Кроме того…
— …отличный шофер, -вещал Аманулла. — Пакистанец. Когда пришло известие о том, что его мать при смерти, я, конечно, позволил ему поехать домой проститься с ней. Через неделю он прилетает в Кабул из Карачи.
— Он прилетает?
— У нас в Кабуле есть аэропорт, kazzih. Построен по последнему слову техники.
— Значит, твоя машина сейчас в гараже?
— Разумеется.
— Но я сам умею водить.
Он удивленно взглянул на меня.
— Не хочешь же ты сказать, что разбираешься в автомобилях?
— Именно это я и хочу сказать.
— Ты умеешь управлять автомобилями?
— Конечно.
— Поразительно. Только подумать — ты умеешь управлять автомобилями! Поразительно!
— Ну так что решим?
— Тогда нет вопросов, — сказал Аманулла. — Поедешь утром. А пока выпьем пива.
Глава 10
После того, как Аманулла отправился на боковую, я посидел еще пару часиков, попивая кофе и пытаясь осилить местную газету. Но для этого моих познаний в пушту явно не хватило. Незадолго до рассвета я вышел в сад и провел там рекогносцировку. Я подозревал, что такой человек, как Аманулла, имеющий вполне определенную ориентацию, не станет выращивать в своем саду что-нибудь несъедобное, но как выяснилось, я ошибался. При ярком свете луны моему взору предстало множество грядок с дивными цветами. Некоторые из них были легко узнаваемы даже для жителя Нью-Йорка, другие же — не похожи ни на один известный мне цветок.
Сразу видно, подумал я, Аманулла любитель пожить в свое удовольствие. У него современный благоустроенный дом, а за садом наверняка ухаживает не он сам, а профессиональный садовник. Встретившись с ним в мрачной распивочной «Четыре сестры», я не мог и подумать, что он чрезвычайно состоятельный человек, но теперь мне стало ясно: Аманулла ходил туда не по причине стесненности в средствах, а из любви к их стряпне. Работорговля, по-видимому, и впрямь доходный бизнес в этой стране. Артур Хук хвастался, что выручал по тысяче фунтов за каждую девушку, и у меня не было оснований подвергать сомнению его слова. Если Аманулла не торгуясь платил такие деньги, то, наверное, с владельцев домов для maradoosh он сдирал за свой товар по крайней мере вдвое больше.
(Употребляя все эти афганские слова, я вовсе не хочу поразить читателя своей эрудицией. Если бы в этом состояла моя цель, я бы выбрал какой-нибудь другой язык, в котором я куда более силен. Просто maradoon трудно перевести адекватно на английский: это не совсем «шлюха» и не вполне «рабыня». Это нечто среднее, что-то вроде «распутной девицы». Что касается kazzih, я не перевожу это слово с афганского, потому что не знаю, как это точно будет по-английски. Все им пользуются, но его нет ни в одном словаре — при том, кстати, что вообще не так-то просто найти англо-пуштунский словарь. Похоже, это обращение к человеку, к которому говорящий испытывает доброжелательное расположение. Его можно употреблять в разговоре с женщиной или мужчиной, в одной и той же форме. Не знаю, называют ли стариков kazzih. Пожалуй, что нет, хотя спорить не стану. Kazzih — это «дружок» или «дружище», а то и «товарищ мой верный». Хотя в других контекстах оно может означать и «сволочь ты этакая». В общем, решайте сами по обстоятельствам, kazzih).
Так вот. Я гулял по саду Амануллы, предаваясь раздумьям о вопиюще антигуманном отношении человека к человеку и о прибыльности работорговли, а также подбирая рифмы к словам maradoosh и kazzih — короче говоря, внушая себе мысль, что малютку Федру надо бы поскорее забыть. Но ничего не помогало. За исключением Минны, которая еще слишком юна, чтобы принимать ее во внимание, Федра Харроу была единственной известной мне девственницей. И меня ужасала мысль, что это перепуганное дитя природы превратилась в сосуд сладострастного наслаждения для тридцати, сорока, а то и пятидесяти мужчин каждодневно…
Скорее всего, она умерла, думал я. Предпочесть смерть бесчестью — это наверняка стало ее жизненным кредо в неволе… Сердце мое разрывалось при мысли о том, какой отчаянный отпор дала она ораве шахтеров, защищая свою непорочность до той последней минуты, когда ее юная душа покинула измученное неравной схваткой тело…
Жуткая картина!
Хотя, говорил я себе, ничуть не более жуткая, чем другая картина, которую рисовало мое воображение: Федра, пережившая штурм шахтерского взвода. Если учесть, что ей приходилось обслуживать по тридцать, сорок, а то и пятьдесят оголодавших мужиков в день, такая жизнь мало чем отличается от картины номер один. В любом случае Федру рано или поздно затрахают до смерти — это лишь вопрос времени. Это могло случиться в первую же ночь или через год, но итог, Господи, помилуй, все равно предрешен.
Я растянулся на траве, покрытой предутренней росой. Я провел на ногах, кажется, целую вечность, и пришла пора дать отдохновение утомленному телу и мозгу. Расслабляющая гимнастика для мышц, впрочем, особо меня не заботила. Тут всегда все просто: берешь одну группу мышц, максимально их напрягаешь, а потом расслабляешь до упора. И так участок за участком обходишь свое туловище по спиральной траектории, пока не добиваешься полного расслабления, а когда добьешься, можно прямо-таки ощутить в каждой клеточке тела мерную пульсацию и приятный холодок. Наиболее проблемные мышцы расположены внутри глазного яблока и под кожным покровом черепа, но если овладеть техникой мышечной гимнастики в совершенстве, можно избавиться от головных болей просто движением черепа в разные стороны. Это куда полезнее, чем глотать аспирин.
А вот расслабление сознания дается совсем не так просто. Мое сознание представляло собой тугой клубок, и я не мог его просто взять и размотать. Я стал мечтать о том, что когда-нибудь мне не придется прикладывать слишком много усилий для мозгового расслабления. Я отправлюсь в Индию, в буддийский ашрам, и там мудрый гуру научит меня взбираться по лестнице медитации к высшей истине мироздания. К этому гуру я мог бы взять за компанию Федру. Ведь ее настоящее имя, как ни крути, Дебора Гурвиц.
Впрочем, от гуру в Гурвиц, прямо скажем, немного.
Я стал размышлять об этом каламбуре и пришел к выводу, что всякие попытки придумать удачный каламбур, основываясь на созвучии слов, взятых из разных языков, приводят только к сумятице в мозгах. И еще я подумал, что если не придумать что-нибудь получше, о чем можно думать, то мне и впрямь разумнее просто не думать ни о чем, чтобы не замусоривать свою думалку заумью. И я задумался об этом, а потом о другом, а потом о третьем, а потом о совсем постороннем…
А потом этот урод наступил мне на руку.
Такое удивительное было ощущение, доложу я вам. Наверное, я все же не до конца расслабил мозг, но зато тело мое расслабилось до такой степени, что я уже не вполне осознавал, где нахожусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— …отличный шофер, -вещал Аманулла. — Пакистанец. Когда пришло известие о том, что его мать при смерти, я, конечно, позволил ему поехать домой проститься с ней. Через неделю он прилетает в Кабул из Карачи.
— Он прилетает?
— У нас в Кабуле есть аэропорт, kazzih. Построен по последнему слову техники.
— Значит, твоя машина сейчас в гараже?
— Разумеется.
— Но я сам умею водить.
Он удивленно взглянул на меня.
— Не хочешь же ты сказать, что разбираешься в автомобилях?
— Именно это я и хочу сказать.
— Ты умеешь управлять автомобилями?
— Конечно.
— Поразительно. Только подумать — ты умеешь управлять автомобилями! Поразительно!
— Ну так что решим?
— Тогда нет вопросов, — сказал Аманулла. — Поедешь утром. А пока выпьем пива.
Глава 10
После того, как Аманулла отправился на боковую, я посидел еще пару часиков, попивая кофе и пытаясь осилить местную газету. Но для этого моих познаний в пушту явно не хватило. Незадолго до рассвета я вышел в сад и провел там рекогносцировку. Я подозревал, что такой человек, как Аманулла, имеющий вполне определенную ориентацию, не станет выращивать в своем саду что-нибудь несъедобное, но как выяснилось, я ошибался. При ярком свете луны моему взору предстало множество грядок с дивными цветами. Некоторые из них были легко узнаваемы даже для жителя Нью-Йорка, другие же — не похожи ни на один известный мне цветок.
Сразу видно, подумал я, Аманулла любитель пожить в свое удовольствие. У него современный благоустроенный дом, а за садом наверняка ухаживает не он сам, а профессиональный садовник. Встретившись с ним в мрачной распивочной «Четыре сестры», я не мог и подумать, что он чрезвычайно состоятельный человек, но теперь мне стало ясно: Аманулла ходил туда не по причине стесненности в средствах, а из любви к их стряпне. Работорговля, по-видимому, и впрямь доходный бизнес в этой стране. Артур Хук хвастался, что выручал по тысяче фунтов за каждую девушку, и у меня не было оснований подвергать сомнению его слова. Если Аманулла не торгуясь платил такие деньги, то, наверное, с владельцев домов для maradoosh он сдирал за свой товар по крайней мере вдвое больше.
(Употребляя все эти афганские слова, я вовсе не хочу поразить читателя своей эрудицией. Если бы в этом состояла моя цель, я бы выбрал какой-нибудь другой язык, в котором я куда более силен. Просто maradoon трудно перевести адекватно на английский: это не совсем «шлюха» и не вполне «рабыня». Это нечто среднее, что-то вроде «распутной девицы». Что касается kazzih, я не перевожу это слово с афганского, потому что не знаю, как это точно будет по-английски. Все им пользуются, но его нет ни в одном словаре — при том, кстати, что вообще не так-то просто найти англо-пуштунский словарь. Похоже, это обращение к человеку, к которому говорящий испытывает доброжелательное расположение. Его можно употреблять в разговоре с женщиной или мужчиной, в одной и той же форме. Не знаю, называют ли стариков kazzih. Пожалуй, что нет, хотя спорить не стану. Kazzih — это «дружок» или «дружище», а то и «товарищ мой верный». Хотя в других контекстах оно может означать и «сволочь ты этакая». В общем, решайте сами по обстоятельствам, kazzih).
Так вот. Я гулял по саду Амануллы, предаваясь раздумьям о вопиюще антигуманном отношении человека к человеку и о прибыльности работорговли, а также подбирая рифмы к словам maradoosh и kazzih — короче говоря, внушая себе мысль, что малютку Федру надо бы поскорее забыть. Но ничего не помогало. За исключением Минны, которая еще слишком юна, чтобы принимать ее во внимание, Федра Харроу была единственной известной мне девственницей. И меня ужасала мысль, что это перепуганное дитя природы превратилась в сосуд сладострастного наслаждения для тридцати, сорока, а то и пятидесяти мужчин каждодневно…
Скорее всего, она умерла, думал я. Предпочесть смерть бесчестью — это наверняка стало ее жизненным кредо в неволе… Сердце мое разрывалось при мысли о том, какой отчаянный отпор дала она ораве шахтеров, защищая свою непорочность до той последней минуты, когда ее юная душа покинула измученное неравной схваткой тело…
Жуткая картина!
Хотя, говорил я себе, ничуть не более жуткая, чем другая картина, которую рисовало мое воображение: Федра, пережившая штурм шахтерского взвода. Если учесть, что ей приходилось обслуживать по тридцать, сорок, а то и пятьдесят оголодавших мужиков в день, такая жизнь мало чем отличается от картины номер один. В любом случае Федру рано или поздно затрахают до смерти — это лишь вопрос времени. Это могло случиться в первую же ночь или через год, но итог, Господи, помилуй, все равно предрешен.
Я растянулся на траве, покрытой предутренней росой. Я провел на ногах, кажется, целую вечность, и пришла пора дать отдохновение утомленному телу и мозгу. Расслабляющая гимнастика для мышц, впрочем, особо меня не заботила. Тут всегда все просто: берешь одну группу мышц, максимально их напрягаешь, а потом расслабляешь до упора. И так участок за участком обходишь свое туловище по спиральной траектории, пока не добиваешься полного расслабления, а когда добьешься, можно прямо-таки ощутить в каждой клеточке тела мерную пульсацию и приятный холодок. Наиболее проблемные мышцы расположены внутри глазного яблока и под кожным покровом черепа, но если овладеть техникой мышечной гимнастики в совершенстве, можно избавиться от головных болей просто движением черепа в разные стороны. Это куда полезнее, чем глотать аспирин.
А вот расслабление сознания дается совсем не так просто. Мое сознание представляло собой тугой клубок, и я не мог его просто взять и размотать. Я стал мечтать о том, что когда-нибудь мне не придется прикладывать слишком много усилий для мозгового расслабления. Я отправлюсь в Индию, в буддийский ашрам, и там мудрый гуру научит меня взбираться по лестнице медитации к высшей истине мироздания. К этому гуру я мог бы взять за компанию Федру. Ведь ее настоящее имя, как ни крути, Дебора Гурвиц.
Впрочем, от гуру в Гурвиц, прямо скажем, немного.
Я стал размышлять об этом каламбуре и пришел к выводу, что всякие попытки придумать удачный каламбур, основываясь на созвучии слов, взятых из разных языков, приводят только к сумятице в мозгах. И еще я подумал, что если не придумать что-нибудь получше, о чем можно думать, то мне и впрямь разумнее просто не думать ни о чем, чтобы не замусоривать свою думалку заумью. И я задумался об этом, а потом о другом, а потом о третьем, а потом о совсем постороннем…
А потом этот урод наступил мне на руку.
Такое удивительное было ощущение, доложу я вам. Наверное, я все же не до конца расслабил мозг, но зато тело мое расслабилось до такой степени, что я уже не вполне осознавал, где нахожусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47