Ньюн и Мелеин, несмотря на откровенные провокации Дункана, никогда ему не показывали.
Впрочем, время для сожалений давно миновало: теперь он уже почти ничего не мог поделать. Тыльной стороной ладони Дункан провел по воспаленным глазам — ему очень хотелось спать. Последние четыре дня он не мог себе позволить такую роскошь: слишком стремительно развивались события на борту; где-то неподалеку болтались два корабля регулов, да еще этот ненормальный «Сантьяго» по-прежнему висел у него на хвосте.
Он уселся за пульт управления, запросил у компьютера текущую информацию, и когда на экране высветились активные системы, понял, что корабль занят подготовкой к прыжку: система слежения уже выбрала звезду в качестве точки отсчета и готовилась выполнить перемещение, как только компьютер получит подтверждения от остальных систем «Фокса», что корабль находится на достаточном удалении от какой-нибудь значительной массы. На это мог уйти целый день: допуски автоматики были значительно шире, чем следовало. Но больше — вряд ли.
Утонувшую в лучах своего солнца Кесрит отсюда был не видно, а сам Арайн казался красной точкой на звездной карте: крохотный маячок, словно бы отмечавший — впрочем, так оно и было, — границу освоенных землянами территорий; звезда, вокруг которой совершали свой путь единственная почти необитаемая и несколько совершенно безжизненных планет.
Один из экранов показывал схему, на которой — по-прежнему гораздо дальше, чем им следовало быть после такого промежутка времени — были видны корабли регулов: они приближались с предосторожностями. Но Дункан не обращал особого внимания на перемещения регулов: те были довольно далеко и не могли его видеть.
Крохотная точка вспыхнула на другом экране: вспомогательный корабль «Сантьяго», верная тень «Сабера».
Корабль находился ближе, чем обычно.
Дункан закусил губу, чувствуя, как участился пульс:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78