Вот
они бы его точно замели. С потрохами бы замели - он же им отпечаток пальца
подарил, лопух. И тогда... Это у Чуковского, кажется, книга такая есть,
"От двух до пяти" называется. Вот это было бы о нем. Только с конфискацией
имущества.
Я еще раз внимательно осмотрел брошь. Нет, сделано недурно, хотя уж
больно ординарно, безлико. Я не без самодовольства припомнил кулон, тоже
кленовый лист, который когда-то сработал для Эллочки - это еще давно - до
Машки то-есть. Тот лист, мой, был латунный, и стоил, конечно, гроши, но
куда до него этому, золотому! Тот лист был полон соков, он был жив и
упруг, то была работа тонкая, Ювелирная (именно так, с большой буквы). А
это... Весьма старательно, довольно красиво... В общем, так себе железка,
только и всего в ней, что дорогая. Нет, все-таки здорово вот так вот
сидеть и понимать об себе, что ты - гений. Все-таки, хорошо, что
существует на свете посредственность, иначе как бы это гений смог осознать
свою гениальность? Н-да, а ведь если бы скромность была единственной
причиной смертей человеческих, я жил бы вечно...
Уже потом, когда уныло-надоедливый звонок возвестил, что рабочий день
начался и пора браться за труды праведные, меня вдруг осенило: если этому
типу потребовалось ставить на самоделку пробу, то, пожалуй, он работает не
для души, а для продажи и недурно, наверное, наживается. Ну, да это не мое
собачье дело. Мое дело - идти кормить мышей.
Только подопытным мышкам пришлось денек поголодать. Потому, что
позвонила Анна Михайловна. Господи боже ты мой, никогда мне и в голову
придти не могло, что эта чопорная профессорша может так... нет, не
говорить даже - рыдать, рыдать надрывно и неразборчиво. Не успев еще
уловить смысл этих рыданий, я понял: случилось страшное. И понял, с кем
случилось. И не ошибся.
Как же это? Машка, Машенька моя, как же тебя угораздило? Сотрясение
мозга... Тяжелейшая травма черепа... В сознание не приходит... Необходима
трепанация, но вероятность успеха - двадцать процентов... За что, Господи,
за что?!
Надо ли говорить, что едва дождавшись торопливых гудков отбоя, я
швырнул трубку и помчался в больницу? Даже за плащом не забежал. И шефа не
предупредил, что сматываюсь - его на месте не было, так что я, ждать его
буду? Ничего, не уволит. А уволит - ему же хуже. Где он второго такого
лопуха найдет, согласного пахать за одни радужные перспективы?
Уже поймав такси, я вспомнил, что кошелек оставил в плаще. Так что,
пришлось извиниться, проглотить шоферскую матерщину и бежать на трамвай.
Трамваем - это час, не меньше, но не возвращаться же в институт. Второй
раз так быстро вырваться не удастся: наши лабораторные дамы наверняка уже
успели выработать несколько альтернативных версий произошедшего и теперь
вопьются на предмет подробностей. Нет, женщины они в общем хорошие,
душевные, вот только страдают хронической любознательностью. Так что ну
их...
Трамвай, дребезжа, как пустая жестянка, трясся по кривым уличкам,
замызганным и незнакомым. Никогда я раньше в этом районе не был, не
привелось как-то. Ну и пес с ним, век бы его не видеть, этот район.
Господи, как же муторно было на душе! Ведь если совсем-совсем честно, это
же я виноват в том, что случилось. Я и никто кроме. Если бы не эта
идиотская истерика, которую я позавчера закатил Машке, если бы не глупая
наша ссора, черта с два она пошла бы одна на свадьбу к этой дуре. На такие
мероприятия мы уже давно или ходим вместе, или вообще не ходим. Но вот -
обиделась на меня Машка. А может даже и не просто обиделась, а решила, что
все, что кончилось у нас, что не нужна она мне больше... И пошла туда,
пошла одна, и засиделась допоздна. И возвращалась одна в темноте. И в
темном подъезде какой-то гад ударил ее по затылку тяжелым и твердым,
ограбил и убежал. А Машка, Машенька моя, осталась лежать там, в подъезде,
одна, и лежала не меньше часа, пока не нашли ее хватившиеся родители. А я
в это время в теплой постельке блаженствовал, подонок, сволочь, дубина
эгоистическая...
Как я смог, как посмел наговорить ей все это? Ну, вообще-то причина
была, Машка тоже хороша, конечно... Хоть бы предупредила меня заранее, что
ли... А то представьте: замечаю я на столе у своего сотрудника журнал
"Советское фото", и от нечего делать оный перелистываю. И натыкаюсь...
Работа молодых и подающих и подающих огромные надежды фотохудожников,
некоей О.Загоскиной и М.Раевской. "Амазонка" называется. Красочно, ярко,
во весь лист - эта самая М.Раевская (короче - Машка моя) верхом ка
неоседланной лошади. Ну, с лошади, допустим, взятки гладки, на ней хоть
уздечка есть. А на Машке только только выражение лица и ничего кроме.
Каково, а? А тут еще эта сволочь (я имею в виду сотрудничка своего) у меня
на глазах выдирает из журнала эту фотографию и цепляет на стену, при чем я
даже по морде ему навешать не могу, потому как имеет полное право.
Ну, вечером я Машке и выдал. Нет, сперва я еще находил в себе силы
держаться в целом корректно, даже шутить умудрялся: осведомился например,
кто такая эта О.Загоскина, уж не та ли кобыла, на которой Машка сидит. Но
когда в ходе беседы выяснилось, что данная публикация уже аж двадцать
восьмая, и что у них альбом из печати выходит, и что скоро на голые
машкины прелести сможет пялиться любой ублюдок не только в Союзе, но и в
Голландии, Бельгии и еще где-то... Вот тут-то меня и понесло. Машка,
конечно, тоже в долгу не осталась. Чего-то она там успела мне рассказать и
о том, что считала меня художником, да, видно, ошиблась, и о дикарях, не
умеющих ценить прекрасное и видящих в женщине только самку... Но я-то
успел наговорить в десять раз больше и оскорбительнее, вот в чем беда.
И главное, что я, скотина безрогая, Машку не знаю что ли? Одно наше с
ней знакомство чего стоит! Но тогда почему-то ни малейшего желания
проповедовать на темы нравственности во мне не пробудилось.
А познакомились мы у Паши на дне рождения. Они с Машкой к этому
времени давно встречались, и даже вроде жениться надумали - во всяком
случае Машка по его квартире уже в фартучке суетилась, на правах хозяйки,
значит. А я был тогда целую неделю в мрачном расположении духа по причине
последнего разговора с Эллочкой (она мне этак вдумчиво и рассудительно
объяснила, что я очень хороший, но ей, Эллочке то-есть, все же не подхожу
вследствие мизерности моих доходов). А тут еще Пашка назвал полный дом
своих коллег-ментов, и под их веселенькие беседы о детской проституции и
пьяных драках я малость перебрал - так, не до свинства, а до легкой
бесшабашности на почве черной тоски.
1 2 3 4 5 6