Этими наивными уловками Гло был симпатичен Толлеру.
– Мы доставим вас заранее, – ободряюще сказал Толлер, подумывая, не попытаться ли подготовить Гло к неизбежному разочарованию.
К Большому Дворцу они ехали молча: магистр размышлял, то и дело кивая самому себе, – репетировал предполагаемую вступительную речь.
Утро было сырое, серое, а противоптертовые экраны над головой сгущали сумрак. На тех улицах, где смогли соорудить сетчатую или решетчатую крышу на бревнах, перекинутых горизонтально с карниза на карниз, освещение уменьшилось не намного, но там, где соседствовали крыши и парапеты разной высоты, пришлось возвести сложные и тяжелые конструкции. Многие из них покрыли лакированной тканью, чтобы не допустить воздушных потоков, способных переносить птертовую пыль через бесчисленные проемы в зданиях, спроектированных для экваториального климата. Когда-то светлые проспекты в сердце Ро-Атабри были похожи теперь на сумрачные пещеры, а городскую архитектуру исказили и заслонили вызывающие клаустрофобию защитные покровы.
Битранский Мост, главный путь через реку на юг, полностью обшили досками, что придавало ему вид какого-то склада, а дальше крытый путь, подобный туннелю, пересекал крепостные рвы и вел к Большому Дворцу, ныне укрытому навесом.
И тут Толлер стал подмечать признаки, указывающие, что предстоящее заседание будет не таким, как два года назад. Во-первых, на главном дворе оказалось мало экипажей. Не считая официальных выездов, у входа маячила только легкая двухместная карета Лейна; брат приобрел ее после запрета на большие экипажи с кучером. Лейн стоял у кареты один с тонким свертком бумаги под мышкой. Его узкое лицо под волной черных волос было бледным и усталым. Толлер спрыгнул и помог Гло выйти из фаэтона, почтительно поддерживая магистра, пока тот не встал устойчиво.
– Вы не предупредили меня, что это частная аудиенция, – сказал Толлер.
Гло бросил на него лукавый взгляд, напомнив на мгновение прежнего магистра.
– Не ожидайте, что я все буду рассказывать, молодой человек. Магистру пристало иногда быть немногословным и… гм… загадочным.
Тяжело опираясь на руку Толлера, Гло заковылял к резной арке входа, где к ним присоединился Лейн.
Они обменялись приветствиями. Толлер не видел брата дней сорок, и его обеспокоил нездоровый вид Лейна.
– Лейн, я надеюсь, ты не очень перерабатываешь? – осведомился он.
Тот иронически улыбнулся.
– И перерабатываю, и недосыпаю. Джесалла опять беременна, чувствует себя хуже, чем в прошлый раз.
– Сочувствую. – Толлер удивился, что после выкидыша почти два года назад Джесалла все же решила завести ребенка: столь упорное желание стать матерью никак не вязалось в его представлении с характером Джесаллы. Если не считать единственного забавного недоразумения, когда Толлер вернулся с того катастрофического заседания, она всегда виделась ему женщиной сухой, дисциплинированной и слишком ценящей собственную независимость, чтобы посвятить себя воспитанию детей.
– Кстати, она передает тебе привет.
Толлер недоверчиво улыбнулся, и все трое прошли во дворец.
По малолюдным по сравнению с прошлым посещением коридорам Гло провел их к двери из стеклянного дерева вдали от административной части дворца.
Стражники в черных доспехах перед дверью свидетельствовали о том, что король уже на месте. Толлер почувствовал, как напрягся Гло, стараясь предстать перед монархом в хорошей форме, и в свою очередь, когда они вошли в приемный зал, сделал вид, будто помогает магистру лишь самую малость.
Зал, совсем маленькое шестиугольное помещение, освещало единственное окно, а вся обстановка состояла из шестиугольного стола и шести стульев. Напротив окна уже сидел король Прад, а по бокам – принцы Леддравор и Чаккел; все они облачились в неофициальные свободные шелковые одеяния. В качестве единственного знака отличия на шее у Прада на стеклянной цепочке висел большой синий камень.
Переживая за брата и магистра Гло, Толлер горячо желал, чтобы все прошло гладко, и, стараясь не смотреть в сторону Леддравора, стоял, потупив взор, пока король не подал Гло и Лейну сигнал садиться, а тогда все внимание уделил устройству магистра в кресле, озабоченный тем, чтобы не скрипнуть рамой.
– Приношу извинения за задержку, Ваше Величество, – наконец сказал Гло. – Желаете ли вы, чтобы мой помощник удалился?
Прад покачал головой.
– Ради твоего удобства, магистр Гло, он может остаться. Я недооценивал серьезность твоей болезни.
– Некоторая скованность… гм… в движениях, только и всего, – стоически отозвался Гло.
– Тем не менее я благодарю тебя за то, что ты пришел. Как видишь, я обхожусь без формальностей, и мы можем спокойно обменяться мнениями. Во время нашей последней встречи обстановка не слишком благоприятствовала свободной дискуссии.
Толлер, который стоял за спинкой стула Гло, подивился любезному и рассудительному тону короля. Похоже, он был не прав, и новое унижение магистру не грозило. Толлер впервые посмотрел прямо через стол и увидел, что лицо Прада и впрямь приветливо, насколько это возможно, имея такой нечеловеческий мраморно-белый глаз. Затем невольно повернулся к Леддравору и вздрогнул: оказывается, все это время принц сверлил его неприкрыто злобным и презрительным взглядом.
«Я теперь другой человек, – напомнил себе Толлер, подавляя желание вызывающе выпрямиться. – Гло и Лейн не должны пострадать из-за меня».
Он опустил голову, но успел заметить змеиную улыбку Леддравора. Толлер не знал, как ему быть. Кажется, слухи подтверждались: у принца отменная память на лица, а особенно – на оскорбления. Но не стоять же Толлеру весь утренний день с опущенной головой, чтобы не раздражать Леддравора. Может быть, найти предлог и выйти?..
– Я хочу поговорить о полете на Верхний Мир, – объявил король, и его слова подобно взрыву бомбы выбросили все прочее из сознания Толлера. – Утверждаешь ли ты, как глава ученых, что такой полет осуществим?
– Да, Ваше Величество. – Гло посмотрел на Леддравора и смуглого толстощекого Чаккела, как бы предлагая им возразить. – Мы в силах лететь на Верхний Мир.
– Каким образом?
– На очень больших аэростатах, Ваше Величество.
– Продолжай.
– Их подъемную силу придется увеличить газовыми реактивными двигателями, так как в области, где воздушный шар практически не работает, реактивный двигатель наиболее эффективен. – Гло говорил твердо и без колебаний, как это случалось с ним в минуты вдохновения. – Кроме того, реактивный двигатель перевернет воздушный шар в средней точке полета, чтобы затем он опускался нормальным образом. Повторяю, Ваше Величество, мы в силах лететь на Верхний Мир.
После слов Гло наступила звенящая тишина, и Толлер, ошеломленный, взглянул на брата – проверить, потрясла ли его речь о полете на Верхний Мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Мы доставим вас заранее, – ободряюще сказал Толлер, подумывая, не попытаться ли подготовить Гло к неизбежному разочарованию.
К Большому Дворцу они ехали молча: магистр размышлял, то и дело кивая самому себе, – репетировал предполагаемую вступительную речь.
Утро было сырое, серое, а противоптертовые экраны над головой сгущали сумрак. На тех улицах, где смогли соорудить сетчатую или решетчатую крышу на бревнах, перекинутых горизонтально с карниза на карниз, освещение уменьшилось не намного, но там, где соседствовали крыши и парапеты разной высоты, пришлось возвести сложные и тяжелые конструкции. Многие из них покрыли лакированной тканью, чтобы не допустить воздушных потоков, способных переносить птертовую пыль через бесчисленные проемы в зданиях, спроектированных для экваториального климата. Когда-то светлые проспекты в сердце Ро-Атабри были похожи теперь на сумрачные пещеры, а городскую архитектуру исказили и заслонили вызывающие клаустрофобию защитные покровы.
Битранский Мост, главный путь через реку на юг, полностью обшили досками, что придавало ему вид какого-то склада, а дальше крытый путь, подобный туннелю, пересекал крепостные рвы и вел к Большому Дворцу, ныне укрытому навесом.
И тут Толлер стал подмечать признаки, указывающие, что предстоящее заседание будет не таким, как два года назад. Во-первых, на главном дворе оказалось мало экипажей. Не считая официальных выездов, у входа маячила только легкая двухместная карета Лейна; брат приобрел ее после запрета на большие экипажи с кучером. Лейн стоял у кареты один с тонким свертком бумаги под мышкой. Его узкое лицо под волной черных волос было бледным и усталым. Толлер спрыгнул и помог Гло выйти из фаэтона, почтительно поддерживая магистра, пока тот не встал устойчиво.
– Вы не предупредили меня, что это частная аудиенция, – сказал Толлер.
Гло бросил на него лукавый взгляд, напомнив на мгновение прежнего магистра.
– Не ожидайте, что я все буду рассказывать, молодой человек. Магистру пристало иногда быть немногословным и… гм… загадочным.
Тяжело опираясь на руку Толлера, Гло заковылял к резной арке входа, где к ним присоединился Лейн.
Они обменялись приветствиями. Толлер не видел брата дней сорок, и его обеспокоил нездоровый вид Лейна.
– Лейн, я надеюсь, ты не очень перерабатываешь? – осведомился он.
Тот иронически улыбнулся.
– И перерабатываю, и недосыпаю. Джесалла опять беременна, чувствует себя хуже, чем в прошлый раз.
– Сочувствую. – Толлер удивился, что после выкидыша почти два года назад Джесалла все же решила завести ребенка: столь упорное желание стать матерью никак не вязалось в его представлении с характером Джесаллы. Если не считать единственного забавного недоразумения, когда Толлер вернулся с того катастрофического заседания, она всегда виделась ему женщиной сухой, дисциплинированной и слишком ценящей собственную независимость, чтобы посвятить себя воспитанию детей.
– Кстати, она передает тебе привет.
Толлер недоверчиво улыбнулся, и все трое прошли во дворец.
По малолюдным по сравнению с прошлым посещением коридорам Гло провел их к двери из стеклянного дерева вдали от административной части дворца.
Стражники в черных доспехах перед дверью свидетельствовали о том, что король уже на месте. Толлер почувствовал, как напрягся Гло, стараясь предстать перед монархом в хорошей форме, и в свою очередь, когда они вошли в приемный зал, сделал вид, будто помогает магистру лишь самую малость.
Зал, совсем маленькое шестиугольное помещение, освещало единственное окно, а вся обстановка состояла из шестиугольного стола и шести стульев. Напротив окна уже сидел король Прад, а по бокам – принцы Леддравор и Чаккел; все они облачились в неофициальные свободные шелковые одеяния. В качестве единственного знака отличия на шее у Прада на стеклянной цепочке висел большой синий камень.
Переживая за брата и магистра Гло, Толлер горячо желал, чтобы все прошло гладко, и, стараясь не смотреть в сторону Леддравора, стоял, потупив взор, пока король не подал Гло и Лейну сигнал садиться, а тогда все внимание уделил устройству магистра в кресле, озабоченный тем, чтобы не скрипнуть рамой.
– Приношу извинения за задержку, Ваше Величество, – наконец сказал Гло. – Желаете ли вы, чтобы мой помощник удалился?
Прад покачал головой.
– Ради твоего удобства, магистр Гло, он может остаться. Я недооценивал серьезность твоей болезни.
– Некоторая скованность… гм… в движениях, только и всего, – стоически отозвался Гло.
– Тем не менее я благодарю тебя за то, что ты пришел. Как видишь, я обхожусь без формальностей, и мы можем спокойно обменяться мнениями. Во время нашей последней встречи обстановка не слишком благоприятствовала свободной дискуссии.
Толлер, который стоял за спинкой стула Гло, подивился любезному и рассудительному тону короля. Похоже, он был не прав, и новое унижение магистру не грозило. Толлер впервые посмотрел прямо через стол и увидел, что лицо Прада и впрямь приветливо, насколько это возможно, имея такой нечеловеческий мраморно-белый глаз. Затем невольно повернулся к Леддравору и вздрогнул: оказывается, все это время принц сверлил его неприкрыто злобным и презрительным взглядом.
«Я теперь другой человек, – напомнил себе Толлер, подавляя желание вызывающе выпрямиться. – Гло и Лейн не должны пострадать из-за меня».
Он опустил голову, но успел заметить змеиную улыбку Леддравора. Толлер не знал, как ему быть. Кажется, слухи подтверждались: у принца отменная память на лица, а особенно – на оскорбления. Но не стоять же Толлеру весь утренний день с опущенной головой, чтобы не раздражать Леддравора. Может быть, найти предлог и выйти?..
– Я хочу поговорить о полете на Верхний Мир, – объявил король, и его слова подобно взрыву бомбы выбросили все прочее из сознания Толлера. – Утверждаешь ли ты, как глава ученых, что такой полет осуществим?
– Да, Ваше Величество. – Гло посмотрел на Леддравора и смуглого толстощекого Чаккела, как бы предлагая им возразить. – Мы в силах лететь на Верхний Мир.
– Каким образом?
– На очень больших аэростатах, Ваше Величество.
– Продолжай.
– Их подъемную силу придется увеличить газовыми реактивными двигателями, так как в области, где воздушный шар практически не работает, реактивный двигатель наиболее эффективен. – Гло говорил твердо и без колебаний, как это случалось с ним в минуты вдохновения. – Кроме того, реактивный двигатель перевернет воздушный шар в средней точке полета, чтобы затем он опускался нормальным образом. Повторяю, Ваше Величество, мы в силах лететь на Верхний Мир.
После слов Гло наступила звенящая тишина, и Толлер, ошеломленный, взглянул на брата – проверить, потрясла ли его речь о полете на Верхний Мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80