Поджарый, мускулистый, он прекрасно глядится в фирменной тенниске «Паучьего зала» — ярко-красной с рисунком на груди по черному шелковистому полю, изображающему паутину. В углу ухмыляющийся паучище протягивает лапы, приветствуя застенчивую девушку-муху.
— Франциска обязательно должна будет завершить свой обход. Посидите тут подольше, она непременно явится, — успокоил меня Голова и отошел в глубь бара.
— То ли явится, то ли нет, — проворчал Деннис. — Хорошо, что хоть ты пришел, есть с кем выпить. Терпеть не могу пить в одиночку. В одиночку пьют только алкоголики, ты меня понимаешь? Что до меня, так я могу пить, а могу и не пить. Я сюда из-за доброй компании и хожу.
— Я тебя очень хорошо понимаю, — заверил я Денниса. — А Фрэнки, конечно, перебирает в последнее время, есть на то причина.
— Ты имеешь в виду эту Как-ее-по-имени? Которую прирезали?
— Ее самую.
— Жуткое дело, ничего не скажешь. Фрэнки была сама не своя, когда я с ней разговаривал пару часов тому назад.
— Убита горем?
Деннис задумался:
— Взвинченная какая-то. Ее мужа, говорит, отпустили без всякого наказания, ну, того самого ветеринара или кто он там.
— Кажется, дантист.
— Какая разница! Я, говорит, должна что-то сделать. Кто ее знает, может, уж пропустила с утра парочку-другую. Ты видел, как она накачивается?
— Еще бы!...
— Женщина не может выпить и держать себя в руках, ну хотя бы как ты или я. Натура у них такая.
Был в его словах намек или его не было, я приступил к делу — подозвал Голову и заказал коктейль Деннису и кофе себе. Когда бармен занялся своим делом, я обернулся к Деннису.
— Голова только что назвал ее Франциской.
— Да, такое у нее имя, Кен. Франциска Аккерман.
— Но все ее называют Фрэнки.
— Ну и что?
— Я силился вспомнить, — начал я, неопределенно махнув рукой, — как Голову зовут. Ты, случайно, не знаешь?
— Вот дерьмо, память отшибло. А ведь знал, ей-богу, знал!...
— Навряд ли родители его так прозвали. Что это за прозвище для малыша?
— Да уж не наградили бы его таким имечком. В детстве и у него было полно волос. Когда на свет появился, и то больше волос имел, чем сейчас.
— Сидим, заказываем коктейли и понятия не имеем, как зовут этого бедолагу, Деннис.
— Чудно, что ты подумал об этом, Кен. — Деннис поднял бокал, осушил его. — Какого черта, пей, закажем по новой и спросим, кто он, дьявол его забери, или кем он, дьявол его забери, себя воображает. Идет?
Одним заказом дело не обошлось, а у меня началась своего рода кофейная лихорадка к тому времени, когда мы наконец выяснили, что Голову зовут Томас, а фамилия его — Коркоран и он живет неподалеку отсюда. По пути в туалет я отыскал его телефон по справочнику и выяснил, что он живет на Восточной Двадцать восьмой улице. Я набрал номер, выслушал двенадцать долгих гудков. Трубку не снимали. Я глянул через плечо, убедился, что никто не обращает на меня внимания, и вырвал лист с телефоном Головы: он мне еще пригодится.
— У нее подружка есть? — спросил Деннис, когда я вернулся.
— У кого?
— Ты, наверное, девчонке звонил, вот я и спрашиваю, есть ли у нее подружка.
— Ах вот как! Насчет подруг — не знаю, а врагов у нее нет.
— Отлично, Кен. А знаешь, пари держу, что в детстве его звали Корки.
— Кого?
— Голову. Его фамилия Коркоран, наверняка ребятишки прозвали его Корки, как ты думаешь?
— Наверное.
— Вот дерьмо! Допивай и спросим бездельника. Эй, Корки, поди сюда, бездельник эдакий!
Я положил руку на плечо Деннису.
— Я — пас. Мне надо кое-кого повидать. — И с этими словами я протянул бармену деньги.
— Понятно. У нее нет врагов. Ну, а если найдется подружка, притащи ее сюда, ладно? Я еще посижу. Может, Фрэнки заглянет, выпьет пару рюмок, но я в любом случае тут на якоре.
— Хорошо, может, еще увидимся, Деннис.
— Да я тут буду! Куда мне еще податься?
Глава 15
Дом, где жил Голова, был двенадцатиэтажный, довоенный, с вестибюлем в стиле «ар деко» и привратником, воображавшим себя святым Петром. Притаившись у дома напротив, я убедился, что привратник не пускает непрошеных гостей: он каждый раз осведомлялся у жильца, хочет ли тот принять посетителя. Я хотел было выдать себя за нового жильца, но его повадка не оставляла надежды на успех, к тому же я сомневался, что у меня сейчас хватит самоуверенности для столь рискованного дела.
Кирпичное здание справа насчитывало пять этажей, а здание слева — четырнадцать, но с учетом странного суеверия, свойственного нью-йоркским торговцам недвижимостью, оно было всего на этаж выше того, где жил бармен. В этом доме тоже был привратник, но он, видимо, не обучался самонадеянности, как его собрат из соседнего дома, и мимо него я прошел бы без всяких хлопот и в тюремной полосатой одежде.
Но сначала мне нужно было узнать, в какой квартире живет Голова, и, представившись гостем, я смотрел, какую кнопку домофона нажмет привратник. На звонок никто не ответил, а я удостоверился, что Голова живет в квартире 8-Х и что его нет дома. Я дошел до угла, вернулся и проскользнул мимо привратника соседнего дома. Кивок, улыбка, брошенное вскользь: «Славный вечерок, не правда ли?» и он согласился, что славный, не отрывая глаз от газеты.
Доехав на лифте до последнего этажа, я прошел еще один лестничный пролет вверх и вышел на крышу дома. На крышах Манхэттена любят гулять астрономы-любители, влюбленные пары и садоводы, выращивающие там деревья и цветы. Благодарение Богу, эта была пуста. Я подошел к краю, уставился в темноту. До крыши соседнего дома было футов двенадцать вниз. Пройти такое расстояние по прямой — сущий пустяк, а вот одолеть его прыжком куда труднее. Впрочем, могло быть и хуже — если бы между крышами был проем, но тогда я и не стоял бы здесь.
Должно быть, я потерял несколько минут, собираясь с духом. Ничего нового для меня в этом деле не было. Если у тебя боязнь высоты и ты не можешь ее одолеть в экстренном случае, профессия взломщика не для тебя, мой мальчик. Я подошел к самому краю и прыгнул. Приземлился, не разводя ног, и, конечно, ощутил боль. Я несколько раз глубоко присел — убедиться, что ноги еще целы, — и только тогда сделал глубокий выдох. Потом подошел к двери, ведущей в здание.
Она оказалась запертой изнутри, но это для меня самая легкая из всех проблем.
Замок в двери Головы был тоже не особенно хитрый. Я уже было взялся за дело, как из двери напротив в глубине холла вышел пожилой человек и направился в мою сторону. Держу пари, я узнал его. В рекламных роликах такие всегда обращаются к фармацевтам за советом по поводу... э... небольшого нарушения. Я постучал в дверь и произнес, нахмурившись:
— Да, это я, дружище. Так ты откроешь наконец дверь или нет?
Мне, разумеется, никто не ответил.
— Ну, ладно, — продолжал я, — только побыстрее, пожалуйста, ладно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43