– И мимбрат к тому же? Глаза его сузились.
– Из всех слышанных мной описаний это может быть только барон Во Мендор.
Поклон Мендореллена был грациозно изысканным.
– Глаза твои остры, как у сокола, и видят насквозь каждого.
– Не совсем. Никак не пойму, кто этот сендар, да и райвенского юношу вижу впервые.
Мысли Гариона заметались. Бэйрек сказал когда-то, что он походит на райвена, но множество событий совсем вытеснили это замечание из памяти. И вот теперь император Толнедры, глаза которого, казалось, обладали необычайной способностью проникать в истинную природу вещей, тоже посчитал его райвеном.
Гарион оглянулся на тетю Пол, но она, по всей видимости, была целиком поглощена распускающимися листьями на розовых кустах.
– Сендар – это кузнец Дерник, – объяснил господин Волк. – В Сендарии люди этой почтенной профессии считаются чуть ли не дворянами. А мальчик – мой внук Гарион.
Император взглянул на старика.
– Кажется, я тебя уже встречал. Что-то такое знакомое…
Он задумчиво нахмурил лоб. Канарейка, сидевшая на ручке кресла, неожиданно залилась звонкой трелью, вспорхнула и перелетела к тете Пол. Та протянула палец, и желтая птичка опустилась на него, откинула голову и запела так, будто крохотное сердечко разрывалось от обожания.
Тетя Пол, одетая в богато украшенное кружевами платье и короткий плащ из соболя, не сводила глаз с маленькой певуньи.
– Что ты делаешь с моей канарейкой? – сердито спросил император.
– Слушаю.
– Но как ты заставила ее петь? Я пытался сделать это вот уже несколько месяцев.
– Значит, не принимали ее всерьез.
– Кто эта женщина?! – взорвался император.
– Моя дочь, Полгара, – ответил Волк. – Прекрасно понимает душу птиц.
Император хрипло недоверчиво расхохотался.
– Брось! Неужели я должен поверить такому?
Волк серьезно кивнул.
– Ты и в самом деле не узнаешь меня, Рэн Борун? – мягко осведомился он.
В бледно-зеленой мантии, одолженной Гриннегом, он выглядел почти как толнедриец, хотя что-то явно выделяло его из толпы.
– Неглупо придумано, – кивнул император. – И ты и она прекрасно играете роли, но я-то давно уже не ребенок и не верю волшебным сказкам!
– Жаль! Думаю, жизнь твоя с тех пор не была особенно веселой.
Волк оглядел ухоженный сад с фонтанами, многочисленными слугами и старающимися не попадаться на глаза телохранителями, маячившими среди кустов роз.
– Жизнь уныла и безрадостна, если в ней нет места хоть маленькому чуду, Рэн Борун, – чуть печально заметил он. – По-моему, ты очень многого лишился.
– Морин! – властно приказал император. – Пошли за Зерилом! Мы сейчас же уладим этот вопрос.
– Немедленно, ваше величество, – поклонился Морин, делая знак одному из слуг.
– Можно мне получить канарейку назад? – почти жалобно спросил император.
– Конечно!
Тетя Пол, приминая траву, направилась к императору, ступая медленно, будто боялась потревожить поющую маленькую птичку.
– Иногда так хочется знать, о чем они поют, – пробормотал Рэн Борун.
– Сейчас она рассказывает о том дне, когда выучилась летать, – объяснила тетя Пол. – Это очень важное событие для птиц.
Она протянула руку, и канарейка, не прекращая петь, прыгнула на палец императора, наклонив головку и всматриваясь в лицо Рэн Боруна.
– Забавные байки, – улыбнулся стареющий человечек, щурясь на солнечные блики, порхающие в струйках фонтанов. – Правда, боюсь, у меня нет времени их выслушивать. Сейчас вся нация, затаив дыхание, ждет моей смерти и, видимо, считает, что самым моим величайшим деянием за все время правления будет немедленная кончина. Некоторые даже взяли на себя труд помочь мне в этом. Мы уже поймали во дворце четырех наемных убийц, и это только за прошлую неделю.
Боруны, моя собственная семья, бегут так поспешно, что скоро будет некому управлять во дворце, не говоря уже о всей империи. А вот и Зерил!
Тощий мужчина с кустистыми бровями в длинной красной мантии, усеянной магическими символами, поспешно пересек газон и низко поклонился императору.
– Вы посылали за мной, ваше величество?
– Мне сказали, что эта женщина – могущественная чародейка Полгара, а старик – сам Белгарат. Будь добр, Зерил, проверь, так ли это.
– Белгарат и Полгара? – удивился густобровый. – Вы шутите, ваше величество. Названные вами имена – мифологические. Таких людей не существует.
– Вот видишь, – настоятельно обратился император к тете Пол, – тебя на самом деле нет. Так заверил Зерил, а он сам – известный маг и волшебник.
– Правда?
– Один из лучших, – заверил император. – Конечно, большая часть его трюков – просто искусство рук, поскольку все чародейства – сплошной обман, но меня это забавляет, а он воспринимает себя всерьез. Можешь продолжать, Зерил, но, пожалуйста, не напускай, как обычно, этого ужасного запаха.
– Совершенно не обязательно, ваше величество, – бесстрастно ответил Зерил.
– Обладай они и в самом деле тайными силами, я тут же понял бы это. Мы ведь общаемся друг с другом не так, как простые смертные.
Тетя Пол, слегка приподняв бровь, взглянула на кудесника.
– Неплохо бы тебе присмотреться получше, Зерил. Иногда многие вещи ускользают от нас.
Она сделала почти неуловимый жест, и в ушах Гариона раздался странный шум.
Волшебник замер, уставившись в пространство. Глаза вылезли из орбит, лицо смертельно побледнело, и Зерил ничком повалится на землю, будто ему внезапно подрубили ноги.
– Простите меня, леди Полгара, – умоляюще прохрипел он, лежа у ее ног.
– Это должно меня убедить, я полагаю, – заметил император, – но я уже видел не раз, как легко воздействовать на умы человеческие, и Зерил не исключение.
– Мне это начинает надоедать, Рэн Борун, – едко объявила тетя Пол.
– Тебе следовало бы поверить ей, – неожиданно заговорила канарейка высоким звонким голосом. – Я сразу ее узнала, но, правда, мы гораздо более понятливы, чем вы, создания, которым дано только ползать по земле. Объясни, зачем вам это?
Если бы вы только постарались, уверена, тоже смогли бы подняться в воздух.
Кстати, неплохо бы тебе перестать есть так много чеснока. У тебя изо рта невыносимо пахнет!
– Помолчи! – мягко остановила тетя Пол. – Можешь об этом и позже сказать.
Император, вздрагивая всем телом, с ужасом смотрел на птичку, словно видя перед собой змею.
– Почему бы всем присутствующим не вести себя так, будто мы в самом деле те, кем себя называем? – предложил господин Волк. – Иначе придется весь день потратить на то, чтобы убедить тебя, а времени и в самом деле мало. Мне нужно сказать тебе нечто очень важное, и совсем не имеет значения, кто я.
– Хорошо, согласен, – кивнул Рэн Борун, все еще дрожа и не отводя взгляда от умолкшей канарейки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Из всех слышанных мной описаний это может быть только барон Во Мендор.
Поклон Мендореллена был грациозно изысканным.
– Глаза твои остры, как у сокола, и видят насквозь каждого.
– Не совсем. Никак не пойму, кто этот сендар, да и райвенского юношу вижу впервые.
Мысли Гариона заметались. Бэйрек сказал когда-то, что он походит на райвена, но множество событий совсем вытеснили это замечание из памяти. И вот теперь император Толнедры, глаза которого, казалось, обладали необычайной способностью проникать в истинную природу вещей, тоже посчитал его райвеном.
Гарион оглянулся на тетю Пол, но она, по всей видимости, была целиком поглощена распускающимися листьями на розовых кустах.
– Сендар – это кузнец Дерник, – объяснил господин Волк. – В Сендарии люди этой почтенной профессии считаются чуть ли не дворянами. А мальчик – мой внук Гарион.
Император взглянул на старика.
– Кажется, я тебя уже встречал. Что-то такое знакомое…
Он задумчиво нахмурил лоб. Канарейка, сидевшая на ручке кресла, неожиданно залилась звонкой трелью, вспорхнула и перелетела к тете Пол. Та протянула палец, и желтая птичка опустилась на него, откинула голову и запела так, будто крохотное сердечко разрывалось от обожания.
Тетя Пол, одетая в богато украшенное кружевами платье и короткий плащ из соболя, не сводила глаз с маленькой певуньи.
– Что ты делаешь с моей канарейкой? – сердито спросил император.
– Слушаю.
– Но как ты заставила ее петь? Я пытался сделать это вот уже несколько месяцев.
– Значит, не принимали ее всерьез.
– Кто эта женщина?! – взорвался император.
– Моя дочь, Полгара, – ответил Волк. – Прекрасно понимает душу птиц.
Император хрипло недоверчиво расхохотался.
– Брось! Неужели я должен поверить такому?
Волк серьезно кивнул.
– Ты и в самом деле не узнаешь меня, Рэн Борун? – мягко осведомился он.
В бледно-зеленой мантии, одолженной Гриннегом, он выглядел почти как толнедриец, хотя что-то явно выделяло его из толпы.
– Неглупо придумано, – кивнул император. – И ты и она прекрасно играете роли, но я-то давно уже не ребенок и не верю волшебным сказкам!
– Жаль! Думаю, жизнь твоя с тех пор не была особенно веселой.
Волк оглядел ухоженный сад с фонтанами, многочисленными слугами и старающимися не попадаться на глаза телохранителями, маячившими среди кустов роз.
– Жизнь уныла и безрадостна, если в ней нет места хоть маленькому чуду, Рэн Борун, – чуть печально заметил он. – По-моему, ты очень многого лишился.
– Морин! – властно приказал император. – Пошли за Зерилом! Мы сейчас же уладим этот вопрос.
– Немедленно, ваше величество, – поклонился Морин, делая знак одному из слуг.
– Можно мне получить канарейку назад? – почти жалобно спросил император.
– Конечно!
Тетя Пол, приминая траву, направилась к императору, ступая медленно, будто боялась потревожить поющую маленькую птичку.
– Иногда так хочется знать, о чем они поют, – пробормотал Рэн Борун.
– Сейчас она рассказывает о том дне, когда выучилась летать, – объяснила тетя Пол. – Это очень важное событие для птиц.
Она протянула руку, и канарейка, не прекращая петь, прыгнула на палец императора, наклонив головку и всматриваясь в лицо Рэн Боруна.
– Забавные байки, – улыбнулся стареющий человечек, щурясь на солнечные блики, порхающие в струйках фонтанов. – Правда, боюсь, у меня нет времени их выслушивать. Сейчас вся нация, затаив дыхание, ждет моей смерти и, видимо, считает, что самым моим величайшим деянием за все время правления будет немедленная кончина. Некоторые даже взяли на себя труд помочь мне в этом. Мы уже поймали во дворце четырех наемных убийц, и это только за прошлую неделю.
Боруны, моя собственная семья, бегут так поспешно, что скоро будет некому управлять во дворце, не говоря уже о всей империи. А вот и Зерил!
Тощий мужчина с кустистыми бровями в длинной красной мантии, усеянной магическими символами, поспешно пересек газон и низко поклонился императору.
– Вы посылали за мной, ваше величество?
– Мне сказали, что эта женщина – могущественная чародейка Полгара, а старик – сам Белгарат. Будь добр, Зерил, проверь, так ли это.
– Белгарат и Полгара? – удивился густобровый. – Вы шутите, ваше величество. Названные вами имена – мифологические. Таких людей не существует.
– Вот видишь, – настоятельно обратился император к тете Пол, – тебя на самом деле нет. Так заверил Зерил, а он сам – известный маг и волшебник.
– Правда?
– Один из лучших, – заверил император. – Конечно, большая часть его трюков – просто искусство рук, поскольку все чародейства – сплошной обман, но меня это забавляет, а он воспринимает себя всерьез. Можешь продолжать, Зерил, но, пожалуйста, не напускай, как обычно, этого ужасного запаха.
– Совершенно не обязательно, ваше величество, – бесстрастно ответил Зерил.
– Обладай они и в самом деле тайными силами, я тут же понял бы это. Мы ведь общаемся друг с другом не так, как простые смертные.
Тетя Пол, слегка приподняв бровь, взглянула на кудесника.
– Неплохо бы тебе присмотреться получше, Зерил. Иногда многие вещи ускользают от нас.
Она сделала почти неуловимый жест, и в ушах Гариона раздался странный шум.
Волшебник замер, уставившись в пространство. Глаза вылезли из орбит, лицо смертельно побледнело, и Зерил ничком повалится на землю, будто ему внезапно подрубили ноги.
– Простите меня, леди Полгара, – умоляюще прохрипел он, лежа у ее ног.
– Это должно меня убедить, я полагаю, – заметил император, – но я уже видел не раз, как легко воздействовать на умы человеческие, и Зерил не исключение.
– Мне это начинает надоедать, Рэн Борун, – едко объявила тетя Пол.
– Тебе следовало бы поверить ей, – неожиданно заговорила канарейка высоким звонким голосом. – Я сразу ее узнала, но, правда, мы гораздо более понятливы, чем вы, создания, которым дано только ползать по земле. Объясни, зачем вам это?
Если бы вы только постарались, уверена, тоже смогли бы подняться в воздух.
Кстати, неплохо бы тебе перестать есть так много чеснока. У тебя изо рта невыносимо пахнет!
– Помолчи! – мягко остановила тетя Пол. – Можешь об этом и позже сказать.
Император, вздрагивая всем телом, с ужасом смотрел на птичку, словно видя перед собой змею.
– Почему бы всем присутствующим не вести себя так, будто мы в самом деле те, кем себя называем? – предложил господин Волк. – Иначе придется весь день потратить на то, чтобы убедить тебя, а времени и в самом деле мало. Мне нужно сказать тебе нечто очень важное, и совсем не имеет значения, кто я.
– Хорошо, согласен, – кивнул Рэн Борун, все еще дрожа и не отводя взгляда от умолкшей канарейки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88