Станет
он замечать всякую дрянь!
Щенок был дрянью, потому так и остался Щенком, несмотря на изрядную
уже плешь и стертые зубы. Пока был жив Однорукий, он был Щенком
Однорукого; теперь же, когда об Одноруком забыли, стал просто Щенком. Был
он слаб и жалок, как Однорукий, и был он вечным посмешищем, как Однорукий,
но Однорукий был умный, и об этом помнили, пока он был жив. А Щенок был
глуп, как щенок.
Единственно, что имелось в нем примечательного, так это умение
исчезнуть с поразительным проворством за мгновение до того, как станет
опасно. Хижины у него не было, и спал он над водой прямо на сыром
промозглом настиле, цепляясь за него во сне удивительно прочно; и часто
ему приходилось спать у самого берега, потому что дозорные снимали по
вечерам мостки, как только к Хижинам возвращались последние из Людей, а
где будет ночевать Щенок их не волновало. Но почему-то Щенка ни кто не ел.
Может быть потому, что он был невозможно костляв, - питался ведь всякой
дрянью, обгрызенными многими до него отбросами и скудными подачками в
редкие для племени сытные дни.
Некоторое время они сидели молча, и Хромой смотрел на закат, а Щенок
смотрел на Хромого. Потом Щенок тихонько всхлипнул. Безрезультатно.
Всхлипнул еще раз - громче, жалостнее. Хромой чуть повернул голову,
разлепил брезгливые губы:
- Э?
Щенок едва заметно придвинулся, задышал часто и прерывисто, не смея
еще надеяться, что Хромой снизошел слушать:
- Могу говорить?
- Говори, - Хромой снова отвернулся, зевнул длинно и громко. - Или не
говори. Мне одинаково.
Щенок зажмурился, с присвистом вздохнул, дрожа от осознания
собственной наглости:
- Хромой... Хромой добрый к слабым. Хромой... сделает нож? Мне -
сделает?
Хромой повернулся к нему всем телом, выпучив глаза и приоткрыв рот в
беспредельном изумлении:
- Зачем?
- Я слабый. Будет нож - буду сильным.
- Ты глуп, - Хромой овладел собой, скривился презрительно. - Ты не
понял. Я соглашусь. Стану делать. Придут Люди. Спросят: "Для кого?" Я
скажу: "Для Щенка". И они будут смеяться. Они скажут: "Ты заболел
головой".
Щенок неуклюже поднялся, спрятал за спину все еще стиснутый до
белизны в пальцах кулак:
- У меня есть... Ни у кого нет, а у меня есть... Он красивый.
Красивее всего. Сделаешь нож - отдам...
- Красивый - кто?
Щенок отступил на шаг:
- Не скажу. Сделай нож - тогда...
- Ты глуп, - Хромой с брезгливым интересом рассматривал Щенка. - Ты -
слабый. Я - сильный. Отберу. И не будет у тебя ничего. Ножа не будет. И
этого, в кулаке - тоже не будет.
- Не отберешь, - Щенок отступил еще на шаг. - Убегу. Я быстрый. Ты -
хромой. Не догонишь...
Но в голосе его, дрожащем, жалобном, уверенности не было.
- Ты - быстрый. Бегаешь быстрей меня. - Хромой не сводя со Щенка
насмешливых глаз, просунул руку за полог Хижины. - Там копье, - пояснил
он. - Полетит быстрее, чем ты бегаешь. Догонит.
Слезы ручейками потекли по заросшим дрянным волосом впалым щекам
Щенка. Он дернулся было бежать - передумал, остался на месте, моргая
испуганно и жалко. Потом медленно, оседая на трясущихся, ослабевших ногах,
придвинулся к Хромому вплотную, разжал потную ладонь:
- Вот. Хромой добрый не обидит слабого.
Хромой глянул заинтересованно, не понял, вскинул недоумевающий взгляд
на Щенка. Ему показалось, что тот слишком долго и сильно сжимал кулак, так
сильно, что порвал кожу ногтями. Но кровью не пахло. Хромой вгляделся
внимательнее, осторожно дотронулся. Снял непонятое с трясущейся ладони
Щенка, поднес к глазам.
Камень. Маленький, гладкий. Как галька. Щенок взял из реки? Темный. И
алый. Снаружи - темный; глубоко внутри - алый. Хромой недоверчиво пощупал
камень. Маленький... Вгляделся в него снова - глубокий. Как озеро... Так
бывает?
Щенок навалился сзади, сопел, впившись завороженным взглядом в алую
искру то меркнущую, то вспыхивающую вновь:
- Протяни к Слепящему, - прерывистый шепот его был жарким и влажным,
он неприятно щекотал ухо, но Хромой не выказав раздражения, не
отстранившись даже, послушно вытянул руку к пылающему закатному зареву. И
дернулся вдруг, завизжал в бессловесном восторге - как детеныш, как
маленький. Как щенок. Потому, что в пальцах его вспыхнул теплым алым
сиянием маленький кусочек заката. Настоящий, живой. Свой.
Щенок громко всхлипнул над ухом, и Хромой опомнился.
- Не погаснет?.. - он коротко глянул на Щенка и поразился - такой
бесконечной тоской полнились эти пустые и обычно тусклые глаза, в которых
дрожали теперь жидкие отсветы невиданного камня.
Щенок судорожно вздохнул, приходя в себя, отодвинулся, мотнул
головой:
- Нет. Днем еще красивее. И ночью. Если огонь... Хромой резко встал,
исчез в Хижине, завозился там, загремел чем-то у самого входа. Щенок
сделал было неуверенный шаг следом - не посмел, остановился, прижав кулаки
к груди. Рот его искривился в горькой обиде: обманули...
Он тихонько заскулил, не сводя с задернутого полога набухающих
слезами бессилия глаз. Но полог качнулся, и Хромой появился на мостках
вновь, прижимая к груди тяжелую скомканную шкуру. Не глядя на
шарахнувшегося Щенка, бросил свой сверток на гулкий жердяной настил,
сказал отрывисто:
- Выбирай.
Щенок присел на корточки, глянул. Ножи. Из камня. Столько, сколько
пальцев на руке, и еще один. Крепкие, тяжелые, на прочных роговых
рукоятях. Красивые...
- Один, - Хромой для большей точности сунул к лицу Щенка кулак с
отставленным пальцем. - Один - тебе. Выбирай.
И Щенок заплакал. По настоящему, громко, навзрыд. Ошеломленный Хромой
смотрел на него, силясь понять и не понимая, а он все плакал, царапая лицо
скрюченными, сизыми от грязи пальцами с черными ногтями. Его косматые
костлявые плечи тряслись в такт сдавленным всхлипам, в которых с трудом
можно было разобрать отрывистое, бессвязное бормотание: - Хромой добрый.
Добрый. Не обманул. Не отобрал. Добрый к слабым. Щенок - глупый, глупый,
глупый. Не смог сказать. Хромой не понял. Не такой нож. Не простой.
Священный. Не из Звенящего Камня. Из простого камня, из глины, из дерева -
пусть. Но такой же. Совсем такой, как Священный Нож...
Глаза Хромого стали круглыми:
- Нож, совсем похожий на Священный Нож Странного, но из глины?! Для
чего такой?! Этими, - он ткнул пальцем в лежащие перед Щенком ножи, -
этими - резать, протыкать, убивать. Эти - сила даже для слабых. Нож из
глины, из дерева! Пусть совсем как Убийца Духов, но из глины! Зачем?!
- Амулет, - рыдал Щенок. - Сделает меня сильным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
он замечать всякую дрянь!
Щенок был дрянью, потому так и остался Щенком, несмотря на изрядную
уже плешь и стертые зубы. Пока был жив Однорукий, он был Щенком
Однорукого; теперь же, когда об Одноруком забыли, стал просто Щенком. Был
он слаб и жалок, как Однорукий, и был он вечным посмешищем, как Однорукий,
но Однорукий был умный, и об этом помнили, пока он был жив. А Щенок был
глуп, как щенок.
Единственно, что имелось в нем примечательного, так это умение
исчезнуть с поразительным проворством за мгновение до того, как станет
опасно. Хижины у него не было, и спал он над водой прямо на сыром
промозглом настиле, цепляясь за него во сне удивительно прочно; и часто
ему приходилось спать у самого берега, потому что дозорные снимали по
вечерам мостки, как только к Хижинам возвращались последние из Людей, а
где будет ночевать Щенок их не волновало. Но почему-то Щенка ни кто не ел.
Может быть потому, что он был невозможно костляв, - питался ведь всякой
дрянью, обгрызенными многими до него отбросами и скудными подачками в
редкие для племени сытные дни.
Некоторое время они сидели молча, и Хромой смотрел на закат, а Щенок
смотрел на Хромого. Потом Щенок тихонько всхлипнул. Безрезультатно.
Всхлипнул еще раз - громче, жалостнее. Хромой чуть повернул голову,
разлепил брезгливые губы:
- Э?
Щенок едва заметно придвинулся, задышал часто и прерывисто, не смея
еще надеяться, что Хромой снизошел слушать:
- Могу говорить?
- Говори, - Хромой снова отвернулся, зевнул длинно и громко. - Или не
говори. Мне одинаково.
Щенок зажмурился, с присвистом вздохнул, дрожа от осознания
собственной наглости:
- Хромой... Хромой добрый к слабым. Хромой... сделает нож? Мне -
сделает?
Хромой повернулся к нему всем телом, выпучив глаза и приоткрыв рот в
беспредельном изумлении:
- Зачем?
- Я слабый. Будет нож - буду сильным.
- Ты глуп, - Хромой овладел собой, скривился презрительно. - Ты не
понял. Я соглашусь. Стану делать. Придут Люди. Спросят: "Для кого?" Я
скажу: "Для Щенка". И они будут смеяться. Они скажут: "Ты заболел
головой".
Щенок неуклюже поднялся, спрятал за спину все еще стиснутый до
белизны в пальцах кулак:
- У меня есть... Ни у кого нет, а у меня есть... Он красивый.
Красивее всего. Сделаешь нож - отдам...
- Красивый - кто?
Щенок отступил на шаг:
- Не скажу. Сделай нож - тогда...
- Ты глуп, - Хромой с брезгливым интересом рассматривал Щенка. - Ты -
слабый. Я - сильный. Отберу. И не будет у тебя ничего. Ножа не будет. И
этого, в кулаке - тоже не будет.
- Не отберешь, - Щенок отступил еще на шаг. - Убегу. Я быстрый. Ты -
хромой. Не догонишь...
Но в голосе его, дрожащем, жалобном, уверенности не было.
- Ты - быстрый. Бегаешь быстрей меня. - Хромой не сводя со Щенка
насмешливых глаз, просунул руку за полог Хижины. - Там копье, - пояснил
он. - Полетит быстрее, чем ты бегаешь. Догонит.
Слезы ручейками потекли по заросшим дрянным волосом впалым щекам
Щенка. Он дернулся было бежать - передумал, остался на месте, моргая
испуганно и жалко. Потом медленно, оседая на трясущихся, ослабевших ногах,
придвинулся к Хромому вплотную, разжал потную ладонь:
- Вот. Хромой добрый не обидит слабого.
Хромой глянул заинтересованно, не понял, вскинул недоумевающий взгляд
на Щенка. Ему показалось, что тот слишком долго и сильно сжимал кулак, так
сильно, что порвал кожу ногтями. Но кровью не пахло. Хромой вгляделся
внимательнее, осторожно дотронулся. Снял непонятое с трясущейся ладони
Щенка, поднес к глазам.
Камень. Маленький, гладкий. Как галька. Щенок взял из реки? Темный. И
алый. Снаружи - темный; глубоко внутри - алый. Хромой недоверчиво пощупал
камень. Маленький... Вгляделся в него снова - глубокий. Как озеро... Так
бывает?
Щенок навалился сзади, сопел, впившись завороженным взглядом в алую
искру то меркнущую, то вспыхивающую вновь:
- Протяни к Слепящему, - прерывистый шепот его был жарким и влажным,
он неприятно щекотал ухо, но Хромой не выказав раздражения, не
отстранившись даже, послушно вытянул руку к пылающему закатному зареву. И
дернулся вдруг, завизжал в бессловесном восторге - как детеныш, как
маленький. Как щенок. Потому, что в пальцах его вспыхнул теплым алым
сиянием маленький кусочек заката. Настоящий, живой. Свой.
Щенок громко всхлипнул над ухом, и Хромой опомнился.
- Не погаснет?.. - он коротко глянул на Щенка и поразился - такой
бесконечной тоской полнились эти пустые и обычно тусклые глаза, в которых
дрожали теперь жидкие отсветы невиданного камня.
Щенок судорожно вздохнул, приходя в себя, отодвинулся, мотнул
головой:
- Нет. Днем еще красивее. И ночью. Если огонь... Хромой резко встал,
исчез в Хижине, завозился там, загремел чем-то у самого входа. Щенок
сделал было неуверенный шаг следом - не посмел, остановился, прижав кулаки
к груди. Рот его искривился в горькой обиде: обманули...
Он тихонько заскулил, не сводя с задернутого полога набухающих
слезами бессилия глаз. Но полог качнулся, и Хромой появился на мостках
вновь, прижимая к груди тяжелую скомканную шкуру. Не глядя на
шарахнувшегося Щенка, бросил свой сверток на гулкий жердяной настил,
сказал отрывисто:
- Выбирай.
Щенок присел на корточки, глянул. Ножи. Из камня. Столько, сколько
пальцев на руке, и еще один. Крепкие, тяжелые, на прочных роговых
рукоятях. Красивые...
- Один, - Хромой для большей точности сунул к лицу Щенка кулак с
отставленным пальцем. - Один - тебе. Выбирай.
И Щенок заплакал. По настоящему, громко, навзрыд. Ошеломленный Хромой
смотрел на него, силясь понять и не понимая, а он все плакал, царапая лицо
скрюченными, сизыми от грязи пальцами с черными ногтями. Его косматые
костлявые плечи тряслись в такт сдавленным всхлипам, в которых с трудом
можно было разобрать отрывистое, бессвязное бормотание: - Хромой добрый.
Добрый. Не обманул. Не отобрал. Добрый к слабым. Щенок - глупый, глупый,
глупый. Не смог сказать. Хромой не понял. Не такой нож. Не простой.
Священный. Не из Звенящего Камня. Из простого камня, из глины, из дерева -
пусть. Но такой же. Совсем такой, как Священный Нож...
Глаза Хромого стали круглыми:
- Нож, совсем похожий на Священный Нож Странного, но из глины?! Для
чего такой?! Этими, - он ткнул пальцем в лежащие перед Щенком ножи, -
этими - резать, протыкать, убивать. Эти - сила даже для слабых. Нож из
глины, из дерева! Пусть совсем как Убийца Духов, но из глины! Зачем?!
- Амулет, - рыдал Щенок. - Сделает меня сильным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29