– Обвинение всегда рушится, лишившись главного свидетеля, а если этот свидетель признается, что преступление совершено им, после чего кончает с собой, то кому какое дело до личного мнения окружного прокурора? Главное в том, что вы свободны. С вас сняты все обвинения?
– Да.
Их взгляды встретились.
– Есть проблемы, мисс Трооп?
– Есть, мистер Эренграф.
– Милая моя, вы только…
– Речь идет о вашем вознаграждении.
Сердце Эренграфа упало. Эти клиенты все одинаковые. Они согласны на все, когда над ними занесен меч правосудия. Стоит же отвести угрозу…
Однако, мисс Трооп тут же прояснила ситуацию.
– Я говорила вам о том, как распорядился своим состоянием Говард. Картины – Леоне, несколько тысяч долларов – благотворительным организациям, небольшое ежемесячное пособие – мисс Кеппнер, полагаю, теперь она этих денег не получит?
– Будьте уверены.
– А остальное, после уплаты долгов и налогов, должно было отойти ко мне.
– Вы так говорили.
– Я намеревалась заплатить вам из того, что получила бы, мистер Эренграф. Я и сейчас готова отдать вам все. Этого хватит на пару гамбургеров и молочный коктейль.
– Я вас не понимаю.
– Эти чертовы картины. Как выяснилось, еще при покупке они обошлись ему в кругленькую сумму, а с годами резко поднялись в цене. Не знала я и о том, что Говард заложил всю свою недвижимость. В последние месяцы его преследовали неудачи с инвестициями. Он второй раз заложил дом и продал акции и ценные бумаги. На его банковском счету есть кое-какие деньги, но они все уйдут на оплату имущественного налога за эти картины, оцененные в несколько миллионов долларов. А потом картины уплывут к этой сучке Леоне.
– Налоги должны платить вы?
– Безусловно, – с горечью ответила она. – Основной наследник выплачивает налоги и улаживает все вопросы с долгами. Потом передает картины лучшему кулинару Америки. Что б она ими подавилась, – Эвелин Трооп глубоко вдохнула, взяла себя в руки. – Извините, что сорвалась, мистер Эренграф.
– Я вас хорошо понимаю.
– Это так несправедливо. Я знаю, что у Говарда и в мыслях не было лишить меня наследства и оставить все этой женщине. Просто его убили в крайне неудачный момент. Мистер Эренграф, я должна вам сто тысяч долларов. Мы заключили такое соглашение и я не намерена разрывать его.
Эренграф молчал.
– Но я не знаю, как мне вам заплатить. О, я заплачу все, что смогу, но мои средства очень ограничены. И я не уверена, удастся ли мне выплатить весь долг до конца моей жизни.
– Дорогая моя мисс Трооп, – ее эмоциональность тронула адвоката. – Прошу вас, не волнуйтесь. Еще не все потеряно.
– Я… я не понимаю.
– Альтернативы, мисс Трооп. Альтернативы! – маленький адвокат поднялся, зашагал по комнате. – Я повторю то, что уже говорил вам, что наша задача – найти идеальный альтернативный вариант.
Серые глаза сузились.
– Вы хотите сказать, что нам следует оспорить завещание в суде? Такая мысль приходила мне в голову, но, вы, насколько я понимаю, криминальный адвокат.
– Совершенно верно.
– Может, я смогу найти другого адвоката, который сможет оспорить завещание. Или вы посоветуете мне, к кому обрати…
– Ах, мисс Трооп, – Эренграф сложил руки домиком. – Оспорить завещание? Жизнь слишком коротка, чтобы ждать результатов судебной волокиты. Забудем про иски. Давайте сначала посмотрим, не сможем ли мы найти… – тут на его губах заиграла улыбка, – альтернативу Эренграфа.
Эренграф, с сверкающих черных туфлях, с белой гвоздикой в петлице, вышел из машины и быстрым шагом направился к парадной двери дома Байерстадта. Кирпичный, увитый плющом особняк, просторные лужайки вокруг чем-то напомнили ему студенческий кампус. Эренграф поправил галстук, в чередующиеся широкую синюю и узкие золотую и зеленую полосы. Именно этот галстук он вспомнил, собираясь на встречу с клиентом несколько недель тому назад.
Теперь же он надел его, не задумываясь.
Дверь открылась, едва он позвонил. Эвелин Трооп встретила его улыбкой.
– Дорогой мистер Эренграф. Как любезно с вашей стороны встретиться со мной здесь. В доме бедного Говарда.
– Теперь вашем доме, – напомнил Эренграф.
– Моем, – согласилась она. – Разумеется, еще надо привести в порядок кое-какие бумаги, но мне разрешили поселиться в нем. И я думаю, что смогу оставить дом за собой. Теперь, когда картины тоже принадлежат мне, я смогу продать несколько, чтобы заплатить налоги и рассчитаться по долговым обязательствам. Но позвольте показать вам дом. Вот это гостиная. Здесь мы с Говардом сидели в ту ночь, когда…
– В ту роковую ночь, – вставил Эренграф.
– А эта комната, где убили Говарда. Он наполнял наши бокалы на этом комоде. И лежал здесь, когда я нашла его. Его рука…
Эренграф слушал, не перебивая.
Затем последовал за хозяйкой еще в одну комнату, где принял от нее маленький стаканчик «кальвадоса». Себе мисс Трооп налила капельку "бенедиктина".
– За что мы выпьем? – спросила она.
За ваши удивительные глаза, подумал он, но тост предложил произнести ей.
– За альтернативу Эренграфа, – провозгласила она.
Они выпили.
– За альтернативу Эренграфа, – повторила мисс Трооп. – После нашей прошлой встречи я не знала, чего и ждать. Я подумала, что какими-то сложными юридическими маневрами вам удастся вывести наследство Говарда из-под непомерных налогов. Я и представить себе не могла, что откроются новые обстоятельства убийства Говарда.
– Да, прелюбопытная получилась история.
– Меня поразило известие о том, что миссис Кеппнер убила Говарда, а потом покончила с собой. Так что вы и представить себе не можете, какой я испытала шок, узнав, что она совсем не убийца и не накладывала на себя руки, потому что на самом деле ее убили.
– Жизнь не устает удивлять нас, – покивал Эренграф.
– А Леону Уэйбрайт выдало ее собственное суфле. Выходит, что я была права, когда говорила, что Говард боится Леоны. Для этого у него были веские причины. Как я понимаю, он написал ей письмо, в котором указал, что больше им видеться ни к чему.
Эренграф кивнул.
– Полиция нашла письмо, когда проводила обыск ее квартиры. Она же утверждала, что никогда его не видела.
– А что еще она могла сказать? – Эвелин Трооп отпила «бенедиктина» и сердце Эренграфа замерло при виде ее розового язычка, прижавшегося к тонкому стеклу бокала. – Но с чего она взяла, что ей поверят. Говарда убила она, так?
– Доказать это будет сложно, но возможно. Опять же, у мисс Уэйбрайт есть алиби, так что придется разбираться и с этим. А единственная свидетельница убийства, миссис Кеппнер, уже не сможет дать показания.
– Потому что Леона убила ее.
Эренграф вновь кивнул.
– А вот это доказать будет легко.
– Потому что предсмертная записка миссис Кеппнер – подделка.
1 2 3 4
– Да.
Их взгляды встретились.
– Есть проблемы, мисс Трооп?
– Есть, мистер Эренграф.
– Милая моя, вы только…
– Речь идет о вашем вознаграждении.
Сердце Эренграфа упало. Эти клиенты все одинаковые. Они согласны на все, когда над ними занесен меч правосудия. Стоит же отвести угрозу…
Однако, мисс Трооп тут же прояснила ситуацию.
– Я говорила вам о том, как распорядился своим состоянием Говард. Картины – Леоне, несколько тысяч долларов – благотворительным организациям, небольшое ежемесячное пособие – мисс Кеппнер, полагаю, теперь она этих денег не получит?
– Будьте уверены.
– А остальное, после уплаты долгов и налогов, должно было отойти ко мне.
– Вы так говорили.
– Я намеревалась заплатить вам из того, что получила бы, мистер Эренграф. Я и сейчас готова отдать вам все. Этого хватит на пару гамбургеров и молочный коктейль.
– Я вас не понимаю.
– Эти чертовы картины. Как выяснилось, еще при покупке они обошлись ему в кругленькую сумму, а с годами резко поднялись в цене. Не знала я и о том, что Говард заложил всю свою недвижимость. В последние месяцы его преследовали неудачи с инвестициями. Он второй раз заложил дом и продал акции и ценные бумаги. На его банковском счету есть кое-какие деньги, но они все уйдут на оплату имущественного налога за эти картины, оцененные в несколько миллионов долларов. А потом картины уплывут к этой сучке Леоне.
– Налоги должны платить вы?
– Безусловно, – с горечью ответила она. – Основной наследник выплачивает налоги и улаживает все вопросы с долгами. Потом передает картины лучшему кулинару Америки. Что б она ими подавилась, – Эвелин Трооп глубоко вдохнула, взяла себя в руки. – Извините, что сорвалась, мистер Эренграф.
– Я вас хорошо понимаю.
– Это так несправедливо. Я знаю, что у Говарда и в мыслях не было лишить меня наследства и оставить все этой женщине. Просто его убили в крайне неудачный момент. Мистер Эренграф, я должна вам сто тысяч долларов. Мы заключили такое соглашение и я не намерена разрывать его.
Эренграф молчал.
– Но я не знаю, как мне вам заплатить. О, я заплачу все, что смогу, но мои средства очень ограничены. И я не уверена, удастся ли мне выплатить весь долг до конца моей жизни.
– Дорогая моя мисс Трооп, – ее эмоциональность тронула адвоката. – Прошу вас, не волнуйтесь. Еще не все потеряно.
– Я… я не понимаю.
– Альтернативы, мисс Трооп. Альтернативы! – маленький адвокат поднялся, зашагал по комнате. – Я повторю то, что уже говорил вам, что наша задача – найти идеальный альтернативный вариант.
Серые глаза сузились.
– Вы хотите сказать, что нам следует оспорить завещание в суде? Такая мысль приходила мне в голову, но, вы, насколько я понимаю, криминальный адвокат.
– Совершенно верно.
– Может, я смогу найти другого адвоката, который сможет оспорить завещание. Или вы посоветуете мне, к кому обрати…
– Ах, мисс Трооп, – Эренграф сложил руки домиком. – Оспорить завещание? Жизнь слишком коротка, чтобы ждать результатов судебной волокиты. Забудем про иски. Давайте сначала посмотрим, не сможем ли мы найти… – тут на его губах заиграла улыбка, – альтернативу Эренграфа.
Эренграф, с сверкающих черных туфлях, с белой гвоздикой в петлице, вышел из машины и быстрым шагом направился к парадной двери дома Байерстадта. Кирпичный, увитый плющом особняк, просторные лужайки вокруг чем-то напомнили ему студенческий кампус. Эренграф поправил галстук, в чередующиеся широкую синюю и узкие золотую и зеленую полосы. Именно этот галстук он вспомнил, собираясь на встречу с клиентом несколько недель тому назад.
Теперь же он надел его, не задумываясь.
Дверь открылась, едва он позвонил. Эвелин Трооп встретила его улыбкой.
– Дорогой мистер Эренграф. Как любезно с вашей стороны встретиться со мной здесь. В доме бедного Говарда.
– Теперь вашем доме, – напомнил Эренграф.
– Моем, – согласилась она. – Разумеется, еще надо привести в порядок кое-какие бумаги, но мне разрешили поселиться в нем. И я думаю, что смогу оставить дом за собой. Теперь, когда картины тоже принадлежат мне, я смогу продать несколько, чтобы заплатить налоги и рассчитаться по долговым обязательствам. Но позвольте показать вам дом. Вот это гостиная. Здесь мы с Говардом сидели в ту ночь, когда…
– В ту роковую ночь, – вставил Эренграф.
– А эта комната, где убили Говарда. Он наполнял наши бокалы на этом комоде. И лежал здесь, когда я нашла его. Его рука…
Эренграф слушал, не перебивая.
Затем последовал за хозяйкой еще в одну комнату, где принял от нее маленький стаканчик «кальвадоса». Себе мисс Трооп налила капельку "бенедиктина".
– За что мы выпьем? – спросила она.
За ваши удивительные глаза, подумал он, но тост предложил произнести ей.
– За альтернативу Эренграфа, – провозгласила она.
Они выпили.
– За альтернативу Эренграфа, – повторила мисс Трооп. – После нашей прошлой встречи я не знала, чего и ждать. Я подумала, что какими-то сложными юридическими маневрами вам удастся вывести наследство Говарда из-под непомерных налогов. Я и представить себе не могла, что откроются новые обстоятельства убийства Говарда.
– Да, прелюбопытная получилась история.
– Меня поразило известие о том, что миссис Кеппнер убила Говарда, а потом покончила с собой. Так что вы и представить себе не можете, какой я испытала шок, узнав, что она совсем не убийца и не накладывала на себя руки, потому что на самом деле ее убили.
– Жизнь не устает удивлять нас, – покивал Эренграф.
– А Леону Уэйбрайт выдало ее собственное суфле. Выходит, что я была права, когда говорила, что Говард боится Леоны. Для этого у него были веские причины. Как я понимаю, он написал ей письмо, в котором указал, что больше им видеться ни к чему.
Эренграф кивнул.
– Полиция нашла письмо, когда проводила обыск ее квартиры. Она же утверждала, что никогда его не видела.
– А что еще она могла сказать? – Эвелин Трооп отпила «бенедиктина» и сердце Эренграфа замерло при виде ее розового язычка, прижавшегося к тонкому стеклу бокала. – Но с чего она взяла, что ей поверят. Говарда убила она, так?
– Доказать это будет сложно, но возможно. Опять же, у мисс Уэйбрайт есть алиби, так что придется разбираться и с этим. А единственная свидетельница убийства, миссис Кеппнер, уже не сможет дать показания.
– Потому что Леона убила ее.
Эренграф вновь кивнул.
– А вот это доказать будет легко.
– Потому что предсмертная записка миссис Кеппнер – подделка.
1 2 3 4