Хамтефцы поняли, что происходит нечто ужасное и непонятное, солдаты бегали туда-сюда в панике и растерянности, а те, что начали наступать на наши позиции, повернули. Они не знали, что единственная для них надежда на спасение – это бегство, и воссоединились с остальным войском.
С ощущением вязкого холода в животе я смотрел, как они тоже начали шататься и падать. Я услышал за спиной хриплое дыхание, когда мои люди, глядевшие невооруженным глазом, поняли, что некая жуткая и невидимая сила уничтожила хамтефцев. За пугающе короткий отрезок времени противник пал до последнего человека, и на равнине остались лишь синероги, безучастно пасущиеся среди тел хозяев.
(И почему это все представители царства животных, кроме некоторых видов обезьян, иммунны к яду птерты?)
Насмотревшись на леденящую сцену, я обернулся и чуть не расхохотался, увидев, что мои люди смотрят на меня с облегчением, уважением и обожанием. Они-то уже думали, что обречены, а теперь – таковы особенности психики обычного солдата – вся их благодарность сосредоточилась на мне, будто это я спас их каким-то искусным маневром. Похоже, других выводов они не сделали.
Три года назад зловещая перемена в природе нашего исконного врага, птерты, поставила Колкоррон на колени. А теперь оказывалось, что произошло еще одно увеличение силы шаров. Новая форма птертоза – а ничто иное не могло уничтожить хамтефцев, – убивающая человека даже не за часы, а за секунды, предвещала мрачные дни.
Я передал сообщение Кадалу, предупредил, чтобы он оставался в лесу и был готов к появлению птерты, а затем вернулся к наблюдению. В бинокль я увидел, как еще несколько птерт группами по две-три дрейфуют на южном ветре. Мы находились в безопасности, под защитой деревьев. Я подождал, пока небо очистилось, и лишь после этого отдал приказ собрать синерогов и с максимальной скоростью вернуться на свои позиции.
ДЕНЬ 109. Обнаружилось, что я был абсолютно не прав по поводу новой возросшей угрозы от птерты.
Леддравор выяснил истину весьма характерным для него методом. Он привязал к столбам на открытой местности несколько хамтефских мужчин и женщин, а рядом – тех наших раненых, у которых было мало шансов на выздоровление. В конце концов дрейфующая птерта отыскала их, и наблюдатели с подзорными трубами проследили, что из этого вышло. Колкорронцы, несмотря на тяжелые ранения, сопротивлялись птертозу целых два часа, а злополучные хамтефцы умерли почти мгновенно.
Чем объясняется эта странная аномалия?
Одна из теорий, которую я услышал, гласит, что хамтефская раса имеет некую наследственную слабость, из-за чего более уязвима для птертоза. Но я полагаю, что настоящее объяснение намного сложнее; его выдвинули наши медицинские советники. Они считают, что имеются две разновидности птерты. Иссиня-пурпурная, которая исстари знакома колкорронцам, высокотоксична, а розовая, обитающая в Хамтефе, безобидна, по крайней мере относительно. (Оказалось, что розовые шары наблюдали и в других местах.)
Далее эта теория гласит, что за столетия боевых действий против птерты уничтожены миллионы шаров, и все население Колкоррона подверглось воздействию микроскопических количеств пыли. Это придало нам некоторую стойкость к яду и увеличило сопротивляемость организма благодаря тому же механизму, из-за которого невозможно заболеть более одного раза одной и той же болезнью. Хамтефцы, напротив, совершенно не имеют сопротивляемости, и для них столкновение с ядовитой птертой оборачивается большей катастрофой, чем для нас.
Можно будет проверить эту теорию, подвергнув группы колкорронцев и хамтефцев воздействию розовой птерты. Если мы вступим в район, где много розовых шаров, Леддравор, несомненно, устроит такой эксперимент.
Далакотт оторвался от чтения и взглянул на запястье, где на ремешке находилась часовая трубка из упрочненного стекла: обычная полевая модель, если нет компактного и надежного хронометра. Часовой жук внутри трубки уже приблизился к восьмому делению. Время последней назначенной встречи подходило.
Далакотт еще немного отхлебнул из чаши и открыл последнюю страницу дневника. Он заполнил ее много дней назад и после этого отказался от привычки всей своей жизни – записывать дела и мысли каждого дня.
Этот поступок был как бы символическим самоубийством и подготовил его к нынешнему, настоящему.
ДЕНЬ 114. Война окончена. Птертовая чума сделала за нас всю работу.
Всего за шесть дней после появления пурпурной птерты в Хамтефе чума пронеслась вдоль и поперек континента, сметая на своем пути миллионы людей. Моментальный геноцид!
Нам больше не приходится наступать пешком, пробиваясь ярд за ярдом через позиции упорного врага. Мы теперь спешим на воздушных кораблях, подгоняемые реактивными двигателями. При этом, конечно, расходуется много энергетических кристаллов и в камерах реактивных двигателей, и в противоптертовых пушках, но это сейчас несущественно. Мы – гордые властелины целого континента бракки и целых залежей зеленых и пурпурных кристаллов. Мы ни с кем не делимся богатствами. Леддравор не отменил приказ не брать пленных, и, когда нам попадаются небольшие группки ошалевших и деморализованных хамтефцев, мы предаем их мечу.
Мне довелось пролетать над городами, поселками, деревушками, фермами, где не осталось ничего живого, кроме неприкаянной домашней скотины. Хамтефская архитектура впечатляет– чистая, величественная, с хорошими пропорциями, – но восхищаться ею приходится издалека. Зловонием от разлагающихся трупов пропитаны даже небеса.
Мы больше не солдаты.
Мы разносчики чумы.
Мы и сами чума.
Мне больше нечего сказать.
Глава 12
В ночном небе над Хамтефом нет Верхнего Мира, и потому оно менее яркое, чем над Колкорроном. Но зато через весь небосвод здесь протянулась огромная спираль туманного света, искрящаяся бесчисленными белыми, голубыми и желтыми алмазами звезд. По сторонам от нее находятся две большие эллиптические спирали, а по остальной части небесного купола щедро рассыпаны маленькие сияющие спиральки, жгутики и полоски да еще пылающие перья комет. Созвездия Дерева здесь не видно, но повсюду сияют ослепительные крупные звезды, такие яркие, что на фоне остальных они создают иллюзию глубокой перспективы.
Толлера завораживала эта картина. Он привык, что, когда небо темное, Верхний Мир находится на дальней от солнца стороне своей траектории вокруг Мира и его большой диск превосходит и затмевает звезды своим сиянием. Только в середине малой ночи он чернеет – но и тогда заслоняет значительный и, как кажется, ближайший кусок звездного неба прямо над головой.
Толлер неподвижно стоял и глядел, как дрожат отражения звезд на тихой воде широкой Оранжевой реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
С ощущением вязкого холода в животе я смотрел, как они тоже начали шататься и падать. Я услышал за спиной хриплое дыхание, когда мои люди, глядевшие невооруженным глазом, поняли, что некая жуткая и невидимая сила уничтожила хамтефцев. За пугающе короткий отрезок времени противник пал до последнего человека, и на равнине остались лишь синероги, безучастно пасущиеся среди тел хозяев.
(И почему это все представители царства животных, кроме некоторых видов обезьян, иммунны к яду птерты?)
Насмотревшись на леденящую сцену, я обернулся и чуть не расхохотался, увидев, что мои люди смотрят на меня с облегчением, уважением и обожанием. Они-то уже думали, что обречены, а теперь – таковы особенности психики обычного солдата – вся их благодарность сосредоточилась на мне, будто это я спас их каким-то искусным маневром. Похоже, других выводов они не сделали.
Три года назад зловещая перемена в природе нашего исконного врага, птерты, поставила Колкоррон на колени. А теперь оказывалось, что произошло еще одно увеличение силы шаров. Новая форма птертоза – а ничто иное не могло уничтожить хамтефцев, – убивающая человека даже не за часы, а за секунды, предвещала мрачные дни.
Я передал сообщение Кадалу, предупредил, чтобы он оставался в лесу и был готов к появлению птерты, а затем вернулся к наблюдению. В бинокль я увидел, как еще несколько птерт группами по две-три дрейфуют на южном ветре. Мы находились в безопасности, под защитой деревьев. Я подождал, пока небо очистилось, и лишь после этого отдал приказ собрать синерогов и с максимальной скоростью вернуться на свои позиции.
ДЕНЬ 109. Обнаружилось, что я был абсолютно не прав по поводу новой возросшей угрозы от птерты.
Леддравор выяснил истину весьма характерным для него методом. Он привязал к столбам на открытой местности несколько хамтефских мужчин и женщин, а рядом – тех наших раненых, у которых было мало шансов на выздоровление. В конце концов дрейфующая птерта отыскала их, и наблюдатели с подзорными трубами проследили, что из этого вышло. Колкорронцы, несмотря на тяжелые ранения, сопротивлялись птертозу целых два часа, а злополучные хамтефцы умерли почти мгновенно.
Чем объясняется эта странная аномалия?
Одна из теорий, которую я услышал, гласит, что хамтефская раса имеет некую наследственную слабость, из-за чего более уязвима для птертоза. Но я полагаю, что настоящее объяснение намного сложнее; его выдвинули наши медицинские советники. Они считают, что имеются две разновидности птерты. Иссиня-пурпурная, которая исстари знакома колкорронцам, высокотоксична, а розовая, обитающая в Хамтефе, безобидна, по крайней мере относительно. (Оказалось, что розовые шары наблюдали и в других местах.)
Далее эта теория гласит, что за столетия боевых действий против птерты уничтожены миллионы шаров, и все население Колкоррона подверглось воздействию микроскопических количеств пыли. Это придало нам некоторую стойкость к яду и увеличило сопротивляемость организма благодаря тому же механизму, из-за которого невозможно заболеть более одного раза одной и той же болезнью. Хамтефцы, напротив, совершенно не имеют сопротивляемости, и для них столкновение с ядовитой птертой оборачивается большей катастрофой, чем для нас.
Можно будет проверить эту теорию, подвергнув группы колкорронцев и хамтефцев воздействию розовой птерты. Если мы вступим в район, где много розовых шаров, Леддравор, несомненно, устроит такой эксперимент.
Далакотт оторвался от чтения и взглянул на запястье, где на ремешке находилась часовая трубка из упрочненного стекла: обычная полевая модель, если нет компактного и надежного хронометра. Часовой жук внутри трубки уже приблизился к восьмому делению. Время последней назначенной встречи подходило.
Далакотт еще немного отхлебнул из чаши и открыл последнюю страницу дневника. Он заполнил ее много дней назад и после этого отказался от привычки всей своей жизни – записывать дела и мысли каждого дня.
Этот поступок был как бы символическим самоубийством и подготовил его к нынешнему, настоящему.
ДЕНЬ 114. Война окончена. Птертовая чума сделала за нас всю работу.
Всего за шесть дней после появления пурпурной птерты в Хамтефе чума пронеслась вдоль и поперек континента, сметая на своем пути миллионы людей. Моментальный геноцид!
Нам больше не приходится наступать пешком, пробиваясь ярд за ярдом через позиции упорного врага. Мы теперь спешим на воздушных кораблях, подгоняемые реактивными двигателями. При этом, конечно, расходуется много энергетических кристаллов и в камерах реактивных двигателей, и в противоптертовых пушках, но это сейчас несущественно. Мы – гордые властелины целого континента бракки и целых залежей зеленых и пурпурных кристаллов. Мы ни с кем не делимся богатствами. Леддравор не отменил приказ не брать пленных, и, когда нам попадаются небольшие группки ошалевших и деморализованных хамтефцев, мы предаем их мечу.
Мне довелось пролетать над городами, поселками, деревушками, фермами, где не осталось ничего живого, кроме неприкаянной домашней скотины. Хамтефская архитектура впечатляет– чистая, величественная, с хорошими пропорциями, – но восхищаться ею приходится издалека. Зловонием от разлагающихся трупов пропитаны даже небеса.
Мы больше не солдаты.
Мы разносчики чумы.
Мы и сами чума.
Мне больше нечего сказать.
Глава 12
В ночном небе над Хамтефом нет Верхнего Мира, и потому оно менее яркое, чем над Колкорроном. Но зато через весь небосвод здесь протянулась огромная спираль туманного света, искрящаяся бесчисленными белыми, голубыми и желтыми алмазами звезд. По сторонам от нее находятся две большие эллиптические спирали, а по остальной части небесного купола щедро рассыпаны маленькие сияющие спиральки, жгутики и полоски да еще пылающие перья комет. Созвездия Дерева здесь не видно, но повсюду сияют ослепительные крупные звезды, такие яркие, что на фоне остальных они создают иллюзию глубокой перспективы.
Толлера завораживала эта картина. Он привык, что, когда небо темное, Верхний Мир находится на дальней от солнца стороне своей траектории вокруг Мира и его большой диск превосходит и затмевает звезды своим сиянием. Только в середине малой ночи он чернеет – но и тогда заслоняет значительный и, как кажется, ближайший кусок звездного неба прямо над головой.
Толлер неподвижно стоял и глядел, как дрожат отражения звезд на тихой воде широкой Оранжевой реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80