Просто мысль, что какой-то гад врезал тебе по мошонке, болезненна сама по себе, а я наградил своего бородатого друга не просто ложным замахом. Мало того, что мой удар попал в яблочко (или в яичко, если угодно), но я вложил в него всю мощь своей ударной ноги и, надо полагать, навсегда лишил его радости счастливого отцовства. Что, учитывая природу генов, которые он мог бы передать потомству, и принимая во внимание степень перенаселенности нашей планеты, меня не сильно расстроило.
Он рухнул замертво, выронив свой царь-пистолет, который я поднял и спрятал в складках халата рядом с кинжалом, который я хранил как сувенир от его первого визита. Он катался по земле, держась за промежность обеими руками и издавая ужасающие вопли.
Но прохожие не обращали на нас никакого внимания.
Странно, почему. То ли потому, что взрыв в ресторанчике представлял для афганцев больший интерес, чем ссора двух иностранцев, то ли у них было сильно развито чувство уважения к неприкосновенности личности, сказать не могу, но как бы там ни было, нас никто не бросился разнимать. Рывком я поднял бородача на ноги и поволок за угол в узкий переулок. Я заломил ему руку за спину, чтобы он не сопротивлялся и шел куда я прикажу. Но идти он не желал, а вместо того стоял, шатаясь и широко расставив ноги. Мне все же удалось втолкнуть его в переулок и прислонить к стене. Он простоял секунд пять, подпирая стену спиной, а потом мешком осел на землю.
— Если уж собрался убить человека, — стал я ему выговаривать, — тогда не теряй время и сразу стреляй. И нечего заранее сообщать о своих намерениях, потому что ты даешь будущей жертве время придумать какой-то трюк.
— Ты меня ударил ногой в мошонку! — простонал он.
— Молодец, что понял. Я очень рад, что ты не утратил способности шевелить мозгами, потому что это сейчас крайне важно. Я хочу, чтобы вы, ребята, прекратили устраивать на меня покушения.
Он прикусил губу и с ненавистью смотрел исподлобья.
— Потому что в этом нет никакого смысла. Знаешь, товарищ, я уже и думать о вас забыл, — продолжал я, перейдя на русский. Ведь на том баркасе они разговаривали по-русски. — О тебе, о Якове, о Дейли, обо всех остальных. О тебе в первую очередь. Ты не поверишь, через что я прошел, прежде чем попасть в сюда. Ты когда-нибудь ездил верхом на верблюде? Тебе когда-нибудь удавалось убедить курда, что ты не багдадский шпион? Или есть бутерброды с зебрятиной в Тель-Авиве? Так что я выбросил вас из головы. И это было так приятно!
— Мы решили, что ты утонул в Ла-Манше.
— Как видишь, не совсем.
— А потом Петя тебя увидел здесь вчера вечером. Он видел, как ты пришел в город, и Рафик сел тебе на хвост и попытался убить, когда ты вышел из кофейни. — Он потупился. — Рафик потом сказал, будто тебя обороняет целая армия ангелов-хранителей. Ты пригнулся как раз в тот момент, когда кинжал уже почти воткнулся тебе в спину.
— Меня вовремя предупредили ангелы-хранители.
— А теперь я дважды пытался тебя прикончить и дважды мне это не удалось… — Он взглянул на меня. — Ты меня убьешь?
— Нет.
— Не убьешь?
— С большим удовольствием убил бы, — признался я, — но какой смысл? Если я тебя убью, они подошлют ко мне другого. Слушай, я хочу, чтобы ты передал своим кое-что. Вы вроде считаете, что я представляю для вас какую-то угрозу…
— Тебе же известен наш план.
— Не совсем.
— И ты прибыл в Афганистан, чтобы сорвать операцию…
— Нет, уверяю тебя, нет. Зачем мне это нужно?
— Ты же шпион и убийца.
— Даже если б это было так, какое мне дело до вас и вашей операции? Я в самом деле не знаю, какие у вас планы, кроме того, что вы собираетесь свергнуть афганское правительство…
— Ну вот! Ты же все знаешь!
— Конечно, я понимаю, что вы сюда приехали не закупать щенков афганских борзых, но ведь мне неизвестны ни точная дата, ни ваш точный маршрут, ни…
— Ты же прибыл в Кабул четырнадцатого ноября! И ты еще будешь заливать, будто тебе не известно, что переворот назначен на двадцатое пятое?
— Двадцать пятое?
— Ну вот! Ты и это знаешь!
— Так ты же мне сам только что об этом сказал, кретин! — Я оглянулся и скользнул взглядом вдоль переулка. Вокруг не было ни души. — Ну ты сам посуди… Если бы я и впрямь все знал или если бы мне было дело до вашего переворота, я бы давно уже стукнул властям. Это было бы логично, нет? Но коль скоро вы уже один раз чуть меня не утопили, за каким дьяволом мне было припереться в Кабул самому? Почему я не послал сюда вместо себя кого-то другого, кого вы не знаете?
— Яков говорит, ты большой хитрец…
Я возвел очи горе. Уже смеркалось, но мне это было только на руку.
— Ну ладно, если ты приехал в Кабул не с целью сорвать наши планы, то тогда зачем ты здесь?
— Я ищу девушку.
— Тогда тебе стоит сходить в бордель. Афганки ни за что не станут разговаривать на улице с чужим мужчиной.
— Ты не понял. Я ищу девушку, с которой был знаком раньше. Ее похитили и увезли в Афганистан.
— И где же она?
— В борделе.
— А, так тебе все-таки придется сходить в бордель! — Его лицо просветлело, потом снова помрачнело. — Ты говоришь загадками! Ты несешь какую-то чушь, тебя не поймешь… Сначала ты говоришь, что тебе надо мне что-то сказать, потом бьешь меня ногой по яйцам. Там, на баркасе, ты нас уверял, что не говоришь по-русски, а теперь чешешь по-русски не хуже меня…
— Но выговор у тебя явно не русский.
— Я болгарин.
— А, ну тогда тебе крупно повезло! — продолжал я по-болгарски. — Так вот что я тебе скажу, друже. Можешь говорить со мной по-болгарски, так мы легче друг друга поймем. Ты должен вернуться к Якову и передать ему следующее…
— Ты и Якова знаешь!
— Ну да, мы же с этим гадом встречались. Конечно, я его знаю…
— Ну ты и прохиндей! — печально заявил чернобородый. — На баркасе ты крикнул «человек за бортом», а сам нас обманул, и когда мы стали смотреть в воду, ты перемахнул через борт… И теперь вот, когда ты говоришь, что не станешь меня убивать, я точно знаю: ты меня убьешь!
— С превеликими удовольствием!
— Ну вот!
— И чем больше мы тут препираемся, тем сильнее у меня руки чешутся! — Я вспомнил про вкусную баранью отбивную и про пиво с привкусом орехов кешью. Но и харчевня, и все ее посетители отныне и вовеки веков стали достоянием истории — а все из-за этого бородатого ублюдка-бомбиста.
— Пользы от твоего убийства мне будет куда меньше, чем вреда, — возразил я. — Давай-ка еще раз проанализируем ситуацию. Ты лично меня не интересуешь. Мне наплевать и на вашу спецоперацию, и на правительство Афганистана, и вообще на все, кроме девушки, за которой я сюда приехал. Возможно, мне и на нее тоже наплевать, но очевидно также и то, что она для меня куда важнее, чем вы все вместе взятые. И еще я хочу выбраться отсюда живым. Меня не радует ни кинжал в тюрбане, ни яд в стакане с вином, ни стены, которые взрываются, когда я на них мочусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Он рухнул замертво, выронив свой царь-пистолет, который я поднял и спрятал в складках халата рядом с кинжалом, который я хранил как сувенир от его первого визита. Он катался по земле, держась за промежность обеими руками и издавая ужасающие вопли.
Но прохожие не обращали на нас никакого внимания.
Странно, почему. То ли потому, что взрыв в ресторанчике представлял для афганцев больший интерес, чем ссора двух иностранцев, то ли у них было сильно развито чувство уважения к неприкосновенности личности, сказать не могу, но как бы там ни было, нас никто не бросился разнимать. Рывком я поднял бородача на ноги и поволок за угол в узкий переулок. Я заломил ему руку за спину, чтобы он не сопротивлялся и шел куда я прикажу. Но идти он не желал, а вместо того стоял, шатаясь и широко расставив ноги. Мне все же удалось втолкнуть его в переулок и прислонить к стене. Он простоял секунд пять, подпирая стену спиной, а потом мешком осел на землю.
— Если уж собрался убить человека, — стал я ему выговаривать, — тогда не теряй время и сразу стреляй. И нечего заранее сообщать о своих намерениях, потому что ты даешь будущей жертве время придумать какой-то трюк.
— Ты меня ударил ногой в мошонку! — простонал он.
— Молодец, что понял. Я очень рад, что ты не утратил способности шевелить мозгами, потому что это сейчас крайне важно. Я хочу, чтобы вы, ребята, прекратили устраивать на меня покушения.
Он прикусил губу и с ненавистью смотрел исподлобья.
— Потому что в этом нет никакого смысла. Знаешь, товарищ, я уже и думать о вас забыл, — продолжал я, перейдя на русский. Ведь на том баркасе они разговаривали по-русски. — О тебе, о Якове, о Дейли, обо всех остальных. О тебе в первую очередь. Ты не поверишь, через что я прошел, прежде чем попасть в сюда. Ты когда-нибудь ездил верхом на верблюде? Тебе когда-нибудь удавалось убедить курда, что ты не багдадский шпион? Или есть бутерброды с зебрятиной в Тель-Авиве? Так что я выбросил вас из головы. И это было так приятно!
— Мы решили, что ты утонул в Ла-Манше.
— Как видишь, не совсем.
— А потом Петя тебя увидел здесь вчера вечером. Он видел, как ты пришел в город, и Рафик сел тебе на хвост и попытался убить, когда ты вышел из кофейни. — Он потупился. — Рафик потом сказал, будто тебя обороняет целая армия ангелов-хранителей. Ты пригнулся как раз в тот момент, когда кинжал уже почти воткнулся тебе в спину.
— Меня вовремя предупредили ангелы-хранители.
— А теперь я дважды пытался тебя прикончить и дважды мне это не удалось… — Он взглянул на меня. — Ты меня убьешь?
— Нет.
— Не убьешь?
— С большим удовольствием убил бы, — признался я, — но какой смысл? Если я тебя убью, они подошлют ко мне другого. Слушай, я хочу, чтобы ты передал своим кое-что. Вы вроде считаете, что я представляю для вас какую-то угрозу…
— Тебе же известен наш план.
— Не совсем.
— И ты прибыл в Афганистан, чтобы сорвать операцию…
— Нет, уверяю тебя, нет. Зачем мне это нужно?
— Ты же шпион и убийца.
— Даже если б это было так, какое мне дело до вас и вашей операции? Я в самом деле не знаю, какие у вас планы, кроме того, что вы собираетесь свергнуть афганское правительство…
— Ну вот! Ты же все знаешь!
— Конечно, я понимаю, что вы сюда приехали не закупать щенков афганских борзых, но ведь мне неизвестны ни точная дата, ни ваш точный маршрут, ни…
— Ты же прибыл в Кабул четырнадцатого ноября! И ты еще будешь заливать, будто тебе не известно, что переворот назначен на двадцатое пятое?
— Двадцать пятое?
— Ну вот! Ты и это знаешь!
— Так ты же мне сам только что об этом сказал, кретин! — Я оглянулся и скользнул взглядом вдоль переулка. Вокруг не было ни души. — Ну ты сам посуди… Если бы я и впрямь все знал или если бы мне было дело до вашего переворота, я бы давно уже стукнул властям. Это было бы логично, нет? Но коль скоро вы уже один раз чуть меня не утопили, за каким дьяволом мне было припереться в Кабул самому? Почему я не послал сюда вместо себя кого-то другого, кого вы не знаете?
— Яков говорит, ты большой хитрец…
Я возвел очи горе. Уже смеркалось, но мне это было только на руку.
— Ну ладно, если ты приехал в Кабул не с целью сорвать наши планы, то тогда зачем ты здесь?
— Я ищу девушку.
— Тогда тебе стоит сходить в бордель. Афганки ни за что не станут разговаривать на улице с чужим мужчиной.
— Ты не понял. Я ищу девушку, с которой был знаком раньше. Ее похитили и увезли в Афганистан.
— И где же она?
— В борделе.
— А, так тебе все-таки придется сходить в бордель! — Его лицо просветлело, потом снова помрачнело. — Ты говоришь загадками! Ты несешь какую-то чушь, тебя не поймешь… Сначала ты говоришь, что тебе надо мне что-то сказать, потом бьешь меня ногой по яйцам. Там, на баркасе, ты нас уверял, что не говоришь по-русски, а теперь чешешь по-русски не хуже меня…
— Но выговор у тебя явно не русский.
— Я болгарин.
— А, ну тогда тебе крупно повезло! — продолжал я по-болгарски. — Так вот что я тебе скажу, друже. Можешь говорить со мной по-болгарски, так мы легче друг друга поймем. Ты должен вернуться к Якову и передать ему следующее…
— Ты и Якова знаешь!
— Ну да, мы же с этим гадом встречались. Конечно, я его знаю…
— Ну ты и прохиндей! — печально заявил чернобородый. — На баркасе ты крикнул «человек за бортом», а сам нас обманул, и когда мы стали смотреть в воду, ты перемахнул через борт… И теперь вот, когда ты говоришь, что не станешь меня убивать, я точно знаю: ты меня убьешь!
— С превеликими удовольствием!
— Ну вот!
— И чем больше мы тут препираемся, тем сильнее у меня руки чешутся! — Я вспомнил про вкусную баранью отбивную и про пиво с привкусом орехов кешью. Но и харчевня, и все ее посетители отныне и вовеки веков стали достоянием истории — а все из-за этого бородатого ублюдка-бомбиста.
— Пользы от твоего убийства мне будет куда меньше, чем вреда, — возразил я. — Давай-ка еще раз проанализируем ситуацию. Ты лично меня не интересуешь. Мне наплевать и на вашу спецоперацию, и на правительство Афганистана, и вообще на все, кроме девушки, за которой я сюда приехал. Возможно, мне и на нее тоже наплевать, но очевидно также и то, что она для меня куда важнее, чем вы все вместе взятые. И еще я хочу выбраться отсюда живым. Меня не радует ни кинжал в тюрбане, ни яд в стакане с вином, ни стены, которые взрываются, когда я на них мочусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47