В дверь туалета постучали. Я пробурчал в ответ что-то невразумительное и продолжал читать. Если верить обеим газетам, я был шотландским экстремистом-сепаратистом и известным террористом, причем авторы репортажей предлагали целый ворох гипотез, одна фантастичнее другой, проливающих свет на мою связь с покойным Артуром Хуком (он же Смайт-Карсон, он же Уиндэм-Джонс). У него было богатое криминальное прошлое. И насколько я мог судить, мало кто в Англии оплакивал его смерть, хотя это вовсе не означало, что полиция не заинтересована в поимке убийцы. Во всех аэропортах и морских портах страны вводился повышенный режим безопасности, за всеми кассами продаж билетов устанавливалось постоянное наблюдение. С учетом моих возможных связей с движением шотландских сепаратистов, под особый контроль была взята англо-шотландская административная граница.
Последний факт привел меня в замешательство. Планируя выехать из Англии, я отчаянно нуждался в помощи, и наиболее надежным источником такой помощи для меня было как раз тайное общество шотландских сепаратистов. Они разделяют мою мечту о свержении с трона Виндзорихи* и восстановлении славной династии Стюартов. В шотландском Высокогорье проживает немало моих единомышленников, готовых предоставить мне убежище. Но похоже, именно туда, в край солодового виски, первым делом и устремят свой зоркий взгляд доблестные служаки Скотланд-Ярда.
В дверь снова постучали. Я сложил газеты, шумно откашлялся, спустил в унитазе воду, в чем не было никакой необходимости, и выскользнул из кабинки так, чтобы ее новый посетитель не смог разглядеть моего лица. Но я мог бы и не стараться: его куда более интересовал унитаз, чем моя персона, и я, преспокойно пройдя через паб, выскочил на улицу.
Итак, подумал я, на шотландских сепаратистах придется поставить крест. Но теперь, когда полиция зацепила Найджела Стоукса, все прочие члены Общества плоскоземцев наверняка тоже окажутся под колпаком. И даже если это не так, с моей стороны было бы глупо обращаться к ним за поддержкой. Чтобы утверждать, будто Земля плоская, надо, конечно, обладать недюжинным зарядом нонконформизма, но ведь это вовсе не предполагает готовности укрывать беглого убийцу.
Мне бы следовало разыскать каких-нибудь политических экстремистов или войти в контакт с людьми, привыкшими часто пересекать государственные границы, минуя таможню и паспортный контроль. Разумеется, я мог бы свободно воспользоваться своим паспортом вне Англии, но…
Фиг— то я мог! Паспорт остался в кармане моего пиджака, а этот самый пиджак я в последний раз видел висящим на спинке стула в гостиной у Найджела.
Я забрел в другой паб и огляделся. Четверо или пятеро забулдыг сидели в разных углах, и ни один не читал сегодняшнюю газету. Уже хорошо. Я заказал двойной виски и пинту пива, не забыв при этом перейти на ирландский говорок. Обычно люди сразу схватывают разницу между своей речью и речью незнакомых людей, так что моя задумка состояла в том, чтобы не дать повода догадаться о моей национальной принадлежности. Если бы я попытался имитировать местный диалект, то точно бы сошел за американца. А так я загнусавил как самый обычный ирландец, что в этом уголке страны немного резало слух, но вряд ли застряло бы в памяти посетителей паба.
Я подумал, не стоит ли обратиться к знакомым в ИРА. У меня было несколько явок в Ливерпуле, одна — в Манчестере и масса — в самой Ирландии. Но от Ирландии меня отделял океан, а английские явки находились слишком далеко от Портсмута.
И тут меня осенило. Ну как же я мог забыть про СКГ!
При том, что угон автомобиля не является исключительно американским видом преступной деятельности вроде похищения людей, в Англии это явление достаточно редкое. Даже в Лондоне мало кто из автовладельцев запирает машину, припарковывая ее на улице. А уж в маленьких городках и вовсе принято оставлять ключи в замке зажигания. Не хочу потрясти основы вашей веры в человеческую добродетель, но выбор у меня был невелик: либо угон, либо рискованное путешествие через всю страну на автобусе или поезде. Поэтому я долго бродил по улицам Портсмута, пока наконец не напал на старенький «моррис». Ключ торчал в замке зажигания, а вокруг не было ни души.
Но не сама находка показалась мне чудом. Чудо то, что у него было почти полбака бензина — более чем достаточно, чтобы добраться до Корнуолла. Изрядно потратившись на кино и пиво, я наскреб в кармане всего лишь восемь или девять шиллингов. Правда, в моем ремне-тайнике покоилась тысяча долларов, но попытка обменять на бензозаправочной станции пятидесятидолларовую банкноту могла обернуться для меня таким холодным душем, что лучше уж мокнуть под дождем — кстати, дождь по-прежнему лил не переставая, и дворники «морриса» еле справлялись со своей нелегкой задачей.
Но это меня мало тревожило. Я положил руки на баранку, поставил правую ногу на педаль газа, и «моррис», хоть это и не бог весть какое чудо автомобилестроения, оказался на высоте, резво пустившись с места в карьер. За окном промелькнули Кошэм, Саутгемптон, Дорчестер, Хонитон, Эксетер, Оукхемптон, Лоунстон, Бодмин, Фрэддон, Труро. А сразу за Труро, в самом конце разбитой проселочной дороги, я заметил соломенную крышу коттеджа, в котором проживал никто иной как Артур Полдекстер, ученый секретарь корнуолского отделения Союза Кельтоговорящих Граждан.
Вряд ли вам доводилось когда-либо слышать о Союзе Кельтоговорящих Граждан. О нем вообще мало кто знает. Это движение возникло несколько лет назад на волне успеха парламентских фракций валлийских и шотландских националистов, который, то есть успех, сопровождался всплеском лингвистического национализма. СКГ — это националистическое движение с пятью региональными отделениями, ставящее своей целью создание свободной конфедерации регионов, где до сих пор живы старинные традиции кельтских наречий. К этим областям относятся Ирландия, Шотландия, Уэльс, Корнуолл и французская Бретань.
Вероятно, легче опровергнуть закон всемирного тяготения, чем претворить идеологические фантазии СКГ в политическую реальность, и наиболее очевидно это становится именно в Корнуолле, где древний кельтский диалект — корнуольский — умер уже лет сто назад. Но с учетом как раз этого неоспоримого факта, вся неутомимая деятельность Артура Полдекстера и его коллег всегда вызывала у меня искреннее восхищение. Двое из них, Арделия Тресиллиан и Джордж Поллифакс, предприняли титанический труд по реконструкции корнуольского языка. Дома у меня лежит ксерокопия их монографии и как только найдется свободное время, я непременно осилю этот впечатляющий фолиант.
Я припарковал «моррис» в конце аллеи и зашагал по мощеной дорожке к дому, мысленно ругая себя за то, что не удосужился до сих овладеть премудростями корнуольского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47