Волосы у него были колючими, а приплюснутый нос и шрам от меча на подбородке придавали ему вид бывалого вояки. Свою должность он занимал благодаря выдающимся способностям инженера-практика, и назначил его лично принц Чаккел.
– Ради вас постараюсь не убиться. – Толлеру пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум в ангаре. Бригада накачки деловито крутила большой вентилятор. Его шестерни и деревянные лопасти непрерывно стучали, загоняя ненагретый воздух в баллон небесного корабля, который был отодвинут от гондолы в направлении ветра. Делалось это для того, чтобы туда можно было ввести горячий газ маглайн от горелки на энергетических кристаллах, так чтобы газ при этом не ударил в тонкую ткань. Этот метод помогал не прожечь оболочку, особенно нижнюю часть стенок вокруг горловины. Надсмотрщики отдавали приказы рабочим, которые удерживали просмоленными канатами постепенно надувающийся баллон.
Квадратная гондола с комнату величиной, уже укомплектованная для полета, лежала на боку. Кроме горючего, еды и питья, загрузили мешки с песком, равные весу шестнадцати человек, чтобы вместе с командой испытателей получить максимальную рабочую нагрузку. Около гондолы стояли трое, которые летели с Толлером; они готовы были по команде запрыгнуть на борт. Толлер знал, что с минуты на минуту начнется подъем, и сумятица чувств из-за Джесаллы, Лейна и похорон Гло постепенно отодвигалась на задворки сознания. Мысли Толлера уже путешествовали в ледяной неведомой голубизне, и его заботы уже не были похожи на обычные заботы прикованного к Миру смертного.
Послышался стук копыт. Толлер обернулся. В ангар въезжал принц Леддравор, а за ним – открытый экипаж с принцем Чаккелом, его женой Дасиной и тремя детьми. Леддравор оделся в белую кирасу, как на парад, на боку у него висел неизменный боевой меч, а к левому предплечью был прикреплен метательный нож в ножнах. Он спешился с рослого синерога и не торопясь пошел к Толлеру и Армдюрану, изучая по дороге каждую деталь подготовки к полету.
За время службы в армии Толлер не видел Леддравора, а по возвращении в Ро-Атабри – только издали. Он заметил, что лоснящиеся черные волосы принца тронула у висков седина; Леддравор отяжелел, но вес равномерно распределялся по телу, лишь слегка размывая рельеф мускулов и делая еще глаже каменное лицо. Принц подошел, Толлер и Армдюран отдали честь. Леддравор кивнул в ответ.
– Что ж, Маракайн, со времени нашей последней встречи ты стал важным человеком. Надеюсь, это сделало тебя чуть более уживчивым.
– Я не отношу себя к важным персонам, принц. – Толлер тщательно старался говорить бесстрастно, пытаясь в то же время оценить настроение Леддравора.
– Ну как же! Первый человек, который поведет корабль на Верхний Мир. Это большая честь, Маракайн, и ты упорно работал, чтобы добиться ее. Знаешь, некоторые говорили, что для такой миссии ты слишком молод и неопытен, мол, надо ее доверить офицеру с большим стажем в Воздушных Силах, но я пресек эти возражения. На учебных курсах ты добился лучших результатов и к тому же не обременен приемами и привычками воздушных капитанов. И ты, несомненно, храбрец, поэтому я решил, что в испытательном полете капитаном будешь ты. Что ты на это скажешь?
– Я благодарен вам, принц, – сказал Толлер.
– От тебя не требуется благодарности. – На лице Леддравора промелькнула и исчезла прежняя, далеко не дружелюбная улыбка. – Ты просто пожинаешь плоды своих трудов.
И Толлер сразу понял, что ничего не изменилось, что Леддравор по-прежнему смертельный враг, он ничего не забыл и не простил. Весь последний год принц по каким-то неизвестным причинам притворялся снисходительным, но он, несомненно, все еще жаждет крови Толлера.
«Он надеется, что полет будет неудачным, рассчитывает, что посылает меня на смерть!» Во внезапном озарении Маракайн прочитал мысли Леддравора. Что касается самого Толлера, то теперь он испытывал к принцу лишь холодное презрение и в какой-то степени – жалость, брезгливую жалость к существу, не знающему ничего, кроме злобы, и захлебывающемуся в собственном яде.
– Тем не менее я благодарен, – сказал Толлер, тайно наслаждаясь двусмысленностью своего ответа. Он ждал этой встречи лицом к лицу с Леддравором, но оказалось, что он решительно и бесповоротно перерос себя прежнего. Отныне и навеки его душа воспарит над Леддравором и ему подобными так же высоко, как небесный корабль воспарит над океанами и континентами Мира, – достойная причина для радости.
Леддравор пристально и испытующе вглядывался в лицо Толлера, потом перенес внимание на небесный корабль. Баллон уже поднялся на четырех стартовых стойках. Этой деталью небесный корабль принципиально отличался от транспорта, спроектированного для обычных полетов в атмосфере.
Наполненный на три четверти баллон свисал между стойками, как карикатурное морское чудовище, выуженное из воды. Шкура из льняного полотна, пропитанного лаком, слабо колыхалась на легком сквознячке.
– Если не ошибаюсь, – произнес Леддравор, – тебе пора на корабль, Маракайн.
Толлер отдал честь принцу, дружески хлопнул по плечу Армдюрана и побежал к дирижаблю. Он подал сигнал, и в гондолу через борт перемахнул Завотл – второй пилот и протоколист, за ним взобрались механик Рилломайнер и щуплый маленький техник по такелажу Фленн. Толлер последовал за ними и занял место около системы управления горелкой. Гондола все еще лежала на боку, и ему пришлось опереться спиной на плетеную перегородку.
Основной деталью горелки служил ствол молодого дерева бракки. Слева от утолщенного основания помещалась небольшая загрузочная воронка с пиконом, снабженная пневматическим клапаном, через который кристаллы пикона поступали в камеру сгорания. Справа аналогичное устройство контролировало подачу халвелла; обоими клапанами управлял один рычаг. Проход в правом клапане был чуть шире, в результате чего халвелла автоматически подавалось немного больше: это, как было установлено, обеспечивало более равномерную тягу.
Толлер на пробу сжал рукой пневматический резервуар, затем подал знак бригадиру накачки, что готов включить горелку. В ангаре сразу стало тише; поддувальщики перестали крутить свою громоздкую машину и оттащили ее в сторону. Толлер примерно на секунду сдвинул вперед рычаг управления клапанами. Раздался свистящий рев – энергетические кристаллы соединились и выстрелили залпом горячего газа маглайн в разверстую пасть баллона. Горелка работала хорошо, Толлер произвел несколько залпов, коротких, чтобы не повредить горячим газом оболочку, и огромный баллон начал надуваться, поднимаясь и отрываясь от земли. По мере того как оболочка постепенно принимала вертикальное положение, команда, державшая верхние канаты баллона, окружила гондолу и прикрепила их к ее несущей раме;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Ради вас постараюсь не убиться. – Толлеру пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум в ангаре. Бригада накачки деловито крутила большой вентилятор. Его шестерни и деревянные лопасти непрерывно стучали, загоняя ненагретый воздух в баллон небесного корабля, который был отодвинут от гондолы в направлении ветра. Делалось это для того, чтобы туда можно было ввести горячий газ маглайн от горелки на энергетических кристаллах, так чтобы газ при этом не ударил в тонкую ткань. Этот метод помогал не прожечь оболочку, особенно нижнюю часть стенок вокруг горловины. Надсмотрщики отдавали приказы рабочим, которые удерживали просмоленными канатами постепенно надувающийся баллон.
Квадратная гондола с комнату величиной, уже укомплектованная для полета, лежала на боку. Кроме горючего, еды и питья, загрузили мешки с песком, равные весу шестнадцати человек, чтобы вместе с командой испытателей получить максимальную рабочую нагрузку. Около гондолы стояли трое, которые летели с Толлером; они готовы были по команде запрыгнуть на борт. Толлер знал, что с минуты на минуту начнется подъем, и сумятица чувств из-за Джесаллы, Лейна и похорон Гло постепенно отодвигалась на задворки сознания. Мысли Толлера уже путешествовали в ледяной неведомой голубизне, и его заботы уже не были похожи на обычные заботы прикованного к Миру смертного.
Послышался стук копыт. Толлер обернулся. В ангар въезжал принц Леддравор, а за ним – открытый экипаж с принцем Чаккелом, его женой Дасиной и тремя детьми. Леддравор оделся в белую кирасу, как на парад, на боку у него висел неизменный боевой меч, а к левому предплечью был прикреплен метательный нож в ножнах. Он спешился с рослого синерога и не торопясь пошел к Толлеру и Армдюрану, изучая по дороге каждую деталь подготовки к полету.
За время службы в армии Толлер не видел Леддравора, а по возвращении в Ро-Атабри – только издали. Он заметил, что лоснящиеся черные волосы принца тронула у висков седина; Леддравор отяжелел, но вес равномерно распределялся по телу, лишь слегка размывая рельеф мускулов и делая еще глаже каменное лицо. Принц подошел, Толлер и Армдюран отдали честь. Леддравор кивнул в ответ.
– Что ж, Маракайн, со времени нашей последней встречи ты стал важным человеком. Надеюсь, это сделало тебя чуть более уживчивым.
– Я не отношу себя к важным персонам, принц. – Толлер тщательно старался говорить бесстрастно, пытаясь в то же время оценить настроение Леддравора.
– Ну как же! Первый человек, который поведет корабль на Верхний Мир. Это большая честь, Маракайн, и ты упорно работал, чтобы добиться ее. Знаешь, некоторые говорили, что для такой миссии ты слишком молод и неопытен, мол, надо ее доверить офицеру с большим стажем в Воздушных Силах, но я пресек эти возражения. На учебных курсах ты добился лучших результатов и к тому же не обременен приемами и привычками воздушных капитанов. И ты, несомненно, храбрец, поэтому я решил, что в испытательном полете капитаном будешь ты. Что ты на это скажешь?
– Я благодарен вам, принц, – сказал Толлер.
– От тебя не требуется благодарности. – На лице Леддравора промелькнула и исчезла прежняя, далеко не дружелюбная улыбка. – Ты просто пожинаешь плоды своих трудов.
И Толлер сразу понял, что ничего не изменилось, что Леддравор по-прежнему смертельный враг, он ничего не забыл и не простил. Весь последний год принц по каким-то неизвестным причинам притворялся снисходительным, но он, несомненно, все еще жаждет крови Толлера.
«Он надеется, что полет будет неудачным, рассчитывает, что посылает меня на смерть!» Во внезапном озарении Маракайн прочитал мысли Леддравора. Что касается самого Толлера, то теперь он испытывал к принцу лишь холодное презрение и в какой-то степени – жалость, брезгливую жалость к существу, не знающему ничего, кроме злобы, и захлебывающемуся в собственном яде.
– Тем не менее я благодарен, – сказал Толлер, тайно наслаждаясь двусмысленностью своего ответа. Он ждал этой встречи лицом к лицу с Леддравором, но оказалось, что он решительно и бесповоротно перерос себя прежнего. Отныне и навеки его душа воспарит над Леддравором и ему подобными так же высоко, как небесный корабль воспарит над океанами и континентами Мира, – достойная причина для радости.
Леддравор пристально и испытующе вглядывался в лицо Толлера, потом перенес внимание на небесный корабль. Баллон уже поднялся на четырех стартовых стойках. Этой деталью небесный корабль принципиально отличался от транспорта, спроектированного для обычных полетов в атмосфере.
Наполненный на три четверти баллон свисал между стойками, как карикатурное морское чудовище, выуженное из воды. Шкура из льняного полотна, пропитанного лаком, слабо колыхалась на легком сквознячке.
– Если не ошибаюсь, – произнес Леддравор, – тебе пора на корабль, Маракайн.
Толлер отдал честь принцу, дружески хлопнул по плечу Армдюрана и побежал к дирижаблю. Он подал сигнал, и в гондолу через борт перемахнул Завотл – второй пилот и протоколист, за ним взобрались механик Рилломайнер и щуплый маленький техник по такелажу Фленн. Толлер последовал за ними и занял место около системы управления горелкой. Гондола все еще лежала на боку, и ему пришлось опереться спиной на плетеную перегородку.
Основной деталью горелки служил ствол молодого дерева бракки. Слева от утолщенного основания помещалась небольшая загрузочная воронка с пиконом, снабженная пневматическим клапаном, через который кристаллы пикона поступали в камеру сгорания. Справа аналогичное устройство контролировало подачу халвелла; обоими клапанами управлял один рычаг. Проход в правом клапане был чуть шире, в результате чего халвелла автоматически подавалось немного больше: это, как было установлено, обеспечивало более равномерную тягу.
Толлер на пробу сжал рукой пневматический резервуар, затем подал знак бригадиру накачки, что готов включить горелку. В ангаре сразу стало тише; поддувальщики перестали крутить свою громоздкую машину и оттащили ее в сторону. Толлер примерно на секунду сдвинул вперед рычаг управления клапанами. Раздался свистящий рев – энергетические кристаллы соединились и выстрелили залпом горячего газа маглайн в разверстую пасть баллона. Горелка работала хорошо, Толлер произвел несколько залпов, коротких, чтобы не повредить горячим газом оболочку, и огромный баллон начал надуваться, поднимаясь и отрываясь от земли. По мере того как оболочка постепенно принимала вертикальное положение, команда, державшая верхние канаты баллона, окружила гондолу и прикрепила их к ее несущей раме;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80