А недоброжелатели намекали, что из всей этой неразберихи Кэмден тоже извлекает для себя кое-какие выгоды. Так или иначе, но весь город понимал, что так больше продолжаться не может, рано или поздно нарыв прорвет и что это невеселое время не за горами.
И с особым страхом ждал неминуемой развязки судья Хэппингтон.
Закрывшись у себя в кабинете, Герберт Хэппингтон очень живо вспоминал нищего студента, умиравшего от зависти к богатым сотоварищам. Чтобы как-то сводить концы с концами и продолжать учебу, ему приходилось прислуживать другим, а это вовсе не способствовало успеху у девушек. Годы учения в университете породили у Герберта лишь страстное желание как можно скорее разбогатеть. Будучи человеком слабым, вместо того чтобы презирать унижавшее его сословие, Хэппингтон жаждал сам проникнуть туда и в свою очередь покуражиться над бедными. Психоаналитики наверняка сказали бы, что в юности Герберт перенес душевную травму.
И однако наедине с самим собой судья признавал, что жалеет о своем падении. Он воскрешал в памяти так быстро угасший юношеский пыл студента-юриста, мечтавшего о суровом, но гуманном правосудии, одинаковом для всех. Он стыдился, что стал тем, кого некогда ненавидел больше всего на свете, — чиновником, недостойным высокого звания, подлым торговцем законом. Хэппингтон догадывался, что настанет день, когда всеобщее негодование выметет его из суда. Правда, он надеялся, что до этого успеет поставить на ноги детей и обеспечить безбедную старость жене. Тогда вдвоем с Элизабет они уедут из Стоктона и отправятся в Луизиану, где неподалеку от Батон-Руж Хэппингтон предусмотрительно купил небольшой домик.
Однако едва судья выходил в столовую, где за завтраком собиралась вся его семья, как угрызения совести мигом улетучивались. Стоило поглядеть на сына-джентльмена, на изящную куколку дочь и на счастливую жену, и Герберт больше ни о чем не жалел. Итак, еще несколько месяцев, и все его планы придут к счастливому завершению. Что бы там ни утверждали всякие идиоты, непорядочность — далеко не смертный грех.
Хэппингтон никогда не задумывался, любят ли его домашние. Внешне все они неизменно проявляли глубокую привязанность к главе семейства. А у Герберта хватало ума не требовать большего. Пустая болтовня детей наполняла его тщеславным блаженством. Сын и дочь судьи говорили об отпрысках самых богатых и уважаемых семейств города как о близких друзьях, с которыми они привыкли держаться на равной ноге. А жена пользовалась услугами поставщиков, выполнявших заказы только немногих избранных.
Вернувшись в кабинет, Хэппингтон собрал бумаги. Сегодня предстояли самые пустяковые дела, из которых при всем желании не извлечешь никакой выгоды.
Зато с портфелем в руке Хэппингтон чувствовал себя совершенно другим человеком. Все страхи и опасения тут же исчезали. Ни дать ни взять король со скипетром в руке. Совершенно забывая о том, кто он есть на самом деле, Хэппингтон превращался в СУДЬЮ. Дворецкий проводил хозяина до крыльца и почтительно затворил за ним дверь. Увидев у самой решетки сада чужой автомобиль, Герберт раздраженно махнул рукой. Такое нарушение приличий казалось ему совершенно недопустимым и злило тем больше, что он видел человека, сидящего за рулем.
— Эй вы, там! — крикнул Хэппингтон.
Мужчина высунул голову:
— Привет, судья!
Хэппингтон узнал нахального водителя.
— Вы не могли оставить машину подальше от моего дома?
— Уверяю вас, теперь это больше не имеет значения, судья, — хмыкнул тот.
Герберт подошел поближе.
— Но в конце-то концов, вам же отлично известно, что приезжать ко мне домой нельзя! — продолжал возмущаться он.
— На сей раз иначе никак невозможно…
— И что вам понадобилось так срочно?
— А вот это…
Увидев неизвестно откуда взявшийся револьвер, Хэппингтон вытаращил глаза.
— Вы… вы что… взбесились?
— Не надо было нас предавать, судья!
— Предавать…
— Наилучшие пожелания от Мэла Войддинга, судья!
Под градом пуль Герберт пошатнулся. Он хотел крикнуть, но умер, даже не успев открыть рта. Эл Сирвел рванул с места и на полной скорости выехал на окраину города, где и оставил украденную несколько минут назад машину. Обратно он возвращался пешком, небрежно сунув руки в карманы, пока не поймал такси, а приехав в «Эксцельсиор», сразу же сообщил Мэлу, что поручение выполнено. Войддинг слегка отодвинул ящик с бабочками.
— Браво, Эл… Возьми двести долларов вон там, на столике. Я их заранее приготовил, зная, что уж ты-то не промахнешься. Судья ничего не говорил?
— Нет, только выпучил глаза.
Войддинг беззвучно рассмеялся.
— Еще бы. А теперь хотел бы я поглядеть, какая физиономия будет у Берта!
Пат никак не ожидал мэра, а Морин страшно смутилась, что первое лицо города застало ее в халате. Однако Теренсу было явно не до церемоний.
— Здравствуйте, О'Мэхори… Доброе утро, миссис О'Мэхори… Простите, что побеспокоил вас в такую рань. Как вы, лейтенант?
— Лучше некуда! Не будь этих тюремщиков в халатах, я бы давно удрал отсюда!
— Что ж, старина, придется вам ослушаться врачей.
— А?
— Вы нам нужны, лейтенант.
— Что-нибудь скверное?
— Судью Хэппингтона убили, когда он выходил из дома.
На открытом лице ирландца ясно читалось, что известие его нисколько не огорчило, и Теренс счел нужным добавить:
— Я знаю, о чем вы подумали, О'Мэхори, да и все наверняка скажут то же самое… Однако для нас нравственный облик жертвы не имеет значения. В любом случае мы обязаны найти убийцу.
— Постараемся сделать все возможное, но… как же капитан?
— Я бы предпочел не говорить о нем, лейтенант… Вам известно, что Мелфорд подал в отставку и я назначил на его место вас?
— Он сообщил мне об этом… и… спасибо вам.
— Лучшая благодарность — доказать, что я не ошибся в вас. К своим обязанностям вы приступите в конце недели, а в ближайшие несколько дней вы и вдвоем едва справитесь. Бой предстоит тяжелый.
— Боюсь, Тед Мелфорд больше не хочет сражаться.
— Потому-то я и обращаюсь к вам.
— Да… А есть хоть какие-то подозрения, кто убил судью?
— Насколько мне известно, никаких.
— А вам не кажется странным, что после убийства Росли мрут либо убийцы, либо их друзья? Тонала, мисс Плок, а теперь судья Хэппингтон? Нет ли тут сведения счетов?
— Не исключено. Мелфорд сообщил мне, что к нам прибыл Берт Войддинг, брат Мэла, и прихватил с собой еще парочку закоренелых уголовников — Сэма Мервейна и Тони Альтамиро. Вроде бы Берт задумал сковырнуть Мэла и занять его место. Сейчас капитан пытается выяснить, где они прячутся. Ни в одной гостинице их нет.
— И вы думаете, это гастролеры прикончили судью?
— Возможно. Весь Стоктон знает, что Хэппингтон работал на Войддинга.
После ухода Кэмдена Пат вскочил, не обращая внимания на крики Морин, не желавшей, чтобы он ушел из больницы без разрешения врачей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
И с особым страхом ждал неминуемой развязки судья Хэппингтон.
Закрывшись у себя в кабинете, Герберт Хэппингтон очень живо вспоминал нищего студента, умиравшего от зависти к богатым сотоварищам. Чтобы как-то сводить концы с концами и продолжать учебу, ему приходилось прислуживать другим, а это вовсе не способствовало успеху у девушек. Годы учения в университете породили у Герберта лишь страстное желание как можно скорее разбогатеть. Будучи человеком слабым, вместо того чтобы презирать унижавшее его сословие, Хэппингтон жаждал сам проникнуть туда и в свою очередь покуражиться над бедными. Психоаналитики наверняка сказали бы, что в юности Герберт перенес душевную травму.
И однако наедине с самим собой судья признавал, что жалеет о своем падении. Он воскрешал в памяти так быстро угасший юношеский пыл студента-юриста, мечтавшего о суровом, но гуманном правосудии, одинаковом для всех. Он стыдился, что стал тем, кого некогда ненавидел больше всего на свете, — чиновником, недостойным высокого звания, подлым торговцем законом. Хэппингтон догадывался, что настанет день, когда всеобщее негодование выметет его из суда. Правда, он надеялся, что до этого успеет поставить на ноги детей и обеспечить безбедную старость жене. Тогда вдвоем с Элизабет они уедут из Стоктона и отправятся в Луизиану, где неподалеку от Батон-Руж Хэппингтон предусмотрительно купил небольшой домик.
Однако едва судья выходил в столовую, где за завтраком собиралась вся его семья, как угрызения совести мигом улетучивались. Стоило поглядеть на сына-джентльмена, на изящную куколку дочь и на счастливую жену, и Герберт больше ни о чем не жалел. Итак, еще несколько месяцев, и все его планы придут к счастливому завершению. Что бы там ни утверждали всякие идиоты, непорядочность — далеко не смертный грех.
Хэппингтон никогда не задумывался, любят ли его домашние. Внешне все они неизменно проявляли глубокую привязанность к главе семейства. А у Герберта хватало ума не требовать большего. Пустая болтовня детей наполняла его тщеславным блаженством. Сын и дочь судьи говорили об отпрысках самых богатых и уважаемых семейств города как о близких друзьях, с которыми они привыкли держаться на равной ноге. А жена пользовалась услугами поставщиков, выполнявших заказы только немногих избранных.
Вернувшись в кабинет, Хэппингтон собрал бумаги. Сегодня предстояли самые пустяковые дела, из которых при всем желании не извлечешь никакой выгоды.
Зато с портфелем в руке Хэппингтон чувствовал себя совершенно другим человеком. Все страхи и опасения тут же исчезали. Ни дать ни взять король со скипетром в руке. Совершенно забывая о том, кто он есть на самом деле, Хэппингтон превращался в СУДЬЮ. Дворецкий проводил хозяина до крыльца и почтительно затворил за ним дверь. Увидев у самой решетки сада чужой автомобиль, Герберт раздраженно махнул рукой. Такое нарушение приличий казалось ему совершенно недопустимым и злило тем больше, что он видел человека, сидящего за рулем.
— Эй вы, там! — крикнул Хэппингтон.
Мужчина высунул голову:
— Привет, судья!
Хэппингтон узнал нахального водителя.
— Вы не могли оставить машину подальше от моего дома?
— Уверяю вас, теперь это больше не имеет значения, судья, — хмыкнул тот.
Герберт подошел поближе.
— Но в конце-то концов, вам же отлично известно, что приезжать ко мне домой нельзя! — продолжал возмущаться он.
— На сей раз иначе никак невозможно…
— И что вам понадобилось так срочно?
— А вот это…
Увидев неизвестно откуда взявшийся револьвер, Хэппингтон вытаращил глаза.
— Вы… вы что… взбесились?
— Не надо было нас предавать, судья!
— Предавать…
— Наилучшие пожелания от Мэла Войддинга, судья!
Под градом пуль Герберт пошатнулся. Он хотел крикнуть, но умер, даже не успев открыть рта. Эл Сирвел рванул с места и на полной скорости выехал на окраину города, где и оставил украденную несколько минут назад машину. Обратно он возвращался пешком, небрежно сунув руки в карманы, пока не поймал такси, а приехав в «Эксцельсиор», сразу же сообщил Мэлу, что поручение выполнено. Войддинг слегка отодвинул ящик с бабочками.
— Браво, Эл… Возьми двести долларов вон там, на столике. Я их заранее приготовил, зная, что уж ты-то не промахнешься. Судья ничего не говорил?
— Нет, только выпучил глаза.
Войддинг беззвучно рассмеялся.
— Еще бы. А теперь хотел бы я поглядеть, какая физиономия будет у Берта!
Пат никак не ожидал мэра, а Морин страшно смутилась, что первое лицо города застало ее в халате. Однако Теренсу было явно не до церемоний.
— Здравствуйте, О'Мэхори… Доброе утро, миссис О'Мэхори… Простите, что побеспокоил вас в такую рань. Как вы, лейтенант?
— Лучше некуда! Не будь этих тюремщиков в халатах, я бы давно удрал отсюда!
— Что ж, старина, придется вам ослушаться врачей.
— А?
— Вы нам нужны, лейтенант.
— Что-нибудь скверное?
— Судью Хэппингтона убили, когда он выходил из дома.
На открытом лице ирландца ясно читалось, что известие его нисколько не огорчило, и Теренс счел нужным добавить:
— Я знаю, о чем вы подумали, О'Мэхори, да и все наверняка скажут то же самое… Однако для нас нравственный облик жертвы не имеет значения. В любом случае мы обязаны найти убийцу.
— Постараемся сделать все возможное, но… как же капитан?
— Я бы предпочел не говорить о нем, лейтенант… Вам известно, что Мелфорд подал в отставку и я назначил на его место вас?
— Он сообщил мне об этом… и… спасибо вам.
— Лучшая благодарность — доказать, что я не ошибся в вас. К своим обязанностям вы приступите в конце недели, а в ближайшие несколько дней вы и вдвоем едва справитесь. Бой предстоит тяжелый.
— Боюсь, Тед Мелфорд больше не хочет сражаться.
— Потому-то я и обращаюсь к вам.
— Да… А есть хоть какие-то подозрения, кто убил судью?
— Насколько мне известно, никаких.
— А вам не кажется странным, что после убийства Росли мрут либо убийцы, либо их друзья? Тонала, мисс Плок, а теперь судья Хэппингтон? Нет ли тут сведения счетов?
— Не исключено. Мелфорд сообщил мне, что к нам прибыл Берт Войддинг, брат Мэла, и прихватил с собой еще парочку закоренелых уголовников — Сэма Мервейна и Тони Альтамиро. Вроде бы Берт задумал сковырнуть Мэла и занять его место. Сейчас капитан пытается выяснить, где они прячутся. Ни в одной гостинице их нет.
— И вы думаете, это гастролеры прикончили судью?
— Возможно. Весь Стоктон знает, что Хэппингтон работал на Войддинга.
После ухода Кэмдена Пат вскочил, не обращая внимания на крики Морин, не желавшей, чтобы он ушел из больницы без разрешения врачей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38