Какой-то невнятный текст о том, что, дескать, "снова нас судьба зовет в дорогу" и "придется все начать с нуля". А припев - так вообще демонический, причем повторялся он раз двадцать:
Ноль - не провал.
Ноль - не предел.
Ноль есть начало всех наших дел.*
Наконец, Колян допел до конца. Воцарилась глубокая поэтическая тишина. Толян внимательно смотрел Коляну в глаза. Тот занервничал. Потом жалко улыбнулся и дрожащими губами спросил:
- Ну?
- Знаешь, Колюнь, - ласково сказал Толян, продолжая все так же пристально смотреть на басиста, - этот кошмар я не буду исполнять даже под угрозой совместного концерта с Димой Маликовым.
На мой взгляд, Толян был излишне резок. Конечно, Колян принес явную лабуду, но и у Толяна тоже были не шедевры.
- Толь, - сказал я из-за своих барабанов. - А почему бы и не сыграть это дело? Слова, конечно, не фонтан, но песенка довольно ритмичная. Пускай народ попрыгает.
- Что? Попрыгает? - вдруг заорал Толян. - Мы что - ансамбль для прыгалок, что ли? Мы - музыкальный коллектив с уже устоявшимися традициями! Я и не позволю менять эти традиции в угоду какой-то попсе!
- Что? - в свою очередь заорал Колян. - Это я-то попса!
- Именно! - продолжал орать Толян. - Именно ты - и есть попса! Ноль, блин, не провал, ноль, блин, не предел! Иди математику учить, Пушкин.
Колян аж задохнулся от возмущения.
- Вот так значит? - тихо сказал он. - Я, значит, фиговый поэт, а ты у нас - Роберт Евтушенкович Лермонтов? Да ты прочитай, что сам пишешь! Народ, когда под этот кошмар танцует, себе все мениски вышибает.
- А что я пишу? - в запальчивости спросил Толян.
- Вот, пожалуйста, - ответил Колян. - Читаю:
В последний путь корабль провожая,
Моя душа без умолку поет.
И берега печально покидая,
Мой бриг пустынный в даль плывет.
- И что? - довольно спросил Толян. - Какие будут претензии? Чудесные и очень лиричные строки. Правда, Васек? - обратился он ко мне.
Я неопределенно хмыкнул.
- Толян, - язвительно спросил Колян. - Ты вообще в курсе, что такое - последний путь?
- Ну, это когда кто-нибудь куда-нибудь уходили или уплывает и больше не вернется, - объяснил Толян.
- Ну да, - согласился Колян. - Последний путь - это уход в могилу.
- Да? - удивился Толян.
- Именно, - подтвердил Колян. - У тебя корабль со всей командой и корабельной собачкой Жучкой отправляется в могилу (то ли в водоворот попадут, то ли о скалы разобьются), а у тебя, поэта, что происходит? У тебя, блин, "душа без умолку поет"! Чему ты радуешь, дубина? Тому, что корабль утопнет со всей командой? Это, по-твоему, хорошие стихи?
- Ну, - замялся Толян, - почем ты знаешь? Может быть, моя душа без умолку скорбит…
- Так и написал бы - "моя душа без умолку скорбит". Но она у тебя поет - "Ля-ля, ля-ля-ля, наш корабль утопнет! Какое счастье!"
- Откуда ты знаешь, что имеет в виду моя душа? - в запальчивости начал было Толян, но потом притих и честно признался: - Под "скорбит" рифма не подходила.
- Вот видишь, - сказал Колян. - А сам мои стихи критикуешь. Потом, думаешь, у тебя это единственный ляп?
- Да я просто уверен, - гордо ответил Толян. - Все остальные стихи - просто класс! Мне девчонки говорили. Они их даже в альбом записывают и перечитывают.
- Девчонки на твои длинные волосы и мечтательную физиономию во время пения реагируют, - объяснил Колян. - Ты им хоть "Чижик-пыжик" пой, все равно в альбом будут записывать и рыдать по ночам, вспоминая твои закатившиеся глаза.
- Так, - прервал его Толян, которому эти слова были явно неприятны. - Хочешь критиковать - критикуй. Только по делу. А бессмысленные наезды мне не нужны. Я за это и в зуб могу дать. Так и быть, сегодня первый и последний раз разрешаю наводить тень на мою поэзию и обещаю, что останешься без увечий. Но только сегодня.
- Вот, пожалуйста, - продолжал Колян, который настолько раздухарился, что уже не обращал никакого внимания на подозрительные стальные нотки, которые появились у Толяна в голосе. - Берем еще одну песню. Слушаем припев:
Светлый от света,
Солнцем согретый,
Светел мир этот.
- И что? - спросил Толян. - Здесь-то тебе что не нравится?
- Тебе не кажется выражение "светлый от света" несколько неудачным? - поинтересовался Колян.
- Нет, - язвительно ответил Толян, еле сдерживая захлестывающие его волны гнева. - Я считаю это выражение исключительно удачным, господин Белинский. Я лично считал бы весьма неудачным выражение "темный от света", мистер критик. А вот "светлый от света" я считаю выражением удачным и очень логичным. Вы поняли?
- Ага, ага, - веселился Колян. - Весьма удачная находка. "Светлый от света", "красный от краски", "мокрый от мокроты", "зеленый от зеленки". У вас впереди большое будущее, господин поэт!
Этого издевательства Толян снести уже не мог, поэтому в Коляна сначала полетел медиатор, затем микрофон, а вслед за этими предметами на басиста ринулся сам глава нашего ансамбля. Колян, на его счастье, быстро смекнул, что Толян снова готов превратить свою гитару в ударный инструмент, поэтому быстро вскочил со стула и побежал прочь из клуба. Толян помчался за ним.
Вот такая была история с первой и единственной песней, которую написал Колян. Кстати, мы ее все-таки исполнили. Толян настиг Коляна где-то за территорией лагера, и они начали драться, подражая каратистам из фильма. В процессе драки Колян неправильно поставил блок раскрытой ладонью, и Толян абсолютно случайно сломал ему палец. Шуму было - на весь лагерь. Ну как же… Светские сплетни. Руководитель ансамбля из ревности сломал палец своему бас-гитаристу. Сенсация местного масштаба!
Разумеется, Толяну в качестве моральной компенсации пришлось исполнять этот чертов "Ноль не провал". Мы даже успели дать один концерт с этой песней. Надо было видеть Коляна, который играл на своей бас-гитаре с забинтованным пальцем на левой руке. Но он был безумно счастлив, что исполняют его песню, поэтому в тех местах, где не хватало сломанного пальца, прижимал струну носом. Кстати, этот номер имел бешеный успех.
Одно только расстраивало потом Коляна. Все были уверены, что "Ноль" написал Толян. И никак Колян не мог всех в этом переубедить.
Ладно, обо всем, что было дальше, напишу завтра.
[продолжение следует]
* Стихи Романа Чамкина и Игоря Белоусова
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Ноль - не провал.
Ноль - не предел.
Ноль есть начало всех наших дел.*
Наконец, Колян допел до конца. Воцарилась глубокая поэтическая тишина. Толян внимательно смотрел Коляну в глаза. Тот занервничал. Потом жалко улыбнулся и дрожащими губами спросил:
- Ну?
- Знаешь, Колюнь, - ласково сказал Толян, продолжая все так же пристально смотреть на басиста, - этот кошмар я не буду исполнять даже под угрозой совместного концерта с Димой Маликовым.
На мой взгляд, Толян был излишне резок. Конечно, Колян принес явную лабуду, но и у Толяна тоже были не шедевры.
- Толь, - сказал я из-за своих барабанов. - А почему бы и не сыграть это дело? Слова, конечно, не фонтан, но песенка довольно ритмичная. Пускай народ попрыгает.
- Что? Попрыгает? - вдруг заорал Толян. - Мы что - ансамбль для прыгалок, что ли? Мы - музыкальный коллектив с уже устоявшимися традициями! Я и не позволю менять эти традиции в угоду какой-то попсе!
- Что? - в свою очередь заорал Колян. - Это я-то попса!
- Именно! - продолжал орать Толян. - Именно ты - и есть попса! Ноль, блин, не провал, ноль, блин, не предел! Иди математику учить, Пушкин.
Колян аж задохнулся от возмущения.
- Вот так значит? - тихо сказал он. - Я, значит, фиговый поэт, а ты у нас - Роберт Евтушенкович Лермонтов? Да ты прочитай, что сам пишешь! Народ, когда под этот кошмар танцует, себе все мениски вышибает.
- А что я пишу? - в запальчивости спросил Толян.
- Вот, пожалуйста, - ответил Колян. - Читаю:
В последний путь корабль провожая,
Моя душа без умолку поет.
И берега печально покидая,
Мой бриг пустынный в даль плывет.
- И что? - довольно спросил Толян. - Какие будут претензии? Чудесные и очень лиричные строки. Правда, Васек? - обратился он ко мне.
Я неопределенно хмыкнул.
- Толян, - язвительно спросил Колян. - Ты вообще в курсе, что такое - последний путь?
- Ну, это когда кто-нибудь куда-нибудь уходили или уплывает и больше не вернется, - объяснил Толян.
- Ну да, - согласился Колян. - Последний путь - это уход в могилу.
- Да? - удивился Толян.
- Именно, - подтвердил Колян. - У тебя корабль со всей командой и корабельной собачкой Жучкой отправляется в могилу (то ли в водоворот попадут, то ли о скалы разобьются), а у тебя, поэта, что происходит? У тебя, блин, "душа без умолку поет"! Чему ты радуешь, дубина? Тому, что корабль утопнет со всей командой? Это, по-твоему, хорошие стихи?
- Ну, - замялся Толян, - почем ты знаешь? Может быть, моя душа без умолку скорбит…
- Так и написал бы - "моя душа без умолку скорбит". Но она у тебя поет - "Ля-ля, ля-ля-ля, наш корабль утопнет! Какое счастье!"
- Откуда ты знаешь, что имеет в виду моя душа? - в запальчивости начал было Толян, но потом притих и честно признался: - Под "скорбит" рифма не подходила.
- Вот видишь, - сказал Колян. - А сам мои стихи критикуешь. Потом, думаешь, у тебя это единственный ляп?
- Да я просто уверен, - гордо ответил Толян. - Все остальные стихи - просто класс! Мне девчонки говорили. Они их даже в альбом записывают и перечитывают.
- Девчонки на твои длинные волосы и мечтательную физиономию во время пения реагируют, - объяснил Колян. - Ты им хоть "Чижик-пыжик" пой, все равно в альбом будут записывать и рыдать по ночам, вспоминая твои закатившиеся глаза.
- Так, - прервал его Толян, которому эти слова были явно неприятны. - Хочешь критиковать - критикуй. Только по делу. А бессмысленные наезды мне не нужны. Я за это и в зуб могу дать. Так и быть, сегодня первый и последний раз разрешаю наводить тень на мою поэзию и обещаю, что останешься без увечий. Но только сегодня.
- Вот, пожалуйста, - продолжал Колян, который настолько раздухарился, что уже не обращал никакого внимания на подозрительные стальные нотки, которые появились у Толяна в голосе. - Берем еще одну песню. Слушаем припев:
Светлый от света,
Солнцем согретый,
Светел мир этот.
- И что? - спросил Толян. - Здесь-то тебе что не нравится?
- Тебе не кажется выражение "светлый от света" несколько неудачным? - поинтересовался Колян.
- Нет, - язвительно ответил Толян, еле сдерживая захлестывающие его волны гнева. - Я считаю это выражение исключительно удачным, господин Белинский. Я лично считал бы весьма неудачным выражение "темный от света", мистер критик. А вот "светлый от света" я считаю выражением удачным и очень логичным. Вы поняли?
- Ага, ага, - веселился Колян. - Весьма удачная находка. "Светлый от света", "красный от краски", "мокрый от мокроты", "зеленый от зеленки". У вас впереди большое будущее, господин поэт!
Этого издевательства Толян снести уже не мог, поэтому в Коляна сначала полетел медиатор, затем микрофон, а вслед за этими предметами на басиста ринулся сам глава нашего ансамбля. Колян, на его счастье, быстро смекнул, что Толян снова готов превратить свою гитару в ударный инструмент, поэтому быстро вскочил со стула и побежал прочь из клуба. Толян помчался за ним.
Вот такая была история с первой и единственной песней, которую написал Колян. Кстати, мы ее все-таки исполнили. Толян настиг Коляна где-то за территорией лагера, и они начали драться, подражая каратистам из фильма. В процессе драки Колян неправильно поставил блок раскрытой ладонью, и Толян абсолютно случайно сломал ему палец. Шуму было - на весь лагерь. Ну как же… Светские сплетни. Руководитель ансамбля из ревности сломал палец своему бас-гитаристу. Сенсация местного масштаба!
Разумеется, Толяну в качестве моральной компенсации пришлось исполнять этот чертов "Ноль не провал". Мы даже успели дать один концерт с этой песней. Надо было видеть Коляна, который играл на своей бас-гитаре с забинтованным пальцем на левой руке. Но он был безумно счастлив, что исполняют его песню, поэтому в тех местах, где не хватало сломанного пальца, прижимал струну носом. Кстати, этот номер имел бешеный успех.
Одно только расстраивало потом Коляна. Все были уверены, что "Ноль" написал Толян. И никак Колян не мог всех в этом переубедить.
Ладно, обо всем, что было дальше, напишу завтра.
[продолжение следует]
* Стихи Романа Чамкина и Игоря Белоусова
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22