Он сморгнул, но даже не попытался осмыслить происходящее. И тут словно расплавленный металл пробежал по его телу, даже запахло горелым. Образ бесформенного сияющего существа возник в его мозгу. Оно росло и обретало плотность.
— Ты! — сказало оно, будто шепот пробежал по пустой комнате.
Удивление было бесконечным. Воцарилось смятение. Релкин почувствовал, что говорящий с ним сам не уверен в своем существовании.
— Ты один из них?
Релкин узнал наконец это странное создание. Он слышал об этом раньше, в городе Мирчаз, он видел это во сне — лежащий под городом огромный кит, слепленный из множества сознаний.
— Один!
А затем повторилась слепящая вспышка, но уже уходящая, она оставила юношу на балконе, упавшим на колени и схватившимся за голову.
Оно ушло.
Во рту пересохло, в носу покалывало, странное неприятное чувство поселилось в желудке. Он видел это. На короткий момент перед ним мелькнула великая масса человеческих сознаний, порабощенных Великой Игрой. И бесконечные ряды людей, молча лежащих в темных мраморных галереях, пока их сознания немилосердно эксплуатировались эльфийскими лордами для придания силы их могущественной и эгоистичной Игре.
Теперь Релкин знал, что основой существования Ферлы и грота любви является сложная и непонятная магия великих эльфов, переживающих пору упадка. Магия питалась силой рабов — по десять тысяч за раз, сложенных штабелями под Пирамидой Игры.
Релкин из Куоша видел слишком много магии за свою короткую жизнь, и ужасавшую, и восхищавшую его. Но он никогда еще не сталкивался с подобным. Чувство контакта с этим коллективным разумом было таким полным, таким абсолютным. Оно поначалу ошеломило Релкина, а потом пробудило желание большего.
Во время этого контакта Релкин заглянул в душу существа. Оно не знало, что оно такое, слишком разнородны были ментальные задачи, решения которых от него требовали, и слишком разнородны были сознания, его составляющие. Оно было захвачено ревущим потоком мелькавших образов, для создания которых требовалось все воображение собранных в нем разумов. И эти сознания, непрерывно подстегиваемые магией эльфийских лордов, держали на себе все здание бытия Игры. Все магические миры удовольствия, все плавающие в воздухе дворцы, каждый кусочек и каждое движение — все жило только за счет этих рабов, сознание которых сгорало за считанные месяцы, а самих их, обезумевших, разом превратившихся в шестидесятилетних, выбрасывали на улицу умирать с голоду и от болезней.
Рабы не знают своей силы. Их надо только пробудить, и они уронят эти миры и остановят Игру.
Так вот что они имели в виду, называя его Иудо Фэксом! И тут Релкин почувствовал смертельную опасность. Быть Иудо Фэксом значило быть разрушителем всей империи грез, выстроенной злобными лордами Мирчаза.
Быть Иудо Фэксом значило быть убийцей Ферлы.
И тут он, затих. Он не сможет убить Ферлу! Но он не может и оставить в живых это здание зла. Противоположные силы боролись в нем. Он должен пробудить сознание масс. Но тогда, если ему это удастся, Ферла перестанет существовать вместе со всем этим мирком, с лунами Мот Пулка.
В горле у юноши пересохло. Он спустился к роднику и плеснул немного холодной воды в лицо, а потом снова поднялся по скале к павильону. Луны медленно опускались за горизонт. Показались звезды, выстраиваясь в тот же портрет, который образовывали и луны. Здесь существовало единственное созвездие — созвездие Мот Пулка.
Релкин вошел обратно в павильон и, к своему удивлению, обнаружил Мот Пулка собственной персоной, сидящего там. Мот Пулк иногда появлялся и раньше — посидеть и подумать. Но Релкин не всегда замечал его — эльф никогда в этих случаях не снисходил до разговоров. Одноглазого мага всегда охраняла статуя-демон, оживавшая по его приказу и начинавшая обходить беседку караулом. Взглянув на поляну. Редкий увидел, что статуя осталась на пьедестале. Мот Пулк решил на этот раз обойтись без охраны.
— Так вот и ты, чудо, объект вожделения многих. Надеюсь, ты наслаждаешься восхитительной Ферлой, которую я для тебя создал.
— Ферла…
Даже при одном упоминании ее имени Релкин возжелал девушку. И тут ярость запылала в его сердце при мысли, что Мот Пулк может сделать что-нибудь с Ферлой.
— Да, ребенок, моя Ферла. Я создал Ферлу для твоего развлечения. Это мой мир. И Ферла — мое создание. Знаешь ли, мир этот для своей поддержки требует сил пятерых рабов, и, кроме того, он полностью скрыт.
Эльфийский лорд казался невероятно гордым собой.
— Все силовые узлы сконцентрированы здесь, но им никогда не отыскать концов. Ха! На это не хватит ни Кабалы, ни даже Направления. Они смеются над моей Игрой, говорят, что я клонюсь к упадку, но разве есть где-нибудь такой полнокровный прекрасный мир, какой есть у меня и какой им никогда не отыскать?
Релкин тупо уставился в ставшие золотистыми глаза эльфийского лорда.
— Зачем? — пробормотал он.
Мот Пулк нахмурился, оборвав себя на полуслове.
— Что зачем?
— Зачем я вам тут нужен?
Мот Пулк смотрел на него с минуту молча.
— Ты всем нужен, ребенок. И они боятся, что я нашел тебя. Но никто из них не знает дороги сюда. Моя Игра слишком хороша для них.
— Зачем я им нужен?
— Потому что ты — Иудо Факс. Или, по крайней мере, так утверждает одна слабоумная старуха, прилепившая на тебя этот ярлык. И он сработал. Массовая паника. В самом деле — «Иудо Фэкс»!
— И все же я не понимаю.
— Конечно, нет. Ты всего лишь молодой солдат, я знаю. Вся эта чепуха просто свалилась на твою голову. Но ты ведь счастлив, не так ли? Ты ведь наслаждаешься Ферлой, я уверен.
Едва только Мот Пулк произнес имя Ферлы, зубы Релкина сжались.
Юноша закрыл глаза, пытаясь остановить мысли о Ферле.
— Перестань. Я знаю, чем ты занимаешься. Лицо эльфа скривилось в абсолютно симметричной гримасе. Симметрию нарушал только закрытый серебряным кружком глаз.
— Какова тварь! Не жалею, что приобрел. Подходите, берите. Но у этого теленка Пессобы не достанет разума, чтобы найти сюда вход на физическом плане. И вот все они меня ненавидят и преследуют по всем мирам.
Глаза Релкина округлились.
— Но им не найти Мот Пулка! — Безумная победная улыбка прорезала совершенные черты.
— Почему вы играете в эту Игру, которая требует столько рабов? — неожиданно спросил Релкин. — Какое вы имеете право? Вы сжигаете их жизни, словно свечи.
Единственный глаз Мот Пулка позолотел, оставив крошечную голубую точку в центре.
— Мои уши слышат от тебя жалобу? Ты здесь, в полном воплощении рая, и ты еще жалуешься? Что тебя не устраивает? Тебе надоела великолепная Ферла в постели?
— Не говори о Ферле! — крикнул Релкин.
— Какова наглость, какова злоба! Ребенок, ты пугаешь меня.
— Оставь в покое Ферлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Ты! — сказало оно, будто шепот пробежал по пустой комнате.
Удивление было бесконечным. Воцарилось смятение. Релкин почувствовал, что говорящий с ним сам не уверен в своем существовании.
— Ты один из них?
Релкин узнал наконец это странное создание. Он слышал об этом раньше, в городе Мирчаз, он видел это во сне — лежащий под городом огромный кит, слепленный из множества сознаний.
— Один!
А затем повторилась слепящая вспышка, но уже уходящая, она оставила юношу на балконе, упавшим на колени и схватившимся за голову.
Оно ушло.
Во рту пересохло, в носу покалывало, странное неприятное чувство поселилось в желудке. Он видел это. На короткий момент перед ним мелькнула великая масса человеческих сознаний, порабощенных Великой Игрой. И бесконечные ряды людей, молча лежащих в темных мраморных галереях, пока их сознания немилосердно эксплуатировались эльфийскими лордами для придания силы их могущественной и эгоистичной Игре.
Теперь Релкин знал, что основой существования Ферлы и грота любви является сложная и непонятная магия великих эльфов, переживающих пору упадка. Магия питалась силой рабов — по десять тысяч за раз, сложенных штабелями под Пирамидой Игры.
Релкин из Куоша видел слишком много магии за свою короткую жизнь, и ужасавшую, и восхищавшую его. Но он никогда еще не сталкивался с подобным. Чувство контакта с этим коллективным разумом было таким полным, таким абсолютным. Оно поначалу ошеломило Релкина, а потом пробудило желание большего.
Во время этого контакта Релкин заглянул в душу существа. Оно не знало, что оно такое, слишком разнородны были ментальные задачи, решения которых от него требовали, и слишком разнородны были сознания, его составляющие. Оно было захвачено ревущим потоком мелькавших образов, для создания которых требовалось все воображение собранных в нем разумов. И эти сознания, непрерывно подстегиваемые магией эльфийских лордов, держали на себе все здание бытия Игры. Все магические миры удовольствия, все плавающие в воздухе дворцы, каждый кусочек и каждое движение — все жило только за счет этих рабов, сознание которых сгорало за считанные месяцы, а самих их, обезумевших, разом превратившихся в шестидесятилетних, выбрасывали на улицу умирать с голоду и от болезней.
Рабы не знают своей силы. Их надо только пробудить, и они уронят эти миры и остановят Игру.
Так вот что они имели в виду, называя его Иудо Фэксом! И тут Релкин почувствовал смертельную опасность. Быть Иудо Фэксом значило быть разрушителем всей империи грез, выстроенной злобными лордами Мирчаза.
Быть Иудо Фэксом значило быть убийцей Ферлы.
И тут он, затих. Он не сможет убить Ферлу! Но он не может и оставить в живых это здание зла. Противоположные силы боролись в нем. Он должен пробудить сознание масс. Но тогда, если ему это удастся, Ферла перестанет существовать вместе со всем этим мирком, с лунами Мот Пулка.
В горле у юноши пересохло. Он спустился к роднику и плеснул немного холодной воды в лицо, а потом снова поднялся по скале к павильону. Луны медленно опускались за горизонт. Показались звезды, выстраиваясь в тот же портрет, который образовывали и луны. Здесь существовало единственное созвездие — созвездие Мот Пулка.
Релкин вошел обратно в павильон и, к своему удивлению, обнаружил Мот Пулка собственной персоной, сидящего там. Мот Пулк иногда появлялся и раньше — посидеть и подумать. Но Релкин не всегда замечал его — эльф никогда в этих случаях не снисходил до разговоров. Одноглазого мага всегда охраняла статуя-демон, оживавшая по его приказу и начинавшая обходить беседку караулом. Взглянув на поляну. Редкий увидел, что статуя осталась на пьедестале. Мот Пулк решил на этот раз обойтись без охраны.
— Так вот и ты, чудо, объект вожделения многих. Надеюсь, ты наслаждаешься восхитительной Ферлой, которую я для тебя создал.
— Ферла…
Даже при одном упоминании ее имени Релкин возжелал девушку. И тут ярость запылала в его сердце при мысли, что Мот Пулк может сделать что-нибудь с Ферлой.
— Да, ребенок, моя Ферла. Я создал Ферлу для твоего развлечения. Это мой мир. И Ферла — мое создание. Знаешь ли, мир этот для своей поддержки требует сил пятерых рабов, и, кроме того, он полностью скрыт.
Эльфийский лорд казался невероятно гордым собой.
— Все силовые узлы сконцентрированы здесь, но им никогда не отыскать концов. Ха! На это не хватит ни Кабалы, ни даже Направления. Они смеются над моей Игрой, говорят, что я клонюсь к упадку, но разве есть где-нибудь такой полнокровный прекрасный мир, какой есть у меня и какой им никогда не отыскать?
Релкин тупо уставился в ставшие золотистыми глаза эльфийского лорда.
— Зачем? — пробормотал он.
Мот Пулк нахмурился, оборвав себя на полуслове.
— Что зачем?
— Зачем я вам тут нужен?
Мот Пулк смотрел на него с минуту молча.
— Ты всем нужен, ребенок. И они боятся, что я нашел тебя. Но никто из них не знает дороги сюда. Моя Игра слишком хороша для них.
— Зачем я им нужен?
— Потому что ты — Иудо Факс. Или, по крайней мере, так утверждает одна слабоумная старуха, прилепившая на тебя этот ярлык. И он сработал. Массовая паника. В самом деле — «Иудо Фэкс»!
— И все же я не понимаю.
— Конечно, нет. Ты всего лишь молодой солдат, я знаю. Вся эта чепуха просто свалилась на твою голову. Но ты ведь счастлив, не так ли? Ты ведь наслаждаешься Ферлой, я уверен.
Едва только Мот Пулк произнес имя Ферлы, зубы Релкина сжались.
Юноша закрыл глаза, пытаясь остановить мысли о Ферле.
— Перестань. Я знаю, чем ты занимаешься. Лицо эльфа скривилось в абсолютно симметричной гримасе. Симметрию нарушал только закрытый серебряным кружком глаз.
— Какова тварь! Не жалею, что приобрел. Подходите, берите. Но у этого теленка Пессобы не достанет разума, чтобы найти сюда вход на физическом плане. И вот все они меня ненавидят и преследуют по всем мирам.
Глаза Релкина округлились.
— Но им не найти Мот Пулка! — Безумная победная улыбка прорезала совершенные черты.
— Почему вы играете в эту Игру, которая требует столько рабов? — неожиданно спросил Релкин. — Какое вы имеете право? Вы сжигаете их жизни, словно свечи.
Единственный глаз Мот Пулка позолотел, оставив крошечную голубую точку в центре.
— Мои уши слышат от тебя жалобу? Ты здесь, в полном воплощении рая, и ты еще жалуешься? Что тебя не устраивает? Тебе надоела великолепная Ферла в постели?
— Не говори о Ферле! — крикнул Релкин.
— Какова наглость, какова злоба! Ребенок, ты пугаешь меня.
— Оставь в покое Ферлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108