(Уходит.)
Сергей Николаевич (прохаживается медленно) . Вы не знаете, Поллак, каков барометр сегодня?
Поллак. Довольно низко, уважаемый Сергей Николаевич.
Сергей Николаевич. Это чувствуется.
Поллак. В связи с колебанием стрелки надо думать, что в южных широтах – циклон.
Сергей Николаевич. Да. Беспокойно.
Анна (Инне Александровне) . Наверное, Петя задумал какую-нибудь гадость. Напрасно вы поощряете его, мама.
Инна Александровна Что же я с ним поделаю? Ты сама видишь, что с ним…
Верховцев (идет с Трейчем к столу) . Какая тут у вас дьявольская тишина: точно в могиле.
Сергей Николаевич. Разве? А мне здесь внизу кажется несколько шумно.
Трейч (Верховцеву) . Да, вот еще: если я не вернусь, вы скажете ей, что…
Верховцев Понимаю! Фу, духота какая!
Анна. А по мне, скорее холодно.
Верховцев . Духота, холодно – все один черт. Если я тут поживу еще неделю…
Поллак. А не устроить ли нам, господа, более или менее правильную беседу, в которой все могли бы принимать участие? Председателем мы изберем…
Лунц (входит) . Меня звали? Вы звали меня, Сергей Николаевич?
Сергей Николаевич. Нет.
Лунц . Что же Петя сказал мне? (Хочет уйти.)
Поллак. Посидите с нами, дорогой Лунц. Теперь, когда вы несколько успокоились, я хочу сказать вам, что я не согласен с вами относительно науки.
Лунц Ах, оставьте! Сергей Николаевич, я должен вам сказать: я оставляю обсерваторию.
Голос Пети за дверью: «Пажи! Шире дорогу герцогине!»
Поллак (смеется) . Ах, это Петя! Какой забавный мальчик!
Слушайте, слушайте!
Распахиваются двери. Входят Петя. и С т а р у х а. Она перегнулась пополам, под прямым почти углом, и еле идет – ужасный образ нищеты, старости и горя. Петя , взяв ее за руку, выступает торжественно, как в опере. У дверей улыбающиеся физиономии М и н н ы, Ф р а н ц а и еще кого-то из прислуги.
Петя. Позвольте представить, господа, вот моя невеста – прелестная Эллен.
Верховцев (грубо смеется) . Вот дурак!
Анна. Я говорила!
Поллак (встает) . Это насмешка! Я не позволю насмехаться над моей невестой!
Петя. (громко) . Прелестная Эллен, поклонитесь собранию!
Старуха кланяется.
Поллак. Я протестую! Это оскорбление!
Инна Александровна Он шутит, Петечка, нехорошо, не нужно шутить над старым человеком.
Лунц . Нет, это не шутка! Я понимаю. О, я понимаю!
Петя. Так. Теперь поговорим, прелестная Эллен. Вам сколько лет?
Старуха молчит и трясет головой.
Вы сказали, семнадцать? Вам семнадцать лет, очаровательная девица.
Герцог, ваш отец, и герцогиня, ваша мать, согласны на наш брак?
Старуха молчит и трясет головой.
Поллак. Глубокоуважаемый Сергей Николаевич! Меня оскорбляют в вашем доме…
Лунц (бешено) . Да что вы лезете? Кому вы нужны с вашей идиотской невестой.
Поллак. Господин Лунц, вы ответите!
Лунц . Звезды, проклятые звезды!
Петя. Как я счастлив, прелестная Эллен! Вы слышите запах роз? Вы слышите, как заливается в саду соловей? Это о нашей любви поет он, прелестная Эллен.
Лунц . Проклятые звезды!
Петя. Ваш благоухающий ротик, прелестная Эллен…
Лунц . Да, да…
Петя… ваши жемчужные зубки…
Лунц . Да, да!
Петя… ваши нежные щечки-я влюблен в вас безумно, прелестная Эллен! Зачем так скромно потупили вы очаровательные глазки ваши?
Лунц Позор! И вам не стыдно, Поллак? Наука! А это вы видите? Это моя мать, это моя мать…
Поллак. Я не понимаю…
Петя. Выпрямьте ваш стройный стан и гордо объявите себя моей женой, очаровательная Эллен! В ваших объятиях найдет вечный покой мое беспокойное сердце!
Старуха трясет головой.
Анна. Их всех надо в сумасшедший дом.
Верховцев (с испугом) . Анна, молчи!
Поллак. Это такое…
Лунц Молчи, буржуй, а не то… Это моя мать. (К Старухе.) Старая женщина! (Отталкивает Петю.) Послушайте меня, старая женщина. Вот стою я перед вами на коленях, маленький еврей. Вы – моя мать, и дайте же, дайте, я поцелую вашу руку…
Петя. (кричит) . Это моя невеста!
Лунц . Это моя мать, оставьте ее…
Анна. Дайте воды!
Лунц . Старая женщина! Простите меня: я любил науку, глупый еврей… жид!.
Верховцев (Трейчу) . Нужно что-нибудь сделать!
Трейч. Ничего.
Лунц Я люблю только вас, милая, старая женщина. Возьмите мою голову и сердце мое возьмите. Проклятые звезды! Проклятые звезды!
Трейч. Вы идите со мной, Лунц.
Петя. (кричит) . Это моя невеста!
Инна Александровна. Господи! Петюшка! С ним дурно!
Анна. Воды!
Лунц . Я иду с вами. И клянусь богом…
Верховцев Да замолчите вы!
Петя бьется в припадке. Все, кроме Трейча , бросаются к нему; Сергей Николаевич делает шаг, но останавливается и глядит на Лунца .
Лунц (стоя на коленях) . Старая женщина! Вы видите, я плачу, старая женщина, я – маленький еврей, который любил науку. Вы – моя мать, вы – мать моя, и, клянусь перед богом, всю жизнь мою я отдам вам, моя милая, моя старая женщина. Я плачу… Проклятые звезды!
Занавес
Действие четвертое
В правом углу сцены купол обсерватории в разрезе, одной третью своей уходящей за кулисы. Вокруг купола галерейка с чугунной прозрачной решеткой.
Низ сцены – часть какой-то крыши, примыкающей к главному зданию обсерватории, и еле намеченные контуры гор. Все же остальное – одно огромное пространство ночного неба. Созвездия. Внутри купола очень темно; налево смутно уходят очертания огромного рефрактора; два стола, на них лампы с темными, непрозрачными колпаками. Створы купола раскрыты, и в них проглядывает звездное небо. Лестница вниз также в разрезе. Тишина, тихий стук метронома. Сергей Николаевич , Петя и Поллак.
Поллак. Итак, уважаемый Сергей Николаевич, вы будете любезны наблюдать за камерой. Я ухожу, необходимо окончить таблицы.
Сергей Николаевич. Работайте, работайте! До свиданья!
Поллак (обращаясь к Пете) . Ну, как мы себя чувствуем сегодня, юный жрец богини Урании?
Петя. Хорошо. Благодарю вас.
Поллак. И мы уже больше не будем насмехаться над бедным Поллаком, которому так хочется жениться?
Петя. Честное слово, я не хотел…
Поллак. Я знаю, знаю…
Сергей Николаевич. Он уже тогда был нездоров.
Поллак. Я шучу, уважаемый Сергей Николаевич. Вообще я должен с удивлением отметить, что открыл в себе огромные запасы юмора. Когда сегодня Франц разлил молоко, я сказал ему: Франц, вы оставляете за собой млечный путь, – и он очень смеялся. (Хохочет.) Но я не буду входить в подробности. До свидания. (Уходит.)
Петя. Какой смешной этот Поллак! Папа, я тебе не помешаю, если останусь здесь?
Сергей Николаевич. Нет, дружок.
Петя. Мне не хочется вниз. Теперь там так скучно. Ты знаешь, Житов вчера прислал телеграмму из Каира: «Сижу и смотрю на пирамиды». А ты видал пирамиды?
Сергей Николаевич. Видал. Я боюсь, дружок, что маме одной будет тяжело.
Петя. Сейчас она уже спит. А днем я с ней много бываю. Она все толкует, папа, о Коле.
Сергей Николаевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Сергей Николаевич (прохаживается медленно) . Вы не знаете, Поллак, каков барометр сегодня?
Поллак. Довольно низко, уважаемый Сергей Николаевич.
Сергей Николаевич. Это чувствуется.
Поллак. В связи с колебанием стрелки надо думать, что в южных широтах – циклон.
Сергей Николаевич. Да. Беспокойно.
Анна (Инне Александровне) . Наверное, Петя задумал какую-нибудь гадость. Напрасно вы поощряете его, мама.
Инна Александровна Что же я с ним поделаю? Ты сама видишь, что с ним…
Верховцев (идет с Трейчем к столу) . Какая тут у вас дьявольская тишина: точно в могиле.
Сергей Николаевич. Разве? А мне здесь внизу кажется несколько шумно.
Трейч (Верховцеву) . Да, вот еще: если я не вернусь, вы скажете ей, что…
Верховцев Понимаю! Фу, духота какая!
Анна. А по мне, скорее холодно.
Верховцев . Духота, холодно – все один черт. Если я тут поживу еще неделю…
Поллак. А не устроить ли нам, господа, более или менее правильную беседу, в которой все могли бы принимать участие? Председателем мы изберем…
Лунц (входит) . Меня звали? Вы звали меня, Сергей Николаевич?
Сергей Николаевич. Нет.
Лунц . Что же Петя сказал мне? (Хочет уйти.)
Поллак. Посидите с нами, дорогой Лунц. Теперь, когда вы несколько успокоились, я хочу сказать вам, что я не согласен с вами относительно науки.
Лунц Ах, оставьте! Сергей Николаевич, я должен вам сказать: я оставляю обсерваторию.
Голос Пети за дверью: «Пажи! Шире дорогу герцогине!»
Поллак (смеется) . Ах, это Петя! Какой забавный мальчик!
Слушайте, слушайте!
Распахиваются двери. Входят Петя. и С т а р у х а. Она перегнулась пополам, под прямым почти углом, и еле идет – ужасный образ нищеты, старости и горя. Петя , взяв ее за руку, выступает торжественно, как в опере. У дверей улыбающиеся физиономии М и н н ы, Ф р а н ц а и еще кого-то из прислуги.
Петя. Позвольте представить, господа, вот моя невеста – прелестная Эллен.
Верховцев (грубо смеется) . Вот дурак!
Анна. Я говорила!
Поллак (встает) . Это насмешка! Я не позволю насмехаться над моей невестой!
Петя. (громко) . Прелестная Эллен, поклонитесь собранию!
Старуха кланяется.
Поллак. Я протестую! Это оскорбление!
Инна Александровна Он шутит, Петечка, нехорошо, не нужно шутить над старым человеком.
Лунц . Нет, это не шутка! Я понимаю. О, я понимаю!
Петя. Так. Теперь поговорим, прелестная Эллен. Вам сколько лет?
Старуха молчит и трясет головой.
Вы сказали, семнадцать? Вам семнадцать лет, очаровательная девица.
Герцог, ваш отец, и герцогиня, ваша мать, согласны на наш брак?
Старуха молчит и трясет головой.
Поллак. Глубокоуважаемый Сергей Николаевич! Меня оскорбляют в вашем доме…
Лунц (бешено) . Да что вы лезете? Кому вы нужны с вашей идиотской невестой.
Поллак. Господин Лунц, вы ответите!
Лунц . Звезды, проклятые звезды!
Петя. Как я счастлив, прелестная Эллен! Вы слышите запах роз? Вы слышите, как заливается в саду соловей? Это о нашей любви поет он, прелестная Эллен.
Лунц . Проклятые звезды!
Петя. Ваш благоухающий ротик, прелестная Эллен…
Лунц . Да, да…
Петя… ваши жемчужные зубки…
Лунц . Да, да!
Петя… ваши нежные щечки-я влюблен в вас безумно, прелестная Эллен! Зачем так скромно потупили вы очаровательные глазки ваши?
Лунц Позор! И вам не стыдно, Поллак? Наука! А это вы видите? Это моя мать, это моя мать…
Поллак. Я не понимаю…
Петя. Выпрямьте ваш стройный стан и гордо объявите себя моей женой, очаровательная Эллен! В ваших объятиях найдет вечный покой мое беспокойное сердце!
Старуха трясет головой.
Анна. Их всех надо в сумасшедший дом.
Верховцев (с испугом) . Анна, молчи!
Поллак. Это такое…
Лунц Молчи, буржуй, а не то… Это моя мать. (К Старухе.) Старая женщина! (Отталкивает Петю.) Послушайте меня, старая женщина. Вот стою я перед вами на коленях, маленький еврей. Вы – моя мать, и дайте же, дайте, я поцелую вашу руку…
Петя. (кричит) . Это моя невеста!
Лунц . Это моя мать, оставьте ее…
Анна. Дайте воды!
Лунц . Старая женщина! Простите меня: я любил науку, глупый еврей… жид!.
Верховцев (Трейчу) . Нужно что-нибудь сделать!
Трейч. Ничего.
Лунц Я люблю только вас, милая, старая женщина. Возьмите мою голову и сердце мое возьмите. Проклятые звезды! Проклятые звезды!
Трейч. Вы идите со мной, Лунц.
Петя. (кричит) . Это моя невеста!
Инна Александровна. Господи! Петюшка! С ним дурно!
Анна. Воды!
Лунц . Я иду с вами. И клянусь богом…
Верховцев Да замолчите вы!
Петя бьется в припадке. Все, кроме Трейча , бросаются к нему; Сергей Николаевич делает шаг, но останавливается и глядит на Лунца .
Лунц (стоя на коленях) . Старая женщина! Вы видите, я плачу, старая женщина, я – маленький еврей, который любил науку. Вы – моя мать, вы – мать моя, и, клянусь перед богом, всю жизнь мою я отдам вам, моя милая, моя старая женщина. Я плачу… Проклятые звезды!
Занавес
Действие четвертое
В правом углу сцены купол обсерватории в разрезе, одной третью своей уходящей за кулисы. Вокруг купола галерейка с чугунной прозрачной решеткой.
Низ сцены – часть какой-то крыши, примыкающей к главному зданию обсерватории, и еле намеченные контуры гор. Все же остальное – одно огромное пространство ночного неба. Созвездия. Внутри купола очень темно; налево смутно уходят очертания огромного рефрактора; два стола, на них лампы с темными, непрозрачными колпаками. Створы купола раскрыты, и в них проглядывает звездное небо. Лестница вниз также в разрезе. Тишина, тихий стук метронома. Сергей Николаевич , Петя и Поллак.
Поллак. Итак, уважаемый Сергей Николаевич, вы будете любезны наблюдать за камерой. Я ухожу, необходимо окончить таблицы.
Сергей Николаевич. Работайте, работайте! До свиданья!
Поллак (обращаясь к Пете) . Ну, как мы себя чувствуем сегодня, юный жрец богини Урании?
Петя. Хорошо. Благодарю вас.
Поллак. И мы уже больше не будем насмехаться над бедным Поллаком, которому так хочется жениться?
Петя. Честное слово, я не хотел…
Поллак. Я знаю, знаю…
Сергей Николаевич. Он уже тогда был нездоров.
Поллак. Я шучу, уважаемый Сергей Николаевич. Вообще я должен с удивлением отметить, что открыл в себе огромные запасы юмора. Когда сегодня Франц разлил молоко, я сказал ему: Франц, вы оставляете за собой млечный путь, – и он очень смеялся. (Хохочет.) Но я не буду входить в подробности. До свидания. (Уходит.)
Петя. Какой смешной этот Поллак! Папа, я тебе не помешаю, если останусь здесь?
Сергей Николаевич. Нет, дружок.
Петя. Мне не хочется вниз. Теперь там так скучно. Ты знаешь, Житов вчера прислал телеграмму из Каира: «Сижу и смотрю на пирамиды». А ты видал пирамиды?
Сергей Николаевич. Видал. Я боюсь, дружок, что маме одной будет тяжело.
Петя. Сейчас она уже спит. А днем я с ней много бываю. Она все толкует, папа, о Коле.
Сергей Николаевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14