Войдя в палисадник, он остановился, поджидая, пока Пэнки закроет калитку. Ни яркая зелень газонов, ни куртины зимних цветов и вечнозелёных кустарников, ни сам коттедж, напоминающий старинный замок, с узкими окнами-бойницами и готическими башенками на высокой крыше, не привлекли его внимания.
— Там за домом у меня ещё сад и причал на берегу, — сказал Пэнки, справившись наконец с замком калитки, — и ещё, — он старчески пожевал бледными губами, — и ещё кое-что…
Крукс кивнул равнодушно.
Они прошли в дом. В большом мрачноватом холле, украшенном рыцарскими доспехами и старинным оружием, молчаливый широкоплечий атлет с бесцветными волосами помог Круксу раздеться. Потом, когда они с Пэнки устроились в креслах у горящего камина в кабинете, другой атлет — бритоголовый — принёс поднос с кофе, фруктами и бутылкой французского коньяка. Поставив поднос на низкий мраморный столик, он молча удалился.
Пэнки откинулся в кресле и, протянув худые ноги в меховых домашних туфлях к каминной решётке, прикрыл глаза.
— Люблю огонь настоящего камина, особенно зимой, — сказал он со вздохом, — никакая электроника не заменит тепла и аромата горящих дубовых поленьев.
Крукс не ответил. Пэнки глянул на него из-под полуопущенных век. Взгляд адвоката тревожно бегал по кабинету. От внимания Пэнки не укрылось, что Феликс вздрогнул, заметив фигуру рыцаря в полном боевом облачении, которая поблёскивала в полумраке между книжными шкафами.
— Ну расскажите же, Феликс, о вашей поездке, — сказал Пэнки, выпрямляясь и протягивая руку к бутылке с коньяком. — Как там Цезарь и прекрасная Райя, что у них нового, кого ещё вам удалось повидать?
— Нет-нет, мне не н-наливайте, — Крукс прикрыл рюмку дрожащей рукой. — Мне теперь н-нельзя…
— Побойтесь бога, Феликс, это французский коньяк экстра-класса. Вы такой не часто пробовали. Уберите руку.
Не обращая внимания на вялое сопротивление Крукса, Пэнки налил коньяк в обе рюмки.
— Такой коньяк никогда и никому не противопоказан, — продолжал он. — Подогрейте рюмку в ладони, Феликс, и выпьем за ваше здоровье. Ну, а теперь рассказывайте.
— Как мы условились, я п-побывал в Сингапуре, потом в Рангуне и н-на Цейлоне. Сначала в К-Коломбо, потом в К-Канди у Цезаря.
— Ну и?..
— Понимаете, Алоиз… В Сингапуре я н-ничего не добился. Там они п-передрались и сейчас сидят тихо. К-кажется, клан Ангбинхоай понёс большие потери. Говорят, что звезды перестали б-благоприятствовать им…
— Слышал такое и в Японии… — кивнул Пэнки.
— Им д-действительно не везёт последнее время, — продолжал Крукс. — Совсем н-недавно, когда я был в Сингапуре, п-полиция накрыла ночью на кладбище человек двести во время посвящения в члены мафии. Это случилось километрах в сорока от города Жонхор-Бару на юге Малайзии. Они там пили к-кровь петуха, клялись в верности своим боссам… Среди арестованных было человек с-сорок сингапурцев, в том числе те, с кем мне предстояло встретиться. Если «империя» по-прежнему заинтересована в крупных партиях наркотиков, Алоиз…
— Не только «империя», но и вы, милейший, как один из наших видных акционеров, — резко заметил Пэнки.
— Если «империя» по-прежнему заинтересована, — повысил голос Крукс, — я бы рекомендовал прекратить п-по-пытки монополизировать скупку в «золотом треугольнике». Интерпол вплотную занялся в-всем районом на стыке границ Таиланда, Бирмы и Лаоса. Производство опиума там свёртывается. Сейчас более п-перспективен район «золотого полумесяца» на северо-западе Пакистана, а ещё — Колумбия…
— Мы думаем об этом, — заметил Пэнки. — Цены на героин растут; если действовать умно, это неиссякаемая золотая жила… А все потуги Интерпола — не более чем попытка тушить огромный лесной пожар ручными огнетушителями.
— Н-ну, в Юго-Восточной Азии сейчас это в-выглядит несколько иначе, — возразил Крукс.
— Там «чёрные боссы» в чём-то ошиблись, Феликс.
— Или кто-то основательно п-помог полиции, Алоиз.
Пэнки махнул рукой:
— Оставим сингапурские дела. Что слышно у Цезаря?
Крукс вздрогнул и отвёл глаза.
— Там в-все в порядке, пока…
— Сколько времени вы у него пробыли?
— Ч-четыре дня.
— Значит, в главном вы не преуспели?
— В-в главном?
— Вы же поняли!
Землистые щеки Крукса порозовели.
— П-п-послушайте, Алоиз, — начал он дрожащим голосом, — оставим эту тему раз и навсегда… П-поймите теперь м-меня. Навсегда! Этот человек, кем бы он ни был, м-мёртв… М-мёртв…
— Здесь очень хорошая звукоизоляция, — спокойно заметил Пэнки, — и всё-таки попрошу не кричать. Объясните, в чём дело.
— М-мёртв, — повторил Крукс совсем тихо. — Это так же очевидно, как и то, что я в-вижу вас сейчас живым. И оставим его п-прах в п-покое.
— Вашим людям удалось открыть гроб? — помолчав, спросил Пэнки.
Крукс вздрогнул и молча кивнул.
— И в гробу находилось именно его тело?.. Вы опознали?
Крукс застучал зубами и весь затрясся. Он трясся каждым мускулом по отдельности, и у Пэнки мелькнула странная мысль, что Феликс может рассыпаться.
— Ну-ну, успокойтесь, — Пэнки плеснул коньяка в его рюмку, — вот выпейте, ну же!
Он почти силой заставил Крукса проглотить коньяк.
— Что это с вами, Феликс? Вам действительно надо лечиться.
— Да, — пробормотал Крукс, вытирая ладонью со лба обильно выступивший пот. — Через н-неделю уеду в Швейцарию. В санаторий.
Наступило долгое молчание.
— Может быть, выйдем, пройдёмся немного, — предложил Пэнки. — Подышим ветром, и покажу вам мой сад.
Крукс молча поднялся, опираясь на палку.
Они прошли в холл, и бритоголовый помог им одеться. Потом он молча распахнул парадную дверь. Они вышли наружу и, обогнув коттедж по гравийной дорожке, очутились в большом саду. Сквозь сплетения голых ветвей просвечивало темнеющее вечернее небо. С востока из-за деревьев доносился глухой гул прибоя. Над океаном темнели гряды облаков. Их вершины ещё были окрашены в алые тона заходящим солнцем.
— Пройдём туда. — Пэнки махнул рукой в глубь сада.
Шли медленно. Молчали. Крукс часто останавливался перевести дыхание.
— Тут у меня кладбище, — сказал вдруг Пэнки, мельком взглянув на своего спутника. Крукс замер на месте:
— К-какое ещё к-кладбище?
— Не пугайтесь. Политическое… Идёмте покажу. Да не упирайтесь вы, Феликс.
Они вышли на открытое пространство, окружённое тёмными свечами кипарисов. Крукс снова остановился.
Белые мраморные кресты, ряды каменных надгробий, между ними посыпанные красноватым гравием дорожки.
Пэнки взял Крукса под руку, подвёл к первому ряду могил. Указал на надписи.
— Читайте!
На гранитной плите темнела надпись крупными буквами. «Восточная Германия» и дата «1945 год», на соседней плите — «Польша», потом «Венгрия», «Чехия», «Словакия», «Румыния»…
— Там дальше — «Китай», потом «Северная Корея».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134