На худой конец он искал бы каких-то рациональных объяснений вроде гипноза, психотронного оружия, проделки ловких шутников, а исчерпав подобные возможности, свалил бы визит Нечистого на коварных инопланетян, пришельцев из космоса, которые могут представиться хоть демонами, хоть богами. Иеро, однако, не измышлял гипотез; бог и дьявол были для него такими же столпами Мироздания, как термодинамика и квантовая теория для физиков двадцатого столетия. К тому же теология и физика являлись, в конечном счете, сущностями духовными, продуктами мысли, а мысль воспринималась им совсем иначе, чем людьми, создавшими древнюю цивилизацию. При всех своих технологических успехах, они не раскрыли секрет телепатии и полагали мысль чем-то туманным и трудно определяемым, тогда как Иеро воспринимал ее в виде материального и действенного фактора; мысль была для него средством общения и связи, оружием и способом защиты, методом изучения и постижения иных, нечеловеческих существ. Любая мысль для него зиждилась на более прочном фундаменте реальности, чем для человека минувшей и канувшей в прошлое культуры, а это значит, что Нечистый тоже был реальностью.
И этот Отец Зла, этот антихрист, Вельзевул, Люцифер или Локи, говорил с ним, вселившись в тело оборотня, и пытался соблазнить! Факт, не вызывавший сомнения и подтвержденный другими, столь же конкретными фактами: мерзкой личиной, что проступила на Доме и морде оборотня, зовом, звучавшим в ночи, странной метаморфозой Олафа Торвальдссона и, наконец, предупреждением Солайтера о том, что он улавливает мысли Другого Разума. Злобного и очень мощного, превосходящего даже ментальную силу гигантской улитки! А ведь Солайтер был не только самым сильным телепатом, какие попадались перу Иеро Дистину в долгих и опасных странствиях; Солайтер владел и другими умениями, недоступными для человека - он мог перестраивать свою плоть, выращивать подобия рук и тончайших щупалец и делать искусные операции. И это тоже было реальностью.
Что ж удивляться силе Нечистого? - размышлял Иеро. Скажем, тому, что этот Локи смог дотянуться до его разума за тысячи миль или вселиться в колдуна либо собаку-оборотня… Важно понять, как дьявол это делает, и, по возможности, овладеть таким же искусством, чтобы сражаться на равных. И важно то, что эти приемы ему известны - ведь информация о них дает хоть небольшой, но перевес. Этим не стоит пренебрегать, ибо в Боевом Кодексе Аббатств, который он штудировал в Академии, ясно сказано: используй любое, самое крохотное преимущество, и тогда, возможно, их будет меньше у врага.
На третий день, утром, "Вашингтон" приблизился к Южному Уралу. Этот каменный пояс, разделивший Европу и Азию, сильно изменился: бомбардировки привели к смещению подстилающих хребет пластов, и после нескольких землетрясений, уничтоживших вкупе с бомбами города, на поверхность поднялись из земных глубин девственные скалы, а меж ними пролегли ущелья с озерами и реками. Древние горы будто помолодели, избавившись от человеческого гнета, поглотив или разрушив все, что было создано людьми в предшествующие века. Природа, однако, оказалась милосердной, ибо не только уничтожала, но и создавала: склоны гор поросли лесом, огромными лиственницами, соснами и кедрами, на берегах ручьев и живописных водопадов поднялись заросли бамбука, а в прозрачных чистых озерах плавали кувшинки таких размеров, что не всякий человек ухитрился бы обхватить их руками. Скалы тоже не были безжизненны - сизые, алые, лиловые мхи и лишайники легли на них пестрыми мягкими коврами, и этот покров с удивительной красотой гармонировал с серым, розовым и бурым камнем. С пятимильной высоты, на которой летел "Вашингтон", эта местность казалась сущим раем - тем более, что за ущельями и горами виднелись не пустынные земли, а могучий лес Сайберна, подобный канадскому Тайгу. Зрелище этих бескрайних зеленых просторов радовало глаз, и путники, воспрянув духом, приникли к иллюминаторам гондолы.
- Хвойный лес, но встречаются буки, клены и пальмы… - пробормотал брат Альдо, обозревая землю в подзорную трубу. - Точно, как в Канде, что не удивительно - Сайберн и Тайг лежат на одной широте… Впрочем, мой мальчик, - добавил он, поворачиваясь к Иеро, - есть кое-какие различия. Тут более сухой континентальный климат, и я полагаю, что южнее этих лесов не растут влажные джунгли. Скорее всего, лес переходит в саванну, а затем - в прерию.
- И всюду водится живность, - заметил мастер Гимп, хлопнув себя по животу и бросив взгляд на Горма. - Клянусь якорем, не только мне надоели солонина и сухари! Если пер Иеро окажет нам милость…
- Окажу, - кивнул священник. Ему, как и остальным членам команды, уже хотелось прогуляться по твердой земле, испить воды из чистых ручьев и поохотиться. Он видел, как внизу, над скалами и ярко-зелеными кронами кедров, парят птицы; наверняка, этот горный лес не был безжизненным.
Мастер Гимп повел дирижабль вниз, а Иеро, приготовив копье и арбалет, удалился в хвостовую часть гондолы, сел, скрестив ноги, на пол и нашарил за пазухой мешочек с магическим кристаллом и Сорока Символами. Прошло изрядное время с тех пор, как он гадал над мертвыми землями Франса, и все, что выпало тогда, исполнилось: Слеза означала печаль по погибшему Вечному Городу, Рыба - встречу с дельфами, а Пес - жутких оборотней Моска. Что он узнает в этот раз? И сможет ли истолковать знаки грядущего?
Выйдя из краткого транса, священник раскрыл левую ладонь и разочарованно вздохнул. Только две фигурки! Поистине, его талант предсказателя не слишком велик - гораздо меньше, чем у Клоца, который в точности знает, где самые сочные листья и самая вкусная кора!
Потом он пригляделся к черным полированным символам и озабоченно нахмурил лоб. Округленные Губы и Книга! Эти фигурки выпадали очень редко и имели весьма четкие толкования. Губы символизировали нечто новое и при том удивительное, и этот неведомый фактор мог обернуться для гадающего и радостью, и горем; Книга же обозначала не какие-то записи вообще, а совершенно определенный манускрипт, Библию или Святую Книгу, и толковалась как надежда или Божья помощь.
Были ли связаны между собой эти два символа? Поразмыслив, Иеро решил, что помощь Господа придет к нему через большое удивление, а значит, в том поразительном, с чем он встретится, нет ни опасности, ни угрозы. Хороший знак! Он повеселел, представив, что сможет удовлетворить свое любопытство при полном содействии и поощрении Творца.
"Вашингтон" опустился с восточной частью хребта, над поляной с изумрудными травами и яркими цветами, и был заякорен к двум гигантским кедрам. Этот горный луг тянулся вниз по склону до крутого обрыва; там, с южной стороны, лежало довольно извилистое ущелье с бурной речкой, а с севера, за стеной деревьев, поднимались скалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
И этот Отец Зла, этот антихрист, Вельзевул, Люцифер или Локи, говорил с ним, вселившись в тело оборотня, и пытался соблазнить! Факт, не вызывавший сомнения и подтвержденный другими, столь же конкретными фактами: мерзкой личиной, что проступила на Доме и морде оборотня, зовом, звучавшим в ночи, странной метаморфозой Олафа Торвальдссона и, наконец, предупреждением Солайтера о том, что он улавливает мысли Другого Разума. Злобного и очень мощного, превосходящего даже ментальную силу гигантской улитки! А ведь Солайтер был не только самым сильным телепатом, какие попадались перу Иеро Дистину в долгих и опасных странствиях; Солайтер владел и другими умениями, недоступными для человека - он мог перестраивать свою плоть, выращивать подобия рук и тончайших щупалец и делать искусные операции. И это тоже было реальностью.
Что ж удивляться силе Нечистого? - размышлял Иеро. Скажем, тому, что этот Локи смог дотянуться до его разума за тысячи миль или вселиться в колдуна либо собаку-оборотня… Важно понять, как дьявол это делает, и, по возможности, овладеть таким же искусством, чтобы сражаться на равных. И важно то, что эти приемы ему известны - ведь информация о них дает хоть небольшой, но перевес. Этим не стоит пренебрегать, ибо в Боевом Кодексе Аббатств, который он штудировал в Академии, ясно сказано: используй любое, самое крохотное преимущество, и тогда, возможно, их будет меньше у врага.
На третий день, утром, "Вашингтон" приблизился к Южному Уралу. Этот каменный пояс, разделивший Европу и Азию, сильно изменился: бомбардировки привели к смещению подстилающих хребет пластов, и после нескольких землетрясений, уничтоживших вкупе с бомбами города, на поверхность поднялись из земных глубин девственные скалы, а меж ними пролегли ущелья с озерами и реками. Древние горы будто помолодели, избавившись от человеческого гнета, поглотив или разрушив все, что было создано людьми в предшествующие века. Природа, однако, оказалась милосердной, ибо не только уничтожала, но и создавала: склоны гор поросли лесом, огромными лиственницами, соснами и кедрами, на берегах ручьев и живописных водопадов поднялись заросли бамбука, а в прозрачных чистых озерах плавали кувшинки таких размеров, что не всякий человек ухитрился бы обхватить их руками. Скалы тоже не были безжизненны - сизые, алые, лиловые мхи и лишайники легли на них пестрыми мягкими коврами, и этот покров с удивительной красотой гармонировал с серым, розовым и бурым камнем. С пятимильной высоты, на которой летел "Вашингтон", эта местность казалась сущим раем - тем более, что за ущельями и горами виднелись не пустынные земли, а могучий лес Сайберна, подобный канадскому Тайгу. Зрелище этих бескрайних зеленых просторов радовало глаз, и путники, воспрянув духом, приникли к иллюминаторам гондолы.
- Хвойный лес, но встречаются буки, клены и пальмы… - пробормотал брат Альдо, обозревая землю в подзорную трубу. - Точно, как в Канде, что не удивительно - Сайберн и Тайг лежат на одной широте… Впрочем, мой мальчик, - добавил он, поворачиваясь к Иеро, - есть кое-какие различия. Тут более сухой континентальный климат, и я полагаю, что южнее этих лесов не растут влажные джунгли. Скорее всего, лес переходит в саванну, а затем - в прерию.
- И всюду водится живность, - заметил мастер Гимп, хлопнув себя по животу и бросив взгляд на Горма. - Клянусь якорем, не только мне надоели солонина и сухари! Если пер Иеро окажет нам милость…
- Окажу, - кивнул священник. Ему, как и остальным членам команды, уже хотелось прогуляться по твердой земле, испить воды из чистых ручьев и поохотиться. Он видел, как внизу, над скалами и ярко-зелеными кронами кедров, парят птицы; наверняка, этот горный лес не был безжизненным.
Мастер Гимп повел дирижабль вниз, а Иеро, приготовив копье и арбалет, удалился в хвостовую часть гондолы, сел, скрестив ноги, на пол и нашарил за пазухой мешочек с магическим кристаллом и Сорока Символами. Прошло изрядное время с тех пор, как он гадал над мертвыми землями Франса, и все, что выпало тогда, исполнилось: Слеза означала печаль по погибшему Вечному Городу, Рыба - встречу с дельфами, а Пес - жутких оборотней Моска. Что он узнает в этот раз? И сможет ли истолковать знаки грядущего?
Выйдя из краткого транса, священник раскрыл левую ладонь и разочарованно вздохнул. Только две фигурки! Поистине, его талант предсказателя не слишком велик - гораздо меньше, чем у Клоца, который в точности знает, где самые сочные листья и самая вкусная кора!
Потом он пригляделся к черным полированным символам и озабоченно нахмурил лоб. Округленные Губы и Книга! Эти фигурки выпадали очень редко и имели весьма четкие толкования. Губы символизировали нечто новое и при том удивительное, и этот неведомый фактор мог обернуться для гадающего и радостью, и горем; Книга же обозначала не какие-то записи вообще, а совершенно определенный манускрипт, Библию или Святую Книгу, и толковалась как надежда или Божья помощь.
Были ли связаны между собой эти два символа? Поразмыслив, Иеро решил, что помощь Господа придет к нему через большое удивление, а значит, в том поразительном, с чем он встретится, нет ни опасности, ни угрозы. Хороший знак! Он повеселел, представив, что сможет удовлетворить свое любопытство при полном содействии и поощрении Творца.
"Вашингтон" опустился с восточной частью хребта, над поляной с изумрудными травами и яркими цветами, и был заякорен к двум гигантским кедрам. Этот горный луг тянулся вниз по склону до крутого обрыва; там, с южной стороны, лежало довольно извилистое ущелье с бурной речкой, а с севера, за стеной деревьев, поднимались скалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73